Анализируя эту подоплеку, рассыпанную намеками во многих гимнах "Ригведы", Ф. Б. Я. Кейпер получил неожиданно весомый результат. То, что раньше пред­ставлялось исследователям сумасбродствами "воина, идеального ария", обрело вдруг философскую глубину. Открылась драма деяния, которое невозможно, но кото­рое надо совершить! Индра вдруг воистину "стал образ­цом для всего, кто сотрясает несотрясаемое".

Индра поражает не только змиевидных, потусторон­них демонов и в их числе Вритру, но и мать его Дану — "поток". А она вместе с Дити ("конечное", "преходя­щее" — антипод Адити) была родоначальницей асуров, древнейших божеств. Эти боги связаны с изначальным хаосом, с потусторонним миром, с загробным царством, они владеют недрами, землей и даже воздушным про­странством; имя асуров означает "силы жизни"... Вот на кого посягнул Индра!

Но жизненные силы к концу года иссякают, и миру грозит возвращение к изначальному хаосу. Возродить, вернуть ускользающую жизнь и открыть путь Новому году! И Адити — праматерь дэвов, "сияющих" богов небосвода — рождает для этого подвига Индру. Он — обновитель Вселенной. В этом его подвиг и его трагедия. Ибо боги небесного миропорядка не могут царить на земле, и он здесь только пришелец... В Индии посвящен­ные Индре столбы стоят не больше недели, потом их свергают, подобно известному другим индоевропейским народам новогоднему деревцу. Дальнейшая судьба Инд­ры туманна:

Кого увидел ты как мстителя за дракона, о Индра,

Что в сердце у тебя, убийцы, возник страх,

Когда несясь через девяносто девять потоков,

Ты пересекал пространства, как испуганный орел?

Похоже, что он вознесся к Солнцу на золотой колес­нице. И там, среди дэвов, отвоевал себе надлежащее ме­сто в лоне праматери Адити, олицетворяющей годовые циклы Вселенной. До следующего Нового года...

Вишну, соратник Индры, хоть и вырос до самого Солнца, остался на подчиненной асурам Земле. Не яс­но, как он мирится с ними, как вновь превращается в карлика или зародыш, но спустя 8 месяцев после убийства Вритры и разверзания охраняемой им Валы "Дости­гающий во все стороны" возвращается в потусторонний, свой мир и засыпает на влажных кольцах доброго Ше­шы. До Нового года...

А миры опять начинают стареть. До возрождения Индры, который, как показали курганы в окрестностях Старогорожена и Высокой Могилы, олицетворял неко­торых из погребаемых (накануне Нового года?).

Этот аспект образа Индры непосредственно связан с идеей "космических странствий" и представляет собой одну из их разновидностей. Поэтому он будет рассмот­рен отдельно.

ОБИТЕЛЬ ЯМЫ

Помимо смутных воспоминаний о размещенных на островах и лугах обиталищах мертвых, в "Ригведе" гос­подствует мотив подземелий, скрытых в неких холмах. По их "великим отлогим склонам" удалился первый покойник Яма, став владыкой загробного царства и "со­бирателем людей".

Все это находит соответствие в курганах с их обяза­тельной центральной могилой и многократными подзахоронениями.

Происхождение загробного царства Ямы связано с представлениями о Вале, который, как было сказано, представлялся то оградой (кромлехом?), то каменным ларцом (что соответствует плиточным гробницам кемиобинской и последующих культур), то пещерой (подоби­ем катакомб). Он считался "сокровищницей, имеющей основанием скалу, полной скота, коней (и) благ", что может быть сопоставлено с магическими росписями гробниц, "Грота быка" и других навесов и ниш Камен­ной Могилы. Сюда же можно отнести могилы, дно ко­торых нередко посыпали мелом, песком, галькой и дру­гими "камнями".

Вала вмещал также подземные воды, которые боги днем собирали в бадью, а ночью поднимали на небо и изливали оттуда в виде дождя и росы. Когда же воин­ственный Индра расколол Валу, то воды потекли из него по земле на четыре (или семь) стороны. Этот мифологи­ческий мотив очень напоминает конфигурацию кургана-лягушки из-под Усатова (рис.5), а также VIII слоя над "космическим странником" из Высокой Могилы (рис.28) и близкие ей VI—VIII слои кургана № 2 у Большой Белозерки. Последние три памятника соответствуют, кроме того, версии об освобождении Индрой "рыжих коров" — лучей новогоднего Солнца. В Могиле это лу­чеобразные дороги (проторенные, возможно, стадами коров), а в Белозерском кургане — многочисленные кости коров, разбросанные вокруг воронки с золой и илом.

Владыкой Валы выступает не Яма, а его дядя Вару­на — божество более древнее и высокочтимое. Однако характеристики и функции этих образов в чем-то сход­ны. Важно, что оба они связывались с годовым и дру­гими циклами Вселенной.

Устройство загробного царства напоминает жилище, искаженно копирующее земное.

Виды жилища различны. Это и дом, и укрепленная "тысячью столбами" яма (очевидно, подобие могилы со срубом), и подземелье, в котором "сперва было растя­нуто дно, потом сделано отверстие" (катакомба?). Обя­зательным элементом является опорный столб, символи­зирующий "древо жизни" или ось мироздания. В одном месте "Ригведы" эта опора названа "деревом с пре­красными листьями". Перекрытия обители Ямы различ­ны. Крона дерева соответствует древесно-травяным или камышовым перекрытиям срубов и ям; каменное небо — плиточным перекрытиям ям и гробниц; лоно земли или край одежд, которыми мать-земля укрывает своего по­чившего сына, — сводам вырытых в грунте катакомб.

Сползай в эту мать-землю!

Необъятную, дружелюбную землю!

Отроковица, нежная, как шерсть, для того, кто дает вознаграждение,

Да защитит она тебя от небытия!

Обитатели царства Ямы — это, прежде всего, боги, с которыми пирует владыка на соломе-брасмане под де­ревом с прекрасными листьями, а также предки — "от­цы", поддерживающие ось мироздания.

Проводниками царства мертвых выступают две со­баки и Пушан. Собаки были спутниками Ямы и сопро­вождали покойников в его владения. Козлоподобный Пушан, напротив, вполне самостоятельно выводил их на­ружу. Он покровительствовал возрождению жизни. Ме­нее связаны с загробным миром змей Шеша, собака Са-рама и птица Супарна, очень древние и ко временам сложения "Ригведы" полузабытые.

Все эти существа находят соответствия в курганном обряде. Археологи нередко встречают в могилах кости птиц и их яйца, а также целые скелеты змей; известны изображения тех и других. Кости собак встречаются преимущественно в виде ожерелий или подобия четок: просверленных клыков и косточек пальцев, украшенных змеевидными нарезками (рис.25); пара собак изобра­жена на первом кромлехе Велико-Александровского кур­гана (рис.12). Соответствия Пушану представлены ко­пытцами и другими косточками ног (что отвечает его функции проводника, знатока счастливых путей), ниж­ней челюстью (которую ему выбил Рудра за непочти­тельное к себе отношение) и сосудами с кашей (более грубую пищу Пушан, лишенный челюсти, вкушать не мог).

Разумеется, предки (покойники) тоже представле­ны в "пирамидах степей".

Согласно "Ригведе" погребаемые сжигались, и таких случаев в курганах немало, или закапывались в скор­ченном положении, что для курганов эпохи меди и брон­зы весьма характерно. Ведийский образ смерти, прихо­дящей с юга в красных одеждах, соответствует разме­щению окрашенных охрой покойников преимущественно в южной половине кургана. Ветви "древа жизни", подпирающего кровлю обители Ямы, и плечи праотцев обозначены в тексте одним и тем же словом, что наме­кает на подобие скелета дереву. Такое "дерево" изобра­жено на спине Керносовского идола (смотри рисунок на обложке) и других человекоподобных стел.

Под дерево с прекрасными листьями,

Где пьет с богами Яма,

Туда наш отец, глава рода,

Устремляется к предкам.