В воображении вдруг нарисовалась такая сценка: вот он стоит и поджидает Мидори перед парикмахерской…

— Привет! — в этот момент Фудзио должен был улыбнуться. — Какой ты стала красивой! В парикмахерской из тебя прямо куклу сделали.

— Не твое дело. И чего ты здесь торчишь?!

— Да так просто, случайно увидел, как ты у того толстяка-парикмахера делаешь прическу и что у тебя хорошее настроение. Дай, думаю, подойду поближе, взгляну, какая ты стала…

— Можешь не стараться! Между нами все кончено!

Фудзио тотчас представил, как он закапывает Мидори в том самом месте. Там ей не будет так одиноко. А места там хватит еще для многих.

В той могиле, куда доносится шум прибоя, был тайный гарем Фудзио. Женщин, которые там покоились, он ненавидел, но в то же время любил. Это хорошее место, куда не проникают лучи заходящего солнца, макушки деревьев всегда раскачивает ветерок, а по ночам туда заглядывают звезды…

Но Фудзио вдруг расхотелось заманивать Мидори. Мокрые волосы еще нужно высушить, на это уйдет уйма времени, да и Мидори вряд ли пойдет с ним…

Подошла электричка. Фудзио сел в нее и отправился в Иокогаму.

В Иокогаме было скучно. От нечего делать Фудзио забрел в универмаг. Он побродил по залам, купил кассету с музыкальными записями, в отделе народных промыслов тайком прихватил маленькую расписную тарелочку, помещающуюся в кармане плаща; всего он украл на сумму в семь тысяч пятьсот иен. Эту тарелочку он собирался при встрече преподнести Юкико.

Пряча тарелочку, Фудзио пытался представить, где этой тарелочке будет лучше всего? И понял, что только Юкико испытает подлинное счастье, когда он собственноручно вручит ей этот сувенир. А то неизвестно, кто еще купит ее…

Потом Фудзио обошел даже те отделы, которые его особенно не интересовали, и направился в секцию цветов и садовых принадлежностей, расположенную на крыше, чтобы полюбоваться орхидеями. Пока он разглядывал вызывающе гордую и заносчивую орхидею в цветочном горшке, он почувствовал, будто кто-то невидимый приказывает ему сорвать этот цветок. Но когда он уже протянул руку, то ощутил за спиной чье-то присутствие и отказался от этой затеи.

Сидя на скамейке и попивая дешевый кофе, купленный в автомате, Фудзио вновь и вновь возвращался мыслями к бесстыдному салону красоты. Какие же нервы должны быть у женщин, что туда ходят?! Не только Мидори. У всех остальных.

Ему захотелось соблазнить первую встречную, которая сегодняшним вечером попадется ему на пути. Правда, машина осталась дома. А без машины ты словно улитка, с которой сорвали раковину.

Затем Фудзио поужинал лапшой, зашел в игровой центр, чтобы убить время. Да, день выдался неудачный. Когда он ел лапшу, то еще был не так голоден, поэтому решил сэкономить; но вскоре почувствовал зверский аппетит.

В ресторане китайской кухни, находившемся в здании вокзала, Фудзио заказал якисоба — жареную лапшу по-китайски. Но она оказалась прямо-таки отвратительной. Фудзио опять разозлился: лучше бы за те же деньги съесть бифштекс.

Фудзио все оттягивал возвращение домой, желая избежать встречи с Сабуро. День на день не приходится, но иногда тот торчит в магазине до десяти вечера. Мать не нарадуется на работящего зятя, поддакивает ему и подает чай. Но стоит Фудзио показаться на пороге, как идиллия заканчивается, все замолкают, а мать, смущаясь, наконец, спрашивает: «Фут-тян! Заварить чаю?»

В конце концов, Фудзио сел на электричку. Это было уже почти в половине десятого. Значит, встречи с Сабуро как-нибудь удастся избежать.

Поезд проследовал несколько станций, на которых сошло много пассажиров; когда вагон почти опустел и уже можно было протиснуться по проходу, Фудзио решил пересесть поближе к выходу.

На этой линии частной железной дороги вагоны сильно качает. Фудзио, шагая по проходу, споткнулся обо что-то. Его едва не бросило на пол, но он с трудом удержал равновесие. Однако качка была настолько сильной, что, как он ни старался, никак не мог занять устойчивое положение. Неуклюже отлетел на несколько метров в сторону и сильно ударился запястьем о металлический поручень.

Тут Фудзио решил разобраться: почему же он все-таки споткнулся? В первый момент он решил, что запнулся о какую-то сумку, стоявшую на полу, однако, обернувшись, увидел, что это были ноги. Девица в школьной форме, сидевшая на скамье, вытянула их перед собой в проходе. Она смотрела на него, разинув рот, но сидела по-прежнему, развалившись. И так и не убрала свои толстые ноги в белых носках. По обе стороны от нее сиденье было свободным — можно сесть еще одному человеку.

Фудзио медленно приблизился к ней.

— Подвиньтесь, пожалуйста, и дайте мне сесть, — сказал он спокойным голосом. Девица молча подвинулась, глядя перед собой пустыми глазами.

— Я сильно ушиб грудь, — сказал Фудзио, — потому что вы вытянули ноги в проход. И, возможно, сломал ребро. Вы мне поможете выйти на следующей станции?

Когда Фудзио летел по проходу, все пассажиры в вагоне разом обернулись на него. Но теперь, когда он спокойно уселся, потеряли к нему всякий интерес.

— Что я могу для вас сделать? — спросила девица в замешательстве.

— А почему бы нам это не обсудить? — улыбаясь, сказал Фудзио.

Вот она, та потенциальная преступница, который могла бы, в принципе, убить его, Фудзио, ребенка. Мидори рассказывала, что она вот именно таким образом и упала в электричке, отчего случился выкидыш. Правда, в ту пору супружеские отношения уже дали трещину, Фудзио редко бывал дома и потому он не особенно вникал в причины трагедии — Мидори в то время была ему уже неинтересна.

Однако эта девица — просто бесчувственная нахалка! Учится в школе высшей ступени, а не знает, что пассажирам следует сидеть на своем месте, а не разваливаться на всю скамью. Пока не появится такой человек, как Фудзио, который строго велит подвинуться, она так и будет сидеть, невозмутимо занимая два места.

Заявление о том, что он, возможно, сломал ребро, разумеется, было ложью. Однако окажись на его месте беременная женщина, трагедия могла бы повториться. Больше он не проронил ни слова, и на станции они вышли отдельно друг от друга, как сторонние люди. На платформе Фудзио подождал, пока пассажиры разойдутся, и направился за девицей к выходу.

— Ты всегда так сидишь в электричке? — спросил он.

— Как это — «так»?

— Вытянув ноги в проходе, чтобы люди о них спотыкались? Девица смущенно хихикнула, а потом заявила:

— Не понимаю я вас.

— У тебя сколько было билетов? — спросил Фудзио.

— Чего?

— Билетов, говорю. Ты сколько приобрела билетов?

— Не приобретала я ничего. У меня проездной.

— Так проездной, наверное, у тебя один?

— Ну да.

— Тогда почему не занять аккуратно место для одного пассажира?

— Никто же не жаловался!

— Только лишь потому, что не захотели связываться с тобой. Решили, наверное, что проще постоять, чем просить тебя сесть, как следует.

Деваха насупясь молчала.

— Завтра пойду на рентген. И если обнаружится трещина, будешь платить компенсацию.

— Но…

— Что — «но»?

— Я не могу выплатить компенсацию. У меня же нет денег.

— Это пустой разговор. Если бы ты не выставила ноги, я бы не споткнулся. Ведь если из-за тебя происходит авария, то ты оплачиваешь ремонт, верно?

— …

— Твои родители чем занимаются?

— У меня нет отца, поэтому денег в самом деле нет.

— А мать кем работает?

— Знаете, что такое хостес?

— На банкетах?

— Да.

— Значит, она красавица.

— Не так чтобы очень…

— А кто еще есть в семье?

— Есть один младший брат.

— Если она работает на банкетах, то у вас должны водиться деньги. А если совсем нет, тогда будем договариваться.

— Платить в рассрочку?

— Необязательно. Разве нет других способов расплатиться? — засмеялся Фудзио. — Во всяком случае, поедем ко мне домой, а там решим, что делать, после того как посоветуемся с моей женушкой.