Жестокость

Телефонный звонок разбудил Сергея под утро. Он включил ночник, взял трубку:

– Да.

– Это Пантелеев, – произнес голос.

– Не рановато ли звонишь? – недовольно поинтересовался Кузьма.

– В самое время, – ответил звонящий. – Есть срочный разговор.

– Говори.

– Не по телефону.

– Хочешь сказать, что я должен куда-то подъехать?

– Должен, – коротко и жестко произнес Пантелеев.

– Может, все-таки утром?

– Сейчас.

– Где?

– У меня дома.

– А если в «Мандарине»?

– Дома. В «Мандарине» всюду уши.

– Ладно, через полчаса буду.

С двумя охранниками Кузьма спустился вниз. В подъезде их встретили еще два крепких молодых человека, в числе которых был Вован в качестве старшего.

Вышли во двор, направились к машинам с включенными фарами.

На улице уже обозначался день, было прохладно и свежо.

– Андреич, – сказал Вован, – по-моему, нас пасут.

– Кто?

– Если б знал, – хмыкнул Вован. – В том переулке все время меняются тачки. Одна подкатит, вторая откатит. И так с самого вечера.

– Проверяли?

– А то… Молодые парни с телками. Повозмущались, побазарили, на том все и кончилось.

– Посмотрим.

Сергей сел в средний джип, передний мощно и круто взял скорость, задний пристроился в самый хвост, и они вырвались на предрассветную пустую улицу.

Вован, сидящий на переднем сиденье, оглянулся, подтверждающе кивнул:

– Так и есть – хвостяра. Причем даже не стесняются, суки.

Кузьма тоже оглянулся, увидел метрах в трехстах от заднего джипа неизвестную иномарку с включенными габаритными фарами.

– Что будем делать, Андреич? – спросил Вован.

Аркадий, сидящий за рулем, через зеркало заднего вида понаблюдал за преследователями, буркнул:

– Пусть наши задние прижмут его.

– Поздно, – бросил Вован.

Из переулка вывернула еще одна иномарка, пристроилась в хвост первой, и стало очевидно, что они обе выполняют одну и ту же задачу.

– Просеим их? – повернулся к Кузьме Вован. – Сито сделаем? – и полез в карман за оружием.

– Пока не стоит. Скажи передним, пусть прибавят скорость.

Аркадий включил рацию.

– Петро, дай керосину на сто двадцать. На светофоры можешь не реагировать.

Они понеслись на приличной скорости, светофоры никак не мешали движению, однако преследователи не собирались отставать. Более того, к ним присоединилась еще одна машина и стала быстро идти на обгон несущейся кавалькады.

Вован вопросительно посмотрел на шефа.

– Тормозим, – жестко приказал он.

Вован не понял, продолжал смотреть на него.

– Тормозим! – чуть ли не закричал Сергей.

Вован включил рацию, заорал:

– Тормозим! Оглохли, что ли?! Резко по педалям!

Все три джипа с визгом стали тормозить и остановились.

Преследователи пронеслись мимо, из окон каждого из них выдвинулось по стволу, и утренняя тишина разрушилась треском выстрелов.

Стреляли вверх, подчеркивая тем самым факт устрашения.

Сергей посмотрел вслед уносящимся преследователям, усмехнулся:

– Вот оно и началось.

– Запугивание? – переспросил Вован.

– Хуже. Это уже не запугивание, это – война.

– Ну и что? – Вован с тревожным интересом смотрел на Кузьму. – Чем мы им ответим?

– Жестокостью.

– Так мы и так вроде не в цацки играем.

Аркадий двинул его в бок.

– Ты или дурак, или родился не так. До этого мы вроде того что жалели их.

– Кого?

– Всех! Теперь же будем поступать жестоко и конкретно. Верно я говорю, Андреич?

– Верно. Жестоко и конкретно.

Поодаль послышались звуки милицейских машин, и Кузьма кивнул Аркадию:

– Вперед. С ментами брататься сегодня не стоит.

Квартира Пантелеева была богатой и изысканной. Количество комнат здесь было неимоверное, мебель – самая дорогая, на стенах висели модные, в золоченых багетах картины.

Сам Пантелеев сидел в глубоком кресле, пил кофе и одет был так, словно собрался на работу – при галстуке, в костюме-тройке, в начищенных туфлях.

Сергей расположился напротив, перед ним тоже стояла чашка с ароматным кофе, но он не трогал ее, внимательно наблюдал за хозяином.

– Знаете, – наконец произнес тот, – меня который день не покидает предчувствие.

Кузьма молчал.

– Почему не спросите какое? – поинтересовался Пантелеев.

– Наверняка дурное.

– Совершенно верно. Мне кажется, меня скоро убьют.

– Кто?

– Либо вы, либо Вахтанг.

Кузьма усмехнулся.

– Почему я?

– Жернова. Вы – с одной стороны. Маргеладзе – с другой. Между вами я со своим многострадальным «Мандарином», будь он неладен. Кто-то один из вас просто обязан убрать меня.

– У вас были люди Вахтанга?

– Не просто были. Они от меня не уходят. Уговаривают, убеждают, шантажируют, угрожают.

– Почему вы решили сказать мне об этом только сейчас?

– Потому что устал. Устал смертельно. Мне уже ничего не нужно – ни денег, ни богатства, ни славы. Ничего! Мне хочется единственного – либо куда-нибудь скрыться, чтобы меня не нашел никто. Либо умереть.

– Вы меня для этого пригласили?

– А вам этого мало? Речь идет о жизни. О моей жизни! Вы – один из хозяев ее! Поэтому я вас и пригласил. Помогите же мне!

Сергей сделал глоток кофе.

– Мне кажется, вы всё слишком драматизируете.

Пантелеев наклонился к нему, перешел на свистящий шепот:

– Знаете, сколько мне лет? Тридцать шесть! Всего – тридцать шесть! А я уже старик. Я уже не хочу жить. Хочу уйти от всего – от вас, от партнеров, от дел, от денег, от ежедневного страха. Остаться только с женой и со своей трехлетней дочуркой, уехать куда-нибудь в глухомань и просто жить. Пусть даже бедно, пусть даже в нищете, но жить так, как хочется. Без диктовки, без выворачивающего желудок страха, без вот таких ранних разговоров. Вы понимаете меня?

– Понимаю, – кивнул Кузьма.

Пантелеев удивился:

– Неужели правда понимаете?

– Почему нет? Я ведь живу почти такой же жизнью.

– Не-ет, – помахал пальцем хозяин квартиры. – Нет. Вы – другой. Вы – сильный. Вы, простите, бандит. Вы не умеете разговаривать. Вы умеете убивать. В этом наше существенное различие.

– У меня тоже бизнес.

– Кровавый. Кровавый, дорогой мой.

Сергей согнал желваки на скулах, помолчал, сдерживая себя.

– Хорошо. Смысл нашей беседы? Только исповедь?

– Нет, не только. Я хочу предложить вам сделку. Вахтангу я ее не стал бы предлагать, он – зверь. Вам почему-то я все-таки доверяю.

Сергей благодарно кивнул.

– Я передаю вам свои акции, вы отпускаете меня. Не только отпускаете, но более того – помогаете мне скрыться. Мне и моей семье.

– Куда?

– Пока не знаю. Вариантов много, но конкретно пока не знаю. Скорее всего за границу. Вы переправляете меня туда.

Кузьма усмехнулся.

– Там тоже могут достать.

– Понимаю. Но я все просчитал. Денег я поднакопил, сумею найти местечко, где никто и никогда меня не достанет. Буду лежать на пляже на берегу океана, восторгаться подрастающей дочерью, любить свою горячо любимую жену… Я все, дорогой мой, просчитал. Да и вообще, кому я там буду нужен?

– Это решение или эмоциональное откровение?

– Это решение. И сегодня мы должны оформить все соответствующие бумаги. У нас нет времени. У нас совершенно нет времени, я это чувствую.

– Вы кому-нибудь говорили об этом?

– Боже вас упаси! – перекрестил его Пантелеев. – Даже собственной жене ни слова. Боже вас упаси! Вы, я – и больше никто!

– Я подъезжаю в «Мандарин». Во сколько?

– Пораньше. К десяти. В офисе будут уже нотариус, юрист и все прочие персоны.

– Хорошо. – Кузьма встал, подал руку хозяину. – Я благодарю вас.

– За что?

– Как минимум за доверие. Спасибо.

На работе Сергей появился с самого раннего дня.