- Отстань! Я сам не знаю, как мы здесь оказались! - рявкнул я.

Лицо рыцаря исказила злобная гримаса, он зарычали прыгнул на меня с занесенным для удара ме чом. В последний момент я успел отскочить, поставил блок своим клинком. Удар отдался в руках, я не устоял полетел кувырком в пыль. Шед взревел и кинулся сле-дом. Я вскочил, на негнущихся ногах отбежал в сторону Меч весил, как мешок с мукой, я ворочал им с трудом напрягая все мышцы. Рыцарь догнал меня, замахнулся еще раз, бешено заработал мечом. Некоторое время я неловко отбивался, но в конце концов рукоять высколь знула из ослабевших рук, меч отлетел прочь блестящей рыбкой. Шед пнул меня в грудь, повалил на землю и приставил острие к шее.

- Возвращай меня домой, колдун,- рыкнул он.

- Я… тебе уже… сказал,- простонал я. Мечемахание отняло последние силы, теперь я и пальцем не мог шеве льнуть, не то что оттолкнуть его прочь и драться даль ше,- я тут ни при чем.

- Тогда умри! - громыхнул он.

Поднял меч над головой, скривился в злобной грп масе. В холодных глазах убийцы лишь бешенство. Я но холодел: похоже, настал мой черед умирать. Глупо-то как! Хотя в смерти нет ничего умного или красивою Это жизнь прекрасна, хоть и трудна, а смерть - штук! мерзкая и грязная. Сердце сжалось, на миг останови лось. Вот сейчас клинок войдет мне в шею или грудь

проткнет насквозь, и жизнь выльется из меня вместе с кровью.

Над головой что-то заревело, резкий порыв ветра от-бросил Шеда прочь. Он упал, покатился по камням, завывая и ругаясь. Надо мной промелькнуло какое-то черное полотнище, в ноздри ударила страшная вонь, словно я попал на поле боя, где тела павших солдат ул«е мчали разлагаться. Страшный, леденящий душу и тело вой пронесся над мертвой равниной.

Сердце на миг перестало стучать, кровь застыла в жилах. Я увидел: в темном, мерцающем бледными огнями небе летит страшное чудовище. Несуразный костлявый дракон. Или не дракон. Крылья как у летучей мыши, длинные и кожистые, несколько десятков шагов в размахе. Тело змеи, рогатая лягушачья голова свисает вниз, темные провалы глаз высматривают что-то на земле, длинные и острые черные зубы угрожающе щелкают. Слышно было, как тварь завывает, тоскливо и страшно, как вой переходит в странный клекот, отда-ленноо напоминающий смех. От этого потустороннего щука в душе пропали все чувства и желания. Захоте-лось умереть - быстро и без мучений.

Я прижался к земле, вдавился, постарался стать как можно мельче и незаметней. Я маленький муравей, незаметная букашка, твердил я. И невкусный, просто отвратительный, даже ядовитый, тебе не нужен я, лучше схарчи вон того, в железе. Панцирь хоть и твердый, но внутри нелепое и вкусное мясо…

Тварь сделала несколько кругов над нами. За это время я успел хорошо ее рассмотреть. Да, мало похоже на то, как рисуют драконов в книгах. Скорее какой-то потусторонний демон. Летит тяжело, натужно машет рыльями. Вот из пасти вывалился черный мохнатый язык, быстро пробежался по иглам зубов, вновь втянул-внутрь. Длинный игольчатый хвост вяло свисает вниз. Черная кожа покрыта какой-то мерзкой слизью, тпкой на вид, над тушей курится вонючий дымок. Чудовище взвыло напоследок, резко набрало высоту и скрылось где-то в серой мгле неба.

Я со страхом посмотрел вверх - а ну как вернется. Но нет, вновь воцарилась полная тишина, прерываемая лишь свистом и шелестом сухого горячего ветра. Невдалеке зашевелился Шед. Видно, все это время тоже при жимался к земле, прятался. Но теперь, преодоления страх, поднялся на ноги, погрозил низкому небу мечом На лице выражение растерянности и ужаса, ни след| былой ярости и злобы. Он подошел, споткнулся о спря тавшийся в пепле камень, рухнул рядом.

- Что это было? - спросил он тихо. Молодец: голос ровный, не дрожит, лицо невозмути

мое. И все-таки понятно было, что рыцарь испуган очень испуган.

- А я почем знаю,- пожал я плечами. Приподнялся на локте, отряхнул пыль и пепел с одежды. Без толку они тут же налипли снова.- Я же говорю: не знаю, гдг мы и почему здесь оказались.

- Не врешь? - с сомнением на лице спросил Шед.

- А зачем мне врать? - хмыкнул я.- Если бы это I устроил, то уж точно тут с тобой не оказался бы. Сиде I бы где-нибудь в трактире, винцо попивал. В чистом прохладе и уюте.

Я встал на ноги, задрал уже порядком изорванную рубаху. Рана на боку, оставленная мечом рыцаря, была неглубока. Я потрогал пальцем: кровь сочится медлен но, нехотя. Клинок лишь рассек кожу и оцарапал peбро Это хорошо. Но в рану уже забилась грязь, а воды и чис-тых бинтов нет. Может начаться заражение. На мелки! царапины, синяки и разбитую морду внимания обра щать не стоит, само заживет как-нибудь. А вот рана -это серьезно. Если начнет гнить, я долго не проживу. Хотя… я окинул взглядом просторы вокруг… здесь вообще не выжить. Разве что где-то есть более-менее при-годное место для существования.

- Может, напутал что-то с заклятием,- неуверенно пробормотал Шед.- Маги часто ошибаются…

- Шед! - воскликнул я.

- Что? - встрепенулся он.

- Иди к Мрону!

Я отвернулся, стал копаться в пепле. Клинок опять куда-то закатился. Рыцарь угрюмо сопел за спиной. Я представил, как он сжимает кулаки, борется со своей гордостью: вроде бы надо покарать наглеца, но что-то не ист. Наконец я нашел меч - он застрял между двумя ¦ плавленными камнями. Убрал его в ножны и сел на землю. Ребра болели. Хорошо, если не сломаны, рыцарь-то бил от души. Я растянулся в пепле, угрюмо посмотрел в изменчивое мрачное небо чужого мира.

Шед подошел, опустился на корточки. Долго глядел В пустоту, потом резко обернулся ко мне.

- Что будем делать, маг?

- Умирать,- коротко ответил я.

Я чувствовал, как во мне плещется отчаяние: мир вокруг совсем чужой, совершенно не приспособлен для жизни людей. Все мертвое, выжженное, из всей живности - лишь монстры, больше похожие на демонов. Если не сожрут, так просто погибнем от голода и жажды. Не сегодня-завтра, если в этом месте вообще сменяются дни. В душе черным ядом разлилось равнодушие, медленно потекло по венам, разъедая все изнутри. Я закрыл глааза, постарался представить цветущую солнечную попоянку. Рядом журчит веселый ручеек, свежие струи сверкают и переливаются. Надо мной порхают бабочки, где- то в сочной зеленой листве поют птицы…

- Эй, чародей!

Я замычал, отмахнулся. Птички и ручеек исчезли, я почувствовал скрип песка на зубах, опухший язык, боль во всем теле. Горячий пресный воздух без запаха и вкуса ободрал кожу, как терка. Рыцарь не унимался, все тряс меня за плечо, потом дал пощечину. Из губы закапала кровь, затекла в рот. Я почувствовал тошноту, закашлялся и открыл глаза. Шед сидел рядом, тормоша меня изо всех сил. В темных кофейных глазах плескались страх и отчаяние.

- Отвали! - просипел я слабо.

- Ты что удумал? - взвыл рыцарь.

- Ты мне дашь спокойно сдохнуть или нет? - простонал я.

Действительность нагоняла тоску и отчаяние, в голове у меня снова промелькнул образ зеленой полянки Так хотелось забыться, погрузится в грезы, заснуть Глаза сами собой начали закрываться, благословенная тьма окутала прохладным мягким покрывалом, вы мы вая из тела боль и усталость. Сквозь дрему я почувствовал, как твердые пальцы рыцаря разжали мне челюсти, в пересохшую глотку хлынула свежая и одуряюще вкусная вода. Я закашлялся, забулькал, поперхнулся, но тут же приник к этому потоку, жадно глотая. Вместе с влагой в мое тело влилась и жажда жизни.

Благословенный поток иссяк, я распахнул глаза, тупо посмотрел на рыцаря. На грязном лице Шеда была печальная улыбка, но смотрел он вроде бы с надеждой и облегчением. Он закрыл небольшую флягу, закрепил ее на поясе.

- За жизнь надо бороться до конца! - твердо сказал рыцарь.- Даже когда кажется, что шансов нет.

- Шед, у нас действительно нет шансов,- заметил я.

- Сэр Шед! - неожиданно зло рявкнул он.

- Да мне все равно, хоть высокопреосвященством назовись,- огрызнулся я.- Здесь и сейчас мы равны.

Шед окинул меня долгим взглядом, упрямо сжал губы.