Рассеянно размышляя, Фудзио терпеливо ждал, когда огромная летучая мышь повернет за угол и исчезнет из виду.

Войдя в прихожую Юкико Хаты, он почувствовал, будто вернулся в родимый дом.

— Это я, — ласково сказал Фудзио. На сей раз он не лицемерил. Слова сами собой срывались с губ.

Ответа не последовало, но он уловил какое-то движение — и в коридор выглянула Юкико.

— Это я, — повторил Фудзио. — Вот, решил преподнести тебе нарциссы.

Он протянул ей охапку цветов, даже не перевязанную лентой.

— О, какое чудо! Большое спасибо!

— Позволишь войти? Нарциссы — лишь предлог, на самом же деле я пришел поболтать с тобой.

— Проходи.

— Я тебя не оторву надолго от работы.

Юкико положила дзабутон на то место, где тот обычно лежал.

— Дзабутон сушила? — спросил Фудзио, усаживаясь.

— Да, это сразу заметно.

— Я давно хотел встретиться с тобой. Но помешали разные дела.

— Вот как? — Помолчав, она спросила. — Где в это время ты нашел такие замечательные нарциссы?

— В саду у знакомых. Вот я и попросил срезать, чтобы принести тебе.

— Ну-у, огромное спасибо! — Фудзио показалось, что только теперь она поверила его словам. — Ты говорил, что дела мешали заехать. Что за дела? Все хорошо?

— Да не сказать, что особенно хорошо. То, что со мной случилось…

— Расскажи. Когда выскажешься, то на душе легче становится.

— Тебе я не могу рассказать. Другому бы рассказал, а тебе ни за что, — рассердился Фудзио.

Не сказать ни слова — значит сохранить Юкико. Это простое условие было совершенно очевидным.

— Почему — не мне? Ты же ко мне пришел, чтобы поговорить?

— Это невозможно. Я… Наверное, потому, что гордость не позволяет, вот.

Юкико слегка склонила голову. Комментировать эту реплику она никак не стала.

— Лучше ответь, где ты была в День святого Валентина? — спросил Фудзио, решив сменить тему.

— Где? Конечно же, дома.

— Жаль, что мы с тобой не повидались в тот день.

— Сладенького захотелось?

— Не-е, но тогда ты бы мне, возможно, сказала: «Давай поженимся».

— Но я ведь женщина традиционных устоев.

— А что это значит?

— Услышать от женщины такие слова… Знаешь, это не в моем духе.

— Ну, давай я это скажу. Сейчас.

Юкико промолчала.

— Я, признаться, видел это во сне.

— В каком еще сне?

— Во сне ты мне сказала: «Давай поженимся».

— Мне почти никогда не снятся сны.

— Да? А мне — часто.

— Объяснить, почему некоторые люди часто видят сны?

— Почему?

— Потому, что они подолгу и помногу спят. А если ты спишь всего шесть часов, то на сны времени не хватает! У меня ночь коротка. Поэтому и снов не бывает. Иногда мне хочется хотя бы во сне увидеть покойного отца. Но, как это ни печально, отец ко мне ни разу не являлся!

— Ты права. Я сплю много. Поэтому во сне постоянно встречаюсь с неприятными мне людьми.

— И много таких?

— Хватает.

— А у меня таких почти нет, — сказала Юкико и словно сама удивилась.

— Но ведь и ты… Помнишь, ты рассказывала о своем женихе. Который тебя бросил и женился на другой? Ты, наверное, не захотела бы встретиться с ним?

— В принципе, не особенно. Но если и встречу — не слишком расстроюсь. Я думаю так: если он счастлив, значит, это все потому, что он бросил меня. А вот если несчастлив…

— Что тогда?

— Мне было бы грустно, но я бы ничего не стала менять.

— Ты часто говоришь: «Я бы ничего не стала менять». А вот я совсем не такой. В детстве я был ужасным драчуном. Вот и сейчас, если кто-то мне не понравится или поперек что скажет, то запросто могу его отделать так, что ему придется заткнуться и сделать по-моему.

— Что, будешь бить, пока он не замолчит? — спросила ошеломленная Юкико.

— Иногда и такое бывает, — сказал Фудзио. — В мире так много болванов. Раз я такое говорю, выходит, я так думаю, — значит, я и сам дурак. Тем не менее, я все-таки так думаю, — добавил он и взглянул на Юкико.

— Выходит, все дураки. Только ты один умный.

— Странно как! Скажи мне такое кто-то другой, я бы страшно разозлился. Но когда слышу это от тебя, мне нисколечко не обидно. Даже приятно слышать!

— Это потому, что твоя гордыня смиряется. К тому же я, может, и глупая женщина, но камня за пазухой не держу. У мыслящего человека свое счастье и свое несчастье. У дурака все то же самое — только дурацкое.

— Должно быть, ты права.

— В Библии написано: «Все принимайте без споров» и «пусть всякий поступает по разумению своему».[25] Иисус часто повторял эти слова.

— «Все принимайте без споров»?

— Именно. Кроме того, эти слова подразумевают еще и «отпускать», «предоставлять полную свободу», «оставлять в покое», «откладывать решение проблем»… Вместе с тем эти поразительные слова включают даже такие значения, как «относиться снисходительно», «не противиться», «прощать», «отдавать», «принять и уйти», «принять и умереть». Эти выражения Иисус любит, и они часто употребляются в Библии.[26]

— Он был страстным и требовательным, он задел людей за живое, но ведь ему же не удалось заставить людей жить праведной жизнью, так?

— Не-ет, вовсе не так. В этих словах есть еще один оттенок — «быть отлученным от любви Божией».[27] Человек, совершивший нравственное падение, неизбежно отлучается от Бога. Возможно, я трактую Библию произвольно, на собственный лад, но утрата изначальной, или первой, любви — это как раз мой случай.[28] Не то чтобы я стремилась утратить, просто меня оросили, вот и потеряла. Да ладно. Все хорошо, что хорошо кончается! Я злилась, ненавидела, и никак не могла успокоиться. Но даже хорошо, что все так получилось. Я смогла утешиться, только убедив себя в этом.

— Чушь! Если человека предали, любой будет злиться и ненавидеть. Даже ты. Это вполне естественно.

— Знаешь, я поняла, что самое разумное — молча отойти в сторонку. И еще: от моего жениха даже предательство было мне подарком…

— На это и возразить-то нечего… — возбужденно проговорил Фудзио. — Вот ты говоришь: «Забыть, ничего не менять», — но такое забыть невозможно! Хотя в жизни всякое бывает… Я вот что вспомнил. У меня же был ребенок. А у тебя детей вроде нет?

— Что значит — «был»?

— Моя жена была беременна. Я радовался, что у меня вот-вот будет ребенок. Но на шестом месяце случился выкидыш. Преждевременные роды.

— Какое несчастье! — пробормотала Юкико.

— Правда, тогда я еще толком не осознавал, что скоро стану отцом. К тому же все время пропадал на работе и дома почти не бывал. О том, что жену увезли в больницу, узнал от чужих людей. А когда приехал к ней, ребенок уже умер… Однако не могу сказать, что я был сам не свой от горя.

— Но ведь твоя жена, наверное, переживала… Ей-то каково было!

— Ну, это еще как сказать… Она все раздумывала, сама рассказывала, разводиться со мной или нет, когда поняла, что беременна. Родить ребенка и воспитывать его без отца — это не дело, поэтому она решила не разводиться. А тут как раз выкидыш! Так что после него она вздохнула с облегчением: мол, теперь можно смело расставаться. Мне лично это непонятно. Решила расстаться — так расстанься, верно? А она продолжала жить со мной, только пакостила исподтишка. Я это только потом сообразил. Притворялась, что любит, а сама вовсю резвилась с соседом.

Юкико ничего не ответила. Фудзио, обеспокоенный ее молчанием, заглянул ей в лицо. На ее щеках блестели слезы.

— Что такое?

— Нет-нет, ничего. Просто я все удивляюсь: почему судьба так жестока к иным людям?

— Да нет, я самый заурядный человек. Не скажу, что стопроцентно счастлив, но и страдальцем себя не назову. А женщины, наверное, все такие, как моя жена. Но ты — ты не такая. Ты в самом деле другая, особенная.