Классические исследования однояйцевых и двуяйцевых близнецов, воспитывавшихся в одних и тех семьях, показали, что любовь к острым ощущениям является генетически наследуемой почти на 60 %. Это очень высокий показатель, наследуемость большинства других личностных черт варьирует между 30 и 50 %. Так что если дети в этом отношении похожи на своих родителей или сибсов, то это объясняется скорее общими генами, чем семейными условиями.

Эту тенденцию подтверждает и молекулярная генетика. Группа израильских ученых обнаружила связь между стремлением к новизне (novelty-seeking), которое тесно связано с импульсивной жаждой новых ощущений, и геном, управляющим классом дофаминовых рецепторов, так называемым дофаминовым рецептором-4 (DRD4) (Munafo et al., 2008). Дофамин – важный нейротрансмиттер, регулирующий пути, связывающие мозговые центры удовлетворенности и удовольствия. Реагируя на стресс, он позволяет людям предвидеть вознаграждение и стимулирует ведущие к ним действия. Существуют две главные формы DRD4, причем одна из них преобладает как у индивидов, имеющих высокие показатели по жажде новизны, так и у некоторых наркозависимых личностей. Правда, этот ген ответственен лишь за 10 % генетических вариаций, но Зуккерман надеется, что новые открытия сделают картину более ясной.

Впрочем, одни только гены сами по себе не создают психологических черт. Между генами и поведением стоит множество нейрохимических и иных факторов. Больше всего любителей риска и острых ощущений среди мальчиков-подростков и юношей. Военные всегда предпочитали в качестве солдат молодых мужчин не только из-за их физической силы, но и из-за их готовности рисковать жизнью. Но это также возраст максимальной жажды острых ощущений и пика тестостерона, секреция которого значимо коррелирует с «растормаживающими» типами любви к острым ощущениям, ассоциирующимися с пьянством, наркотиками, сексом и антисоциальным поведением. В нормальном поведении Т также коррелирует с доминантностью, общительностью и активностью. С уменьшением секреции Т мужские агрессивные и антисоциальные тенденции начинают ослабевать. Показатели 50—59-летних мужчин по любви к острым ощущениям вдвое ниже, чем у 16—19-летних. У женщин Т значительно меньше, но его поведенческие корреляты те же, что у мужчин (напористость, агрессия и сексуальное возбуждение).

Другой биологический коррелят любви к острым ощущениям, который, возможно, способствует гендерным и возрастным различиям, – моноаминоксидаза, фермент, поддерживающий равновесие нейротрансмиттеров. У людей с сильной потребностью в острых ощущениях уровень моноаминоксидазы ниже, чем у остальных. Это означает отсутствие или слабость самоконтроля и саморегуляции. У женщин уровень этого фермента выше, чем у мужчин, с возрастом его содержание в мозге и в крови повышается. Низкие уровни моноаминоксидазы обнаружены также у психических больных, стремящихся к немедленной эмоциональной гратификации (получению удовольствия или удовлетворения), не заботясь о последствиях.

Как любая другая личностная черта, любовь к острым ощущениям может играть как положительную, так и отрицательную роль. Это особенно ярко проявляется у мальчиков-подростков. Поскольку любовь к новизне и риску воплощает в себе традиционные ценности маскулинности, мальчики этого типа имеют значительные преимущества перед менее «крутыми» сверстниками. По данным одного лонгитюдного исследования, в 6-м классе такие мальчики пользовались наибольшей популярностью среди сверстников, в старших классах они сохранили лидирующее положение, раньше других начали сексуальную жизнь, пользовались большим успехом у девушек и т. д. Но – оборотная сторона медали – эти юноши наиболее склонны проявлять сексуальную агрессию, злоупотреблять доверием своих подружек, употреблять алкоголь и наркотики. Пониженный порог восприятия риска толкает их на совершение социально– и личностно-опасных действий, в результате чего они входят в группы риска по незащищенному сексу, инфицированию ВИЧ и ЗППП, участию в изнасиловании, алкоголизму, наркозависимости и делинквентности (правонарушениям).

Иными словами, c любовью к новизне и риску, как и с тестостероном, не все однозначно. Мужчина, который занимается восточными единоборствами и бесстрашно катается на горных лыжах, вызывает восхищение. Но эти качества не гарантируют, что он будет хорошим отцом семейства или глубоким мыслителем и не окажется консерватором в политике.

3. Сексуальность

От агрессивности и соревновательности мы незаметно перешли к сексуальности. Такой переход закономерен. По данным метаанализов, самые большие различия между мужчинами и женщинами существуют в сфере сексуальности. Иначе и быть не может, потому что сексуальность теснее всего связана с репродукцией и здесь лучше всего работают изложенные выше биоэволюционные теории, включая теорию родительского вклада Роберта Трайверса и основанную на ней теорию сексуальных стратегий Дэвида Басса (Buss, 1998).

Поскольку самцы биологически и поведенчески инвестируют в потомка меньше, чем самки, и потенциально способны зачать много потомков, тогда как женское потомство ограничено, у мужчин развилась более «количественная» репродуктивная стратегия, тогда как для женщин важнее «качество». Мужчины больше заинтересованы в случайном сексе и менее обязательны в своих сексуальных установках и поведении. Женщины более избирательны в выборе партнеров, меньше заинтересованы в сексе ради секса и выбирают преимущественно таких партнеров, которые могут обеспечить выживание их детям, гарантируя им долгосрочную безопасность и жизнеобеспечение. Так как судить об эволюционном процессе только по поведению невозможно, биология дополняется эволюционной психологией сексуальности, которая стремится понять закономерности развития сексуального желания, включая его вариации у мужчин и женщин, общие и культурно-специфические механизмы сексуального возбуждения, критерии сексуальной привлекательности, принципы подбора пары, сексуальной ревности и т. д. (Symons, 1979).

Эмпирическая проверка этой теории в целом оказалась успешной. При всех индивидуальных и социально-групповых различиях мужская сексуальность по целому ряду параметров отличается от женской, причем эти различия соответствуют прогнозу.

Сила сексуального желания. Сексуальное влечение (сегодня его чаще называют сексуальным желанием) – специфическая мотивация, сконцентрированная на сексуальной активности и стремлении к сексуальному удовольствию. Человек с более сильным сексуальным влечением интенсивнее и/или чаще испытывает желание заниматься сексом ради секса, а не для удовлетворения других, более отдаленных целей, таких как репродукция, власть или освобождение от стресса, причем эта мотивация пересиливает другие желания и потребности. Аналитический обзор 5 400 научных статей (Baumeister et al., 2001) показал, что по большинству показателей (частота сексуальных мыслей, фантазий и спонтанного возбуждения; желаемая частота секса; частота мастурбации; желаемое число сексуальных партнеров; предпочтение секса другим занятиям; активный поиск секса; готовность инициировать сексуальные действия; наслаждение разными типами сексуальных практик; готовность жертвовать ресурсами ради секса; положительное отношение к сексуальной активности; распространенность расстройств, связанных с понижением сексуального желания; самооценка силы сексуального влечения) мужское сексуальное влечение значительно сильнее женского.

Это подтверждают и данные репрезентативных национальных сексуальных опросов (Eplov et al., 2007). Например, в Швеции (опрос 4 781 человек от 18 до 74 лет) сексуальное желание испытывали часто 49 % мужчин и 22 % женщин, редко или никогда – 4 и 15 %. Среди жителей норвежской столицы Осло (2 135 человек от 18 до 49 лет) часто имеют сексуальное желание 81 % мужчин и 47 % женщин. В Дании (10 458 человек от 16 до 70 лет) мужчины во всех возрастах испытывают желание чаще, чем женщины, среди 16—24-летних мужчин имеют сексуальное желание часто 72 %, а среди женщин – 50 %; в старшей возрастной группе (старше 67 лет) – соответственно 14 и 4 %.