Следующей ночью Садда рассказала ему все об этом незадачливом вояке.

— Они называют себя прибрежными катайцами. Пленник держался очень заносчиво и многое успел выболтать — правда, ничего особо важного. Наверно, он считает себя большим хитрецом, — она нахмурилась, — как и все жители Ката!

Блейд постарался изобразить на лице скуку:

— И где же его поймали?

— В трех днях пути на восток лежит небольшая цветущая долина. Вход в нее охраняла крепость. Разведчики захватили её и вырезали весь гарнизон, а командира привезли в лагерь живым.

— Что с ним теперь будет? — Блейд зевнул.

— Казнят, конечно. — Садда передернула плечиками. — Никогда не зевай в моем присутствии! Если тебе со мной скучно, можешь идти развлекаться в другое место!

Блейд изумленно взглянул на нее и тут же принялся корить себя за эту непростительную оплошность. Маска любящей и нежной женщины слетела с лица Садды; мгновение — и она стала прежней кровожадной дикаркой, которая могла выпустить кишки любому ради своей прихоти.

— Ну что ты, — попытался он исправить положение, — разве мне бывает скучно с моей любимой госпожой?

Не вышло; она продолжала хмуриться.

Блейд улыбнулся и сделал еще один заход, нежно поцеловав её надутые губки:

— Послушай, сердце мое, я просто устал и хочу спать. Ночь с тобой любому покажется раем, но мне приходится еще целый день работать. А потом… — он нагнулся и прижал ухо к плоскому животу Садды, — я постоянно думаю о нашем ребенке, нашем принце… Или очаровательной маленькой принцессе.

Сначала Блейду показалось, что он слегка переиграл. Но вот се напряженное сердитое лицо расслабилось, и Садда мило улыбнулась. В конце концов, она была все же лишь женщиной, и он сказал именно то, что она хотела бы услышать Садда прижалась к нему, и Блейд, немного вспотевший от страха, заключил в объятия свою шаловливую кошечку, едва не обернувшуюся кровожадной тигрицей.

Наутро пленника повесили. Выпытав все необходимые сведения, палачи не спеша вскрыли ему вены, подтянули за ноги на кол и отправились отсыпаться. Катаец захлебнулся в собственной крови.

Через три дня армия достигла небольшой крепости, где её приветствовали несколько разведчиков из передового отряда. Блейд не переставал дивиться самодовольной глупости местных катайцев. Он ждал, что они отобьют форт, и войско монгов встретит засевший за стенами крупный гарнизон, который сбросит на головы атакующих тела разведчиков, разрубленные на куски.

Однако цветущая долина была совершенно пуста. На ветвях высоких деревьев и в зарослях буйно заросшего кустарника прятались лишь птицы с ярким оперением. Монги кривили губы, с отвращением вдыхая соленый воздух. Эта страна была слишком красочной, слишком мягкой и гостеприимной для суровых жителей степей. Их уши не привыкли к звонкому пению птиц.

Еще один небольшой подъем, и перед ними раскинулось море — лениво колыхавшаяся сапфировая бездна, охваченная крутым изгибом золотистого пляжа, где маленькие волны с тихим шелестом плескались о мокрый песок.

Кхад остановил своего коня на вершине косогора, с которого начинался спуск к воде, и нетерпеливо махнул рукой. Военачальники прокричали приказы, и вся длинная колонна повозок и всадников замерла на месте. Сгорбившись в седле, Всемогущий уставился своим единственным оком на раскинувшуюся перед ним картину.

Блейд также напряженно разглядывал то, что оказалось перед его глазами. Да, теперь понятно, почему катайцы не удосужились отбить свой форт. В таком великолепно укрепленном городе, как этот, они могли чувствовать себя в полной безопасности.

Он опустил глаза. Прямо от копыт его коня вниз к морю тянулась широкая полоса зеленой травы — словно небольшой кусочек настоящей степи. Идеальное место для атаки конницы. Если, конечно, солдаты Ката окажутся настолько глупыми, что выйдут из-под защиты стен.

Город стоял как раз на конце этого длинного травяного языка, который вдавался в море, отсекая небольшую бухту. Эта великолепная естественная гавань соединялась с морем узким проливом, перегороженным сейчас огромной, тянувшейся от городских стен до прибрежных утесов, поблескивавшей на солнце цепью. Скалы со всех сторон окружали внутреннюю бухту, шли вдоль пролива, топорщились у стен города, так что атаковать этот непотопляемый остров можно было только в лоб — по зеленой травянистой полоске. Но тут нападавших ожидали серьезные неприятности: сначала — широкий, утыканный заостренными кольями ров, за ним — совершенно безобидная на вид глубокая канава, над дальним краем которой торчала каменная стена не слишком внушительного вида. Ни именно здесь и таилась дьявольски хитрая ловушка, которую Блейд чуть было не проглядел. С боков море подступало почти к самой канаве и, присмотревшись внимательнее, он заметил две пары мощных шлюзовых ворот, находившихся много ниже уровня воды. Если их открыть одновременно, то попавших в канаву врагов сметет потоком воды.

Закончив с городом, Блейд приступил к осмотру гавани. Тут тоже монгов не ожидало ничего хорошего — гавань была полна военных кораблей всевозможных типов и размеров, от маленького баркаса до гигантской галеры.

Кхад со своими воеводами почти час разглядывал город. Растум, оживленно жестикулируя, что-то втолковывал Всемогущему, а Садда на мохнатом коньке постоянно кружила вокруг них, стараясь, видимо, не пропустить ни слова.

Мы должны быть наготове, Блейд, сказала она, подъехав к разведчику. Я знаю своего брата. Болезнь уже возвращается в его тело, я это ясно вижу. Захватив город, он закатит такой пир, что во всем войске не найдется ни одного трезвого человека. Вот тогда-то нам и надо ударить.

Он прикрыл глаза, чтобы не выдать своего возбуждения, и сдержанно произнес:

— Я готов, моя госпожа. Я все помню и сделаю так, как ты велишь.

Это означало, что он должен разделаться с Морфо — сразу же, как тот прикончит Всемогущего маньяка, Опору Мира и Сотрясателя Вселенной. Блейд понимал, что вмешательство Растума обречет план Садды на провал, однако почему она так уверена в преданности карлика? Неужели всему причиной только его слепая дочь?

Садда положила руку ему на бедро и прошептала:

— Сейчас я открою тебе еще один секрет, и ты увидишь, как ловко все задумано. Перед сражением я попрошу Кхада, чтобы он даровал тебе свободу. Брат спросит о причине, и тогда я расскажу ему правду — вернее, часть правды. Я скажу, что влюблена в тебя и готова назвать своим мужем. Он взбесится, но я надеюсь его уломать, — Садда усмехнулась. — Такое уже бывало в истории нашей династии.

Блейд внимательно следил за её лицом. Густая вуаль, которую Садда всегда набрасывала, выходя из шатра, давно уже не мешала ему угадывать тончайшие нюансы её настроения. Садда нагнулась и ласково похлопала плеткой по кожаному голенищу его сапога, глаза её возбужденно заблестели.

— Я не стану пока говорить ему о ребенке. Но если брат разрешит брак, по закону монгов мое дитя станет настоящим принцем или принцессой. Когда Кхад умрет, править буду я… а ты, мой супруг, сядешь слева от трона. И у нас будет много детей — великих воинов, завоевателей, которых еще не видывал свет!

Блейда сильно удивила её искренняя озабоченность судьбой их возможного потомства. Он считал Садду слишком эгоистичной, чтобы думать о чем-либо, кроме собственного благополучия. Ну что ж, он учтет и этот маленький штрих её изменчивого характера.

Кхад велел отправить в город посланника с требованием немедленной капитуляции. Если защитники согласятся добровольно сложить оружие, Опора Мира обещал сохранить их жизни, которые, естественно будут в этом случае принадлежать ему.

Монги снова пришли в движение и, покатившись к городу словно мутно-серая приливная волна, покрыли всю зеленую равнину перед стенами. Развернулись шатры, между ними весело вспыхнули огни костров, распряженных коней отправили на степные пастбища. Воины с шутками и смехом принялись чистить оружие и подгонять доспехи. После тяжелого похода они жаждали лишь одного: пустить кровь из этого благополучного, сытого и богатого города. Никто, пожалуй, кроме Блейда, и, может быть, Растума, не сомневался в легкой и быстрой победе.