— Военнопленный?

— Боюсь, что да, — парень казалось, действительно сочувствовал его положению.

— Мои люди? — спросил Кристобаль. Его голос постепенно становился четче.

— Я сожалею, сан-шао, но я об этом знаю немного, — его голос отчетливо говорил, что он лжет.

— Ну что ж, вы наконец очнулись, хммм? — произнес другой голос. Повернув голову, Кристобаль увидел седобородого джентльмена, сидящего на невысокой табуретке рядом с его койкой. — Я доктор Фухл. Как Вы себя чувствуете, сан-шао?

— Я не могу пошевелиться, — ответил тот, — И моя рука и нога адски болят.

— Я знаю об этом, — сказал военврач хмуро, — Но то, что вы чувствуете, называется фантомная боль.

Холод пробрался в сердце Кристобаля. Он знал об этом термине.

— Вы были серьезно ранены, когда они принесли вас сюда, — продолжил Фухл, — Вашу правую руку и ногу покалечило так, что спасти их было не в моих силах. Мы должны были ампутировать их, чтобы спасти вашу жизнь. Я много раз видел это. Иногда аварийный люк кокпита не полностью срывается, при этом пилота разрывает на куски. Вам повезло выжить.

— Повезло, доктор? — Кристобаль почувствовал, как глубокая, черная бездна открывается в его душе. Его атака провалилась. Это было абсолютно точно, так как его назвали военнопленным, да к тому же, помещение в котором ухаживали за его ранами было стационарным, а не мобильным медпунктом или полевым госпиталем. Всю свою жизнь он был мехвоином. А сейчас он был беспомощным калекой, в руках своих врагов. — Нет, я так не считаю!

29

Космопорт Тачстоуна, Милос

Сообщество Синь Шен

Капелланская Конфедерация

22 марта 3062 г.

Дым поднимался над обгорелыми остовами уничтоженных боевых мехов и бронетранспортеров, разбросанных по всему Тачстоунскому космопорту. Тут и там языки пламени продолжали лизать корпуса разбитых военных машин. Со своего места в дверях гиперимпульсной станции КомСтара Эд Эймис наблюдал, как люди, одетые в зеленые комбинезоны Эриданской Кавалерии сновали между упавшими мехами и подбитыми танками, таская медкомплекты, резаки и накрытые пончо носилки.

Слава Всевышнему, что прежде чем битва за космопорт сошла на нет, пошел снегопад. Тяжелые белые хлопья быстро покрыли обгоревшие, исковерканные металлические фигуры, разбросанные по бетонному полю космопорта, скрывая ужасную цену, которую пришлось заплатить за победу.

Его возлюбленная Лёгкая Кавалерия снова доказала свою храбрость в сражении, но цена была слишком высока. Многие из боевых мехов, которые прибыли вместе с ним на Милос, либо уничтожены, либо нуждались в капитальном ремонте. Большинство его обычной и бронированной пехоты выбыли из строя. Потери среди пехоты были особенно высоки.

Лёгкая Кавалерия была застигнута в врасплох, что надо отметить, не часто бывало за её историю. Капелланский командир отправил один батальон вокруг города, чтобы ударить во фланг и тыл Лёгкой Кавалерии, пока она вела кровопролитное сражение с двумя оставшимися батальонами «БКМ». Неожиданная атака почти сработала. Третий батальон ударил в правый фланг Лёгкой Кавалерии сразу же после рассвета, повергнув подразделения в панику. Сражение, которое до того было обычной, организованной битвой мехов в непосредственном соприкосновении с противником, переросла в серию быстрых, ожесточенных поединков, где не было ни пощады, ни милосердия. В конечном счете, численное превосходство Лёгкой Кавалерии сказалось, но победа далась слишком тяжело, чтобы Эймис мог чувствовать себя спокойно.

Полк Кристобаля отступил, оставив изрядную часть своих сил на поле боя, включая и сан-шао Сэмюэля Кристобаля. Эймиса охватила дрожь от одной мысли о Кристобале, лежащем в госпитале космопорта. Доктор Фухл старался изо всех сил, пытаясь в первую очередь спасти руку и ногу Кристобаля, а уже только потом его жизнь. Хотя Эймис и знал, что Кристобаль не будет винить ни доктора, ни себя, но он все-таки отчасти чувствовал себя ответственным за те увечья, которые получил этот капелланец. Он помог нанести те раны. Именно его «Циклоп» вместе с «Колдрон-Борном» капитана Томаса Грэма, разнес капелланского «Фага» на кусочки, вынудив Кристобаля катапультироваться сквозь разбитый защитный козырек. Мысль о доблестном мужчине, лежащем в госпитальной койке, обреченного на жизнь калеки после того, как он был элитой воинов, сражающихся на полях сражения, оставила у Эймиса шрам на сердце. Что же тогда превратности войны припасли для него самого?

— Генерал, мы почти готовы начать передачу.

Эймиса вывели из мрачных размышлений. Он повернулся лицом к молодому технику КомСтара. Издавна члены КомСтара носили мантии с атрибутами технорелигии, которые отмечали псевдорелигиозный орден в течении очень продолжительного времени, но те дни канули в лету. Юноша был одет в простую тунику и брюки, скроенные из легкой синей ткани.

— Хорошо, сынок, — Эймис кивнул юноше и последовал за ним во внутрь помещения станции.

Внутри всё ещё присутствовали украшения, которые напомнили ему о технорелигиозных истоках псевдорелигиозного ордена. Вставленный в рамку портрет Джерома Блейка, основателя ордена, когда-то почитаемого почти как Бога, висел на дальней стене зала ожидания станции. А эмблема ордена — круг Сферы, поделенный на 8 частей с двумя лучами, идущими вниз, по-прежнему украшала перегородку позади стойки, за которой кто-нибудь из персонала составлял и принимал сообщения.

Мужчина, стоявший позади стойки, носил тонкие, серые волосы, торчавшие во все стороны на его пулеобразной голове. Он улыбнулся Эймису и указал на маленькую звуконепроницаемую комнатку, в которой генерал сможет записать свое сообщение.

— Генерал Сортек, — начал он, говоря в настольное устройство, которое запишет, сожмет и закодирует его сообщение для передачи, — Сегодня утром экспедиционный корпус «Кинжал» подвергся нападению целого полка капелланских сил, перешедшее в полномасштабное сражение на территории Тачстоунского космопорта. Мы смогли удержать космопорт и вынудили врага отступить с тяжелыми потерями. Но и экспедиционный корпус «Кинжал» понес тяжелые потери, особенно среди пехоты и обычной бронетехники.

Я боюсь, что противник перегруппируется и в любой момент повторит атаку на космопорт. Более того, я боюсь, что командование противника, возможно, планирует генеральную атаку против экспедиционного корпуса «Кинжал» с целью нашего уничтожения или заставить отступить с планеты.

Я уверен, что мы сможем выстоять против капелланских сил на планете, но у нас останутся минимальные шансы удержать наши позиции, если противник пошлет против нас силы, превосходящие нас по численности.

Я настоятельно прошу, чтобы Вы послали 21-й ударный полк на Милос, для усиления наших позиций здесь. Я жду вашего ответа. Эдвин Эймис, командующий Эриданской Лёгкой Кавалерии.

После легкого тычка кнопки на записывающем устройстве, из него выехал маленький диск. Эймис передал небольшой, переливающийся всеми цветами радуги круг технику за стойкой, который принял его, не проронив ни слова, и исчез за перегородкой.

Вследствие временной задержки в межзвёздной связи, прошло несколько часов, прежде чем Эймис получил ответ.

— Генерал Эймис, у меня нет сил, чтобы поддержать вас. 21-й ударный полк уже не на Киттери. Его перебросили для усиления позиций в Сент-Ивском пакте. Общая обстановка внутри пакта становится все хуже, и дабы предотвратить ее эскалацию, СОЗЛ попросили подкрепить их войсками в паре мест.

Таким образом, вам приказывается создать видимость создания оборонительного периметра вокруг космопорта. А тем временем, вы подготовите свои полки к тому, чтобы погрузиться на дропшипы и эвакуироваться с Милоса. Я отправлю ваши прыжковые корабли в течении часа.

У Эймиса от неожиданности отвисла челюсть. Генерал Сортек приказывал ему отступать с планеты, за захват которой Эриданская Лёгкая Кавалерия заплатила кровью. С рыком ярости он нажал на кнопку «СТОП» на устройстве чтения/записи, вынул диск и, борясь с сиюминутным желанием запустить хрупкий пластмассовый диск через комнату, вставил чистый диск.