5

Всю оставшуюся неделю Холли старалась выкинуть из головы субботу и ее договоренность с Робертом посмотреть сад. Это не должно было быть так уж сложно – ее загруженность на работе увеличилась в отсутствие Пола, и выпуск новых духов налагал на нее дополнительные обязанности, но Роберт все равно закрадывался в ее мысли, и его присутствие застигало врасплох, заставляя тело напрягаться в материальном противодействии его образу.

В пятницу вечером она уже ни на чем не могла сосредоточиться, и ее взгляд был постоянно прикован к телефону в гостиной.

Она испытывала непреодолимое желание позвонить Роберту и сказать, что передумала, но а если он станет настаивать на другой дате? Все-таки она не в состоянии сказать ему прямо и честно, что не может больше позволить себе страдать из-за общения с ним.

На коктейльном столике лежала кипа книг – все по садоводству, которые она выбрала из своей коллекции с намерением освежить в памяти типы садов, которыми традиционно окружали постройки вроде Холла.

В этом саду можно было бы восстановить или соорудить много причудливых тропинок, арок и клумб, окруженных дивными зарослями или стенами, – сад, где женская часть обитателей дома могла спокойно прогуливаться, скрытая от посторонних глаз. В нем могли быть и теннисный корт, и конечно же, прекрасно оборудованная летняя кухня.

У Холли была одна очень дорогая книга, которую Пол подарил к прошлому Рождеству, с великолепными иллюстрациями с изображением голландских садов, с их клумбами строгих форм, длинными прямыми каналами и симметричными прудами. Она взяла книгу, раскрыла ее и, нахмурившись, попыталась заставить себя сосредоточиться над ней. Рядом лежали блокнот и ручка для того, чтобы выписать что-либо полезное, но единственное, что было записано, – заголовок «Сад Холла».

В одиннадцать часов, признав свое поражение, она отправилась в постель. Всего один день, несколько коротких часов, и она будет в безопасности, успокаивала она себя, лежа в постели. И потом – чего бояться?

Она знала, в чем состоит опасность, и будет настороже, вот и все!

Холли проснулась рано утром с признаками головной боли от напряжения. За окном светило солнце, небо был голубым, и день обещал быть теплым и ясным.

Она оделась соответственно, натянув джинсы и майку, прихватила волосы в конский хвост так, чтобы они не касались щек, и не нанесла никакой косметики, кроме увлажняющего крема и губной помады.

Роберт ни за что не должен думать, что она старается ему понравиться, нарядившись и накрасившись специально для него.

Спустившись вниз, она приготовила себе кофе. По почте пришли газеты, и, открыв ящик, она быстро просмотрела заголовки.

Вдруг Холли услышала звук подъезжающей машины.

Нахмурившись, она подошла к окну в гостиной. Перед домом стоял большой «рейндж ровер». Она нахмурилась еще больше. Она не знала никого, у кого была бы такая машина и кто мог приехать к ней в такое время.

Но прежде, чем она повернулась, чтобы пойти и открыть дверь, она увидела Роберта, вылезающего из машины. Он остановился, заметив ее у окна. Как и она, Роберт был одет в поношенные джинсы и клетчатую рубашку, с рукавами, закатанными до локтей.

Он выглядит так, как будто всю жизнь прожил здесь, в деревне, подумала она, а он улыбнулся ей и помахал рукой. Сердце ее застучало часто-часто, а от напряжения закружилась голова.

Когда она открыла дверь и сняла цепочку, пальцы у нее похолодели и онемели.

– Привет. Я решил заехать за тобой, чтобы тебе не добираться…

Он уже прошел в дом, одобрительно принюхиваясь.

– М-м… свежесваренный кофе. Аромат великолепный.

Холли поджала губы.

– Я как раз заканчиваю завтракать, – коротко ответила она. Она не собиралась предлагать ему никакого кофе. Она ничего не будет делать или говорить такого, из-за чего он сможет подумать, будто она – будто она, что? Все еще желает его… все еще любит его?

Повернувшись к нему спиной, она оставила его стоять в холле и поспешила на кухню, но, к ее удивлению, вместо того чтобы остаться на месте, он прошел за ней, оглядывая оценивающим взглядом интерьер, затем с восхищением сказал:

– Вот так и должна выглядеть кухня. Кто тебе ее сделал?

– Никто, – сухо ответила Холли. – Я оформила ее сама.

Последовала короткая пауза, а затем он мягко сказал:

– Да, конечно, мне следовало догадаться. Ты ведь всегда считала, что кухня – сердце дома. Я помню, как ты говорила мне, что когда выйдешь замуж, у тебя будет кухня с большим столом посередине, за которым сможет усесться вся семья. Я помню, ты еще говорила, что у тебя будет четверо детей.

Холли почувствовала, как всю ее охватывает жар.

– У нас у всех бывают наивные несбыточные мечты в этом возрасте, – парировала она и отвернулась.

– Наивные, может быть, но не несбыточные. Ты не вышла замуж – но в наше время женщине не обязательно выходить замуж, чтобы иметь детей, не так ли?

Продолжая стоять к нему спиной, Холли потянулась за кофейником, но рука у нее так дрожала, что немного горячего кофе пролилось, испачкав ей джинсы.

Роберт в ту же секунду оказался рядом, вскрикнув с сочувствием, и спросил, не обожглась ли она. Судорожно пытаясь сохранить между ними расстояние, Холли терла руками облитое место и мотала головой, так как от волнения слова застряли у нее в горле.

– Дай-ка лучше я, – сказал Роберт, взяв у нее из рук тряпку, и добавил: – А то ты вся трясешься, как осиновый лист. С тобой правда, все в порядке?

– Абсолютно. Я просто испугалась, – соврала Холли. Она и вправду испугалась, но испуг был вызван не пролитым горячим кофе. Нет, это Роберт заставил ее так дрожать. Она мучительно хотела, чтобы он отошел от нее подальше, и паника охватила ее, когда он приложил тряпку к ее полинявшим джинсам.

– Все в порядке… я сама, – сказала она, отстраняясь. – Мне придется пойти переодеться.

– А можно мне попробовать немного этого кофе, пока я буду ждать? – спросил он.

Что она могла ответить? Он видел, что кофейник наполовину наполнен. Отказать было бы глупо и невоспитанно.

– Угощайся, – ответила она. – Я – скоро. Наверху она сбросила джинсы, бросив беглый взгляд на красное пятно на ноге. Ожог был незначительный, говорить не о чем, и, по правде говоря, ощущение от прикосновения Роберта, когда он пытался вытереть пятно, жгло гораздо сильнее, чем кофе.

Ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы достать чистые джинсы, но на одевание ушло гораздо больше времени главным образом потому, что она все еще дрожала, а ее чувства все твердили и твердили ей нежелательную информацию, которую они получили в те секунды, когда Роберт склонился над ней с тряпкой. Она все еще чувствовала запах его кожи, ощущала подушечки пальцев, и, если бы закрыла глаза, она смогла бы даже услышать звук его дыхания и увидеть знакомые линии подбородка, вспомнив, с какой готовностью в свои незрелые годы она прижималась к нему губами, удивленная тем, как он откликается на ее ласку.

С какой предательской легкостью ее губы вспоминали чувственное удовольствие от соприкосновения с его ртом.

Она так дрожала, что с трудом смогла застегнуть джинсы, ее пальцы буквально онемели от эротических мыслей – мыслей, которые она не имела права, не хотела держать в голове. Она подавила в себе истеричное рыдание. Ну зачем он вернулся? Ну что бы ему спокойно не жить вдали отсюда, а уж раз он вернулся, зачем он ищет встреч с ней… мучает ее… заставляет вспоминать о прошлом? Да, действительно, когда-то она робко поделилась с ним своими мечтами – мечтами о муже, о том, как она станет с ним жить, как появятся дети, и жизнь наполнится стремлением дать им то, что она сама получила в своей семье. Разве это так уж плохо?

Холли невидящим взором выглянула из окна, сожалея о том, что он вызвал эти воспоминания, так жестоко напомнил ей, что, хотя она и реализовала свою мечту о доме, у нее не было ни мужа, ни детей.

И все же она была довольна… более чем довольна своей жизнью; она поняла, что женщина вполне может жить счастливо без мужчины. И к тому же она могла выйти замуж, если бы захотела. Просто дело в том, что она не могла решиться влюбиться во второй раз – а без любви… без любви зачем выходить замуж. По крайней мере она так думала…