Дон Боско старался найти причину этого явления. Он пришел к выводу, что ребята «были предоставлены самин себе». У одних из них вообще не было семьи, от других родные отказались, так как тюрьма покрыла их позором. Дон Боско пишет: «Я сказал себе: эти ребята должны найти на свободе какого-нибудь друга, который бы занялся ими, повел в воскресенье в церковь, тогда бы они не возвращались в тюрьму».

Постепенно удалось ему войти в доверие к нескольким арестантам. «По мере того, как я указывал им человеческое достоинство – вспоминает дон Боско – они стали чувствовать радость в сердце, делали попытки исправиться». Однако, часто, возвратясь к ним, он заставал все свои усилия сведенными на нет. Лица опять были ожесточенными, голоса пропитаны сарказмом и проклятиями. Дон Боско не всегда мог подавить в себе чувство горечи. Однажды он разрыдался. Это был момент растерянности.

– Почему этот священник плачет? – спросил кто-то.

– Потому, что он любит нас. Моя мать тоже плакала бы, увидев меня здесь.

Непоколебимое решение

Выходя из тюрьмы, дон Боско принял непоколебимое решение: «Любой ценой нельзя допустить, чтобы молодые ребята попадали за решетку. Я обязан стать спасителем этой молодежи».

«Я известил об этом дона Кафассо – пишет дон Боско – и по его совету стал искать возможности осуществить мое решение!»

Другие священники в Турине также искали решения молодежных проблем, между ними – дон Джованни Кокжи, священник из провинции Друэнт. Он стал священником в 1836 году, когда дон Боско только поступил в семинарию. В Мосхино, бедном и слывущем дурной славой селении поблизости Ванхилия, основал он в 1841 году первую воскресную ораторию Турина и отдал ее в покровительство Ангелу Хранителю.

Дон Боско, накопив печальный опыт после посещения тюрем, тоже думал об оратории, но ежедневной. Он хотел основать центр, где ребята, лишенные семьи, могли бы найти друга, а молодые бывшие узники получить помощь и поддержку. Оратория должна была быть открытой не только по воскресеньям для катехизиса, но и ежедневно на протяжении недели, как место дружеских встреч, опеки, игр и работы.

Для начала одно «Аве Мария»

День 8 декабря 1841 года положил робкое начало осуществления этого намерения. Прошло тридцать пять дней со дня прибытия дона Боско в интернат. Он сам описывает этот факт нежно и просто:

«В праздничный день Непорочного Зачатия Марии я как раз одевался к служению Святой Мессы, когда семинарист – ризничий Джузеппе Комотти, заметив стоящего в углу парнишку, попросил его послужить мне к Мессе.

– Не умею – ответил смущенный паренек.

– Иди же – повторил ризничий – будешь прислуживать к мессе.

– Не умею, я никогда не прислуживал.

– Ты, олух – сказал ему разгневанный ризничий. – Если не умеешь прислуживать к Святой Мессе, то зачем пришел в ризницу?

Говоря это, он схватил палку от щетки и стал колотить ею парня по рукам и по голове. Паренек бросился бежать, но я громко окрикнул:

– Что ты делаешь? Почему его избиваешь?

– А зачем он приходит в ризницу, если не умеет прислуживать к мессе?

– Нельзя его за это бить.

– А почему он вас интересует?

– Это мой друг. Прошу сейчас же позвать его сюда. Я должен с ним поговорить.

Паренек вернулся встревоженный. Он был коротко острижен, одежда его была испачкана известью. Это был молодой иммигрант. По всей вероятности близкие наказали ему: когда будешь в Турине, пойди на святую Мессу. Он пришел, но не смел войти в церковь, где были празднично одетые люди. Попытался войти в ризницу, как это было принято в деревнях, где мужчины и подростки участвовали в богослужении, стоя в ризнице.

Я обратился сердечно к нему:

– Ты уже выслушал святую Мессу?

– Нет.

– Тогда пойдем сейчас вместе. Потом я хочу поговорить с тобой об одном приятном деле.

Он обещал остаться. После отправления Святой Мессы и благодарственной молитвы, я отвел его в боковые хоры и спокойно спросил:

– Мой милый друг, скажи мне, как тебя зовут?

– Бартоломео Гарелли.

– А из какой ты местности?

– Из Асти.

– Кем ты работаешь?

– Каменщиком.

– Отец твой жив?

– Нет, умер.

– А мать?

– Она тоже умерла.

– Сколько тебе лет?

– Шестнадцать.

– Ты умеешь читать и писать?

– Нет.

– А петь умеешь?

Парень, утирая глаза, посмотрел на меня удивленно и ответил:

– Нет.

– А свистеть умеешь?

Бартломео рассмеялся. Этого как раз мне было и надо. Мы уже становились друзьями.

– Ты уже принял Первое Причастие?

– Еще нет.

– А ты уже исповедовался?

– Да, но когда был еще маленьким.

– Ты посещаешь занятия катехизиса?

– Не смею, так как младшие ребята смеются надо мною.

– А если бы я стал вести уроки катехизиса отдельно для тебя, ты бы пришел?

– Охотно бы пришел!

– Даже сюда?

– Конечно, только бы меня никто не побил.

– Будь спокоен, теперь ты мой друг, и никто тебя не ударит. Когда ты хочешь начать занятия?

– Когда Вы пожелаете.

– Может сразу?

– С удовольствием!»

Дон Боско опустился на колени и прочитал Аве Мария. Спустя сорок пять лет он говорил своим салезианцам: «Все благословения, которые послало нам небо, являются плодами этого первого Аве Мария, прочитанного страстно и с добрым намерением».

Окончив молитву, дон Боско для начала велел пареньку перекреститься, но заметил, что Бартломео сделал только неопределенный жест, очень мало напоминающий крестное знамение. Тогда он мягко показал ему, как это делается. Он стал разъяснять ему на родном диалекте (ведь оба происходили из провинции Асти), почему мы называем Бога «Отцом». Наконец сказал:

– Я бы хотел, Бартломео, чтобы ты пришел также и в следующее воскресенье.

– Хорошо, я приду.

– Но ты приходи не один. Приведи своих товарищей.

– Бартломео Гарелло, каменщик из Асти, стал первым посланцем дон Боско среди молодых рабочих своего участка. Он рассказал своим товарищам о своей встрече с симпатичным священником, «который умеет свистеть», и о его приглашении. Спустя четыре дня, в воскресенье, в ризницу пришли девять юношей. Они пришли «искать дона Боско». Так родилась оратория.

«Немедленно»

После беседы с Бартломео Гарелли было произнесено слово «немедленно». Кажется, что это одно из многих слов. Однако оно оказалось подобным зернышку, которое после посева дает всходы.

В то время (1841 год) слово «немедленно» стало лозунгом целой группы туринских священников.

В период неуверенности, вызванной первой промышленной революцией, когда невозможно было найти прекрасных и готовых планов действия, эти священники всю свою энергию приложили к тому, чтобы «немедленно», «тотчас же» сделать что-нибудь для бедных ребят и людей, утопающих в нищете.

Это «немедленно» стало особо характерным для дона Боско, а потом и его салезианцев, которые специализировались в «неотложной помощи» для заброшенной молодежи. Необходимость, невозможность ожидания торопила дона Боско к действию.

Надо делать что-то немедленно» – писал он – так как бедная молодежь не может позволить себе роскошь ожидания реформ, планов, революции системы. Ясно, что одного «немедленно» не хватит. Верно говорят, что «если встретишь голодного, вместо того, чтобы дать ему рыбу, научи его ловить ее». Но правильным является и обратное толкование этой мудрости «если встретишь умирающего от голода, дай ему готовую рыбу с тем, чтобы потом он научился ловить ее». Недостаточной является безотлагательная помощь, но также недостаточным будет и ожидание лучшего будущего, так как между тем бедные погибнут от нищеты.

Дон Боско и его первые салезианцы сосредоточат свое внимание на «безотлагательном» вмешательстве. Они научат ребят катехизису, дадут им хлеб, образование, работу, гарантируемую честным договором. И будут ожидать того, чтобы другие католики, совместно с социалистами, коммунистами, анархистами приготовили планы и добились необходимых реформ у тогдашних властей, которые лицемерно отмежевались от конфликтных ситуаций рабочих, позволяя богатым быть всесильными, а бедным – угнетенными.