— Конечно нет:)

— Что значит «конечно», мисс всезнайка? Опять демонстрируешь свою тупость?

(Черт… вроде так просто — думать, прежде чем говорить…)

— Вот я, например, ясно помню, как впервые испытала раздражение. Я была совсем маленькой — только-только научилась сидеть в специальном детском стульчике за столом со всеми вместе. И вот сижу я, слева отец, справа мать, едим суп, и тут мать, увлеченная слежкой за мной, начинает чавкать. Отец сразу же изменился в лице — стал выговаривать матери грубо, раздраженно, а я смотрю на него, радостная такая, удивлена новым зрелищем, а потом вдруг начинаю… чувствовать, начинаю испытывать вот это самое новое, что отец испытывает к матери. И чем дольше я смотрю на его лицо, вслушиваюсь в его голос, тем яснее это новое чувство — резкое, колючее, ядовитое. Когда я это вспомнила, то совершенно отчетливо поняла — мы ПЕРЕНИМАЕМ восприятия. Как мы это делаем — я не знаю, но мы это делаем. Каждый человек обладает этим удивительным талантом, и, возможно, не только человек. Я много наблюдала за животными, много лет жила с собаками и кошками, дрессировала их помаленьку, как все, исследовала, и абсолютно уверена, что они тоже перенимают восприятия. Да вот посмотри на любого хозяина, гуляющего со своей собакой — как часто они на удивление похожи. Те же повадки, даже выражение лиц! Так что может это покажется идиотизмом, но я верю в то, что может быть просветленное животное — а что? Если вдруг какое-то животное начнет перенимать Переживания от человека — носителя этих Переживаний? Когда мы совсем маленькие попадаем в этот мир, мы начинаем всему учиться, а учиться — это и есть перенимать восприятия. Сначала мы перенимаем все подряд, потом начинаем пытаться выбирать. Ну так вот… когда Сарт будет рассказывать тебе о негативных эмоциях, о свободе от них, о том, что такое Переживания — он ведь не просто как о погоде тебе будет это рассказывать, он будет ПЕРЕЖИВАТЬ то, о чем будет с тобой говорить. Когда он будет рассказывать тебе о том — что такое «усилие» по устранению негативных эмоций, он будет в этот самый момент переживать это усилие. Когда он будет тебе рассказывать — что такое Переживание, какие бывают Переживания, как они приходят в результате устранения НЭ — он будет это все испытывать прямо в тот же момент. А ты, если не будешь дурой, будешь внимательно его слушать, смотреть ему в лицо, вслушиваться в голос, испытывать к нему симпатию, испытывать желание научиться тому, о чем он говорит, и все это вместе и создаст благоприятные условия для того, чтобы перенять эти восприятия, а не просто услышать о них. Разница — огромна, поэтому то, что Сарт испытывает желание сам тебе об этом рассказать, это огромная удача для тебя, воспользуйся своим шансом, дурочка…

При этих словах Тайга словно чуть угасла, помрачнела, и дальше мы уже шли молча. Теперь стало понятным то странное внимание, с которым практикующие слушали Сарта, рассказывающего прописные для них истины, — они присутствовали при том, что Сарт переживал в тот момент, они настраивали свое усилие, свое переживание на эталон, на камертон, которым для них является Сарт. И когда он будет мне рассказывать про НЭ, я тоже смогу перенять его восприятия! Как бы только не просрать этот шанс, не испортить все очередной тупостью? …А ведь за то, что я тут такая глупая есть, они мне должны быть благодарны! Ведь если бы меня не было, Сарту могло бы и не захотеться говорить на эти темы, стало быть не было бы ситуации, в которой другие могли бы совершить свою настройку. Эта мысль придала мне уверенности, с которой я и понеслась вперед Тайги на место встречи.

Глава 37

Безрадостное пробуждение. Это что — уже утро?. Утро… Снова накатило что-то, подмяло, зажало, раздавило. Ну и как с этим бороться… сейчас я задаю этот вопрос не как вопрос, а как утверждение полной безнадежности. Даже представить невозможно, что есть способ противостоять этой безграничной вязкой массе тупости, глубинного раздражения. А надо… Вчера, примчавшись на поляну, я обнаружила, что из «наших» нет никого. Целый час ходила вокруг и около, так никто и не появился. А почему Тайга не приходит? Сунулась к ней в отель — на ресепшн сообщили, что она только что выписалась и уехала на такси. «Вы Майя? Она просила передать Вам записку». Вот так. Вот тебе и рассказы про переживания… Бросили… что значит «бросили», разве мне нечем заняться?… вот так вот ни слова ни говоря… а какие тебе нужны слова?… Мысли мельтешили, цепляя, отпуская, чередуясь друг с другом, то направляя к отчаянию, то отгоняя его прочь. В записке — почти ничего, только адрес в Дарамсале с указанием, что появиться по этому адресу я могу только осенью следующего года.

Вчера всю вторую половину дня провела как во сне, влилась в поток бессмысленных туристов, чтобы хоть что-то определенное делать руками, ногами и глазами, и, плывя по течению, то лихорадочно составляла план на ближайший месяц, то отпускала все мысли прочь и глазела на мир выставочного буддизма. Вечер был какой тошнотворный… писька намокала сама собой, волны сексуального возбуждения то накатывали так, что просто невмоготу, руки сами собой лезли в шорты, то наоборот — наступало полное безразличие, апатия… ужинать ходила аж два раза… зачем?… в интернете сидела часа три, читала новости… почту даже не открывала, мысли всякие в голову лезли… вот бы сейчас подвалил Алеш с приятелем — оттащила бы его на темную улицу и… и… а дальше не фантазировалось, вымученно все как-то, словно зияет дыра, и я пытаюсь эту дыру заткнуть чем попало, ну и что — и сегодняшний день ухнет туда же? А ведь собственно что странного? Я просто вернулась к самой себе, туда, откуда и пришла в Бодхгайю, я ведь сейчас снова становлюсь той, кем и была… и что — вот так я и жила?! Вот так я и жила. Этого не может быть… так оно и есть… вот так я и жила, я ведь всегда, всегда ощущала эту дыру — этот вакуум, зияющий в моем сердце, уме, хрен знает где — я ведь постоянно живу в этом вакууме, я постоянно пытаюсь заткнуть его чем попало — впечатлениями, новостями, письмами, сексом, а в последнее время появилась новая затычка — практика прямого пути, а что изменилось… а ничего не изменилось, это как собирать спичечные этикетки, а потом увлечься теннисом — вроде все меняется, и при этом все остается как прежде. Ничего же не изменилось, ничего… ничего не изменилось во мне… наслушалась историй, насмотрелась снов, отсосала мальчику в кафе, наговорилась, думала о разном, встретила удивительных людей, много чего поняла, действительно ведь поняла, и ничего не изменилось… А ты что же думала — попадешь в обойму, тебя загонят в ствол, пнут, ты взорвешься и улетишь в просветление? А ты, значит, только следишь, чтобы из этой обоймы не вылететь… типа университета… Нет здесь никакой обоймы, нет никого, кто бы тебя принял или отчислил, некому сдавать экзамены и никто не задает уроков… ёб твою мать… какими же уродами нас всех вырастили, в какой же заднице мы живем… до сих пор до меня так и не дошло, что я САМА должна и задачи себе ставить, и принимать экзамены, и трудиться, и искать смысл и вырабатывать критерии и судить по всей строгости закона, который опять-таки должна написать сама для себя… Меня захлестнула гигантская волна, я захлебнулась от той ответственности, которую неизбежно должна была теперь взять на себя… мы живем как сосунки, мы сидим в клетках и нам подносят разные сиськи — пососи тут, теперь тут, молодец, думать не надо, надо делать, делать, есть система оценок, получила отлично — молодец! Кто придумал эти оценки, почему именно такие, почему именно так, почему стремиться надо к этому, а не к тому? А зачем об этом думать? А КОГДА об этом думать? Ты как сосиска, тебе не надо сомневаться, тебе надо соответствовать стандартам, потому что только тогда ты получишь лучшую обертку и лучшую банку, а почему эта обертка и эта банка лучшие?? А зачем мне это? У меня дома в Москве в шкафу одежды на несколько тысяч долларов — курточки, кофточки, туфельки, кроссовки, платья такие, топики сякие, а здесь я хожу вот уже скоро второй месяц в двух средней драности футболках, шортах со штанами, ну пару трусиков… чуть вздрогнула писька от набежавшего воспоминания запаха трусиков Тайги… будучи подростком, я мечтала, что уеду куда-нибудь, стану известной актрисой, вернусь домой на джипе и в шубке — да, вот я подкатываю к дому в шикарном джипике, выхожу в шикарной шубке, тут значит все как раз собрались, смотрят на меня, завидуют, восхищаются… тошно то как… и самое гнусное, что теперь все это возвращается — мне это не надо, а оно меня не спрашивает, берет и возвращается, и вот я уже читаю новости, уже сходила на экскурсию, сейчас сижу в полной жопе с дырой в душе, и дыру эту надо затыкать, жить с ней невозможно, она зияет и плюется во все стороны ядовитой слюной, как же я раньше то жила… нет, ну в самом деле — а как я жила раньше? Что я делала день за днем? Всегда ведь было что делать, да, всегда было что делать, куда идти, было понятно зачем, всегда была куча запасных вариантов, времени даже не хватало! Как я могла что-то делать, не зная — зачем? А я знала, зачем. Потому и делала. Зачем деньги? Чтобы купить шубку. Зачем шубка — чтобы выйти в ней гулять. Зачем в ней гулять — чтобы смотрели? Зачем чтобы смотрели — чтобы нравилось им, чтобы восхищались, чтобы думали про меня, какая я красивая, умная, заработала денег. А зачем, чтобы они обо мне думали — а чтобы… ну чтобы… ну чтобы… Еб твою мать… ЗАЧЕМ чтобы они обо мне думали-то? А кто они? Ну кто конкретно? Кто?? Соседка что ли? А какое мне дело до того, что она обо мне думает? Мой парень что ли? Да какое мне дело, видит он меня в шубке или нет, если у него встает независимо ни от чего, а остального мне от него и не надо… а если мне от кого-то в самом деле надо, если мне в самом деле кто-то нужен, ну то есть не нужен, а важен, нужен как друг, как существо, как близкое существо… и что — близкому мне существу будет дело до моей шубки?! Какое же тогда это «существо» — тогда это пустое место, а не существо… так ради чего, ради кого?? Об этом-то не думаешь, такие мысли словно лезвием обрезает, вот ведь она зараза где кроется… ходишь, работаешь, тратишь, покупаешь, ищешь, находишь, радуешься, огорчаешься, и всегда вроде понятно — зачем все это, спросишь себя — а вот он ответ — все понятно, а копни чуть глубже — и тут понятно, а еще глубже… бац! Непонятно! А зачем так глубоко, так не надо, надо как все, а у всех все просто, надо просто поставить шлагбаум в своей голове и никогда не заглядывать туда дальше. Так и живем. Так Я живу. А как же теперь поставишь этот шлагбаум, если тебя уже взяли за морду, подняли ее, высунули наружу, ткнули в бок, чтобы глаза пошире открылись… куда ж теперь деться-то, я теперь как жилистая баранина на вилке — ни туда, ни сюда, и вернуться обратно не могу, и вперед пойти не могу, и остаться на месте не могу, и что мне делать? Ну вот прямо сейчас что делать? Спустить ноги с кровати? А зачем… Ну зачем? Раньше мне бы в голову не пришло спрашивать себя об этом, у меня всегда была цель, всегда были сто целей маленьких и десять целей больших, и их так много, и все они так подмалеваны красочкой, отделаны плиточкой, поставлены в очередь, согласованы, синхронизированы, упакованы… я разве когда-нибудь всерьез думала о том — ЗАЧЕМ мне надо все то, что я делаю? Ведь чтобы так думать, надо самому за все отвечать, а когда я сама за все отвечала? Я отвечала только за методы, за средства достижения целей, а когда я отвечала за сами цели? За саму суть-то я когда отвечала? Когда я вот села, подумала и сказала — «буду жить пока что вот так, стремиться буду туда, а там посмотрим»? А когда я вообще садилась и хотя бы пыталась об этом подумать? Да никогда. Никогда я даже и не пыталась определить для самой себя не какие-то промежуточные, не имеющие веса цели, а цель главную, стратегическую, ведь принято считать, что вопрос о смысле жизни не имеет смысла, конечно так удобно — не имеет смысла думать об этом, малышка, пойди вон лучше посуду помой, а уроки ты сделала?…, ну что я буду об этом думать, вон ужинать скоро, а я еще не доделала то-то… чудовищная штука… всю жизнь суетиться и не успевать, сучить ножками и пытаться в лучшем виде получить что-то, а К ЧЕМУ ВСЕ ЭТО? Вот этот самый главный вопрос никогда даже не встает, он даже не находится в списке вопросов! Ну хватит слюней… да… вот так все ужасно, вот так все живут, вот так жила и я, и сейчас сила привычки пытается меня вернуть в прежнее русло, а прежней-то меня уже нет, а новая туда не лезет никаким боком, значит надо начинать жизнь заново, причем не просто заново, а вообще иначе. Я СНАЧАЛА должна определить — зачем все, куда мне надо, что я хочу, а уже потом буду искать средства и промежуточные цели, безжалостно отсекая все лишнее, всю эту бесконечную лапшу со своих ушей и мозгов придется снять… возможно, вместе с кожей… а может и с мясом… а выбор есть? Вот я сейчас сижу на кровати и даже ногу не могу с нее спустить, потому что не знаю — зачем, так есть ли выбор? Нет выбора, мне ПРИДЕТСЯ задать себе вопрос о смысле всего, выбора нет, разве что отупеть и вернуться назад. Отупеть… интересно… очень интересно… отупеть, значит… А «отупеть» это как? Интересно… а ведь это самое «отупеть и вернуться», как оказывается, было моим страховым полисом, моим запасным аэродромом. Мол если что — ну и хрен с ним, снова отупею и предамся обычным тупым радостям жизни… а откуда вообще взялось это «отупею»? Откуда известно, что можно «отупеть»? Это как? Что это такое, «отупеть», что такое «деградировать»? Ведь одним из моих погонял был страх «деградировать», а что это такое? Все равно, что бегать от «богов». Я никогда не видела, чтобы кто-то деградировал, у меня самой нет такого опыта, которому я могу присвоить наименование «деградация»… это когда ты умный, а потом становишься глупее… не знаю такого, не видала… идиотов разных видела, про них говорят «о, деградировал», но откуда известно, что он именно деградировал? Кто исследовал его раньше, сравнивал с тем, что сейчас, и главное — какой линейкой меряют-то? Судьи кто? Меряют чем? Вот алкоголик — пропил мозги, раньше мог решать уравнения, теперь только бутылки собирать, раньше мог пробежать десятку, теперь сто метров еле плетется. Деградация. А какое значение имеет умение решать уравнения и бегать десятку? Вон какой-нибудь тибетский старичок монах — он и сто метров пройдет с трудом и цифры не знает ни одной, ну и что? Это ведь наплевать, главное, что глаза у него живые, смотреть на его лицо приятно, и нет к нему даже тени той брезгливости, которая возникает к нашим старикам, а у того алкоголика что — сначала были глаза живые, а потом стали мертвые? Сомневаюсь… откуда вообще взяться живым глазам у того, кто и не жил, кто никогда и не задумывался о том, зачем он живет, кто встал в колею, окончил универ, работает, блестящие ботинки носит, дипломат… а потом жена ему изменит, он сопьется, ботинок больше нет, вместо дипломата авоська, а суть-то не изменилась — как был он тупица тупицей, так и остался и никуда не деградировал… А мне сейчас так вообще безразлично, чем увешан человек — информацией, одеждой, ботинками… мне важно другое — глаза у него живые или нет, бьется там океан или застыла жестянка из под пива. И если у кого-то вместо глаз жестянка, так куда ж ему еще деградировать — некуда, он уже труп, или еще труп, а у кого глаза живые — ну вот как у «того», так он что — может деградировать и стать жестянкой?? Ну не знаю… во всяком случае я ничего об этом не знаю, поэтому свои импотентские запасные аэродромы «отупею и вернусь» можно выкинуть на помойку. А что же будет? Что будет, если я вот сейчас так и буду лежать на кровати, буду лежать, лежать, лежать… ни о чем не думать, ничего не делать, потому что от каждой мысли, от каждого желания тут же расходятся круги боли, вопрос «а зачем» жжет и не дает ничего делать, и что будет? А откуда я знаю?! Буду лежать и мучиться тут, пока и не узнаю таким образом — что будет. Вот и посмотрим — что будет!