Молодой человек кивнул.

Надо бы позвонить дочери соседки, известить ее о случившемся.

Через несколько минут послышался вой сирены «скорой». В дом вошли санитары. Владелец винного магазина подробно объяснил, как он обнаружил старушку, в каком состоянии она находилась и прочие детали. Посмотрев на Юкико, санитар спросил:

— Вы ее дочь?

— Нет, но я постараюсь с ней связаться, — ответила Юкико. Старушку на носилках вынесли из дома.

Юкико не знала о дочери Хацу ровным счетом ничего, — кроме того, что ту зовут Наоко. К счастью, она нашла нацарапанный на бумажке номер телефона. Под ним было написано: «Наоко Фудзита». Юкико позвонила, но трубку никто не взял. Тогда она попробовала открыть стенной шкаф. Оттуда пахнуло затхлым.

В шкафу лежали две скомканные пижамы. Развернув их, она увидела, что пижамы ужасно грязные, ясно, что последний раз их стирали очень давно. К тому же на них были разводы от мочи. Юкико решила простирать пижамы в машине, но, открыв ее, увидела, что там уже киснет домашнее кимоно, похожее на всплывшего утопленника.

Юкико поспешила домой.

Томоко сидела на диване в гостиной и курила сигарету. Услышав вой сирены «скорой помощи», она наверняка догадалась, в чем дело, но, раз к Ивамуре пошла Юкико, ей там делать нечего. Томоко даже с дивана не встала, что было вполне в ее духе.

— Она при смерти? — спросила Томоко.

— Пока жива. Но почти без сознания, — ответила Юкико, думая о том, что придется отвезти в больницу собственную пижаму.

Через полчаса позвонил хозяин винного магазина и рассказал, что старушку после осмотра в приемном покое перевезли в палату, и она даже начала что-то говорить.

— Она в больнице «Миура», напротив станции.

— Это не муниципальная больница?

— Нет, в той, говорят, нет мест.

— Дочь не подходит к телефону. Плохо, конечно, что не удалось с ней связаться, но делать нечего. Сейчас я еду в больницу, нужно же отвезти необходимые вещи!

— Я могу вернуться домой?

— Вы сделали все, что могли. Спасибо за помощь.

— Ну, тогда я еще немного тут побуду. Если ничего не произойдет, поеду домой.

— Вы просто молодец. Если бы не вы, никто бы и не знал, что случилось, и бабушка умерла бы.

— Если бы я нашел ее мертвой, вот ужас-то был бы! — Хозяин винного магазина представил себе ситуацию и содрогнулся.

Юкико опять вернулась в пустой дом Ивамуры. В ванной она нашла небольшой тазик, старую зубную щетку и расческу, в прихожей подобрала стоптанные тапочки, нашла чашку, палочки для еды, — словом, взяла все, что попало ей на глаза; затем переписала номер телефона дочери Ивамуры и вернулась домой.

— Ты мне оставишь номер ее дочери? — спросила Томоко. — Да и телефон больницы тоже запиши. Пока ты там будешь, я постараюсь дозвониться до ее дочери.

— Я буду тебе очень благодарна. Правда, я не знаю телефона больницы «Миура».

— Положись на меня. У меня ведь такая профессия — выяснять неизвестное.

Даже если бы Юкико ничего не сказала сестре, Томоко, не выпуская изо рта сигареты, сама бы собрала всю необходимую информацию, включая номер больницы, и дозвонилась бы до дочери Ивамуры.

Палата Хацу Ивамуры была на шестом этаже. Она была шестиместной, старушка лежала прямо у двери. Ей поставили капельницу, и она уснула. Пациентка, лежавшая у окна, куда-то вышла, на соседней кровати, опершись спиной на подушки, читала журнал полная женщина лет пятидесяти с таким здоровым румянцем на лице, что определить ее болезнь было решительно невозможно. Когда Юкико вошла в палату, женщина явно оживилась и посмотрела на нее с любопытством.

— Извините за беспокойство, — Юкико поклонилась ей и лежавшей у противоположной стены девушке.

— Вы ее дочка? — У женщины с соседней кровати был южный выговор жителей Камигаты.[38]

— Нет, я ее соседка. Дочь у нее есть, но мы не успели до нее дозвониться. Она пока ничего не знает. Но думаю, что сегодня она все-таки придет.

В этот момент мысли Юкико занимала одна проблема. Когда Юкико зашла в комнату медсестер, чтобы объяснить причину своего неурочного визита, ей сказали, что оформление госпитализации Хацу Ивамуры еще не закончено, так как нет страхового полиса. Прозвучало это как выговор ей, Юкико.

Юкико, естественно, не могла знать, где в доме хранятся подобные документы. Она хотела дождаться дочери Ивамуры, поскольку не могла позволить себе рыться в чужих вещах. Однако подобные соображения тут, похоже, не принимались во внимание.

— Вы нынче замучились, верно…

Эта пациентка оказалась куда благожелательнее, чем медсестры. Юкико взглянула на табличку у изголовья ее кровати: Сакаэ Мукаи, лечащий врач Дзёдзи Нагата.

— Вы тоже пациентка доктора Нагаты?

— Да, верно.

Медсестра посоветовала Юкико поговорить с лечащим врачом; но доктора сейчас на месте нет, а зовут его Нагата, — добавила она.

— Наша бабуля тоже пациентка доктора Нагаты… А доктор придет сегодня? — Юкико хотела выяснить подробности, чтобы потом рассказать дочери Хацу.

— Вы ходили к медсестрам?

— Да, мне сказали, что доктор ушел на обход, вот я и подумала, что он где-то недалеко…

— Нет, он еще даже и не появлялся. Его непросто застать на месте.

— Я хотела узнать, что да как, и рассказать потом ее дочери, успокоить. А завтра кто-то из нас придет к бабуле.

— Доктор Нагата вечно занят, его очень трудно поймать! Больница не была универсальной, но в ней насчитывалось шесть этажей и, похоже, было несколько отделений — терапевтическое, хирургическое, ортопедическое, гинекологическое и детское. Юкико почти не болела, только в детстве ей довелось перенести воспаление легких, но и тогда она лежала дома, поэтому больничные порядки были ей в новинку. Она решила, что поскольку старушку только что привезли и необходимые анализы еще не сделали, то ничего не изменится, если она переговорит о состоянии Ивамуры с врачом не сегодня, а в другой раз.

В тот день на Юкико обрушилась масса забот. Когда она вернулась из больницы, шел уже третий час.

— Ты дозвонилась?

Поскольку Томоко молчала, Юкико поняла, что дозвониться ей не удалось.

— Никто не подходит к телефону, — ответила, наконец, Томоко и затянулась сигаретой. — Сколько ни набирала номер, никто не отвечает. Я даже на телефонную станцию звонила, но они говорят, что с линией все в порядке.

Несмотря на внешнюю апатию Томоко сделала все, что надо.

— Спасибо тебе. И куда это ее дочь подевалась? Не в путешествие же отправилась на самом-то деле?…

— А ты знаешь, что, согласно статистике, замужние женщины сидят дома куда меньше других категорий?

— Куда же они ходят? Они же не изменяют своим мужьям?

— Может, и не изменяют, но вообще-то работающие женщины в свободное время стараются по возможности отдыхать дома, а вот домохозяйки уже с утра бодры, как птички, и вылетают на прогулку в половине десятого утра.

— Ты считаешь, что в их готовности к подвигам именно в это время есть какой-то особый смысл?

— В половине десятого они выходят из дому, а в десять — уже в каком-нибудь торговом центре.

— Но не каждый же день они туда ходят?

— Старшая сестра девушки из нашей редакции наведывается туда ежедневно.

— У нее столько денег?

— Дело не в деньгах. Даже если их нет, все равно идет по магазинам. Такие дамочки покупают закуски к рису или какое-нибудь ненужное барахло, в результате душеньки их успокаиваются и они, довольные, возвращаются домой.

— Что за барахло?

— Корзинка для мелочей, чехол для мобильника, нож для фигурной резки овощей… Они каждый день покупают такие вот совершенно бесполезные вещи. Постепенно в квартире образуется форменный склад. Они не пользуются этими вещами, но в то же время не передаривают их и не выбрасывают — а вдруг когда-нибудь пригодится? «Это почти болезнь», — так говорит наша сотрудница. И таких женщин полно.