…За окном "давил" полуденный зной. Жара стояла такая, что не хотелось ни есть, ни пить. Не хотелось даже читать. И вообще выходить из дома Игорю категорически не хотелось. До вечера, когда он поедет забирать с работы Дану, была еще уйма времени. Касюк решил "убить" время, посмотрев телевизор. Он еще немного походил по комнате, наконец, удобно устроился в кресло напротив экрана, понажимал пальцем на кнопочку пульта, переключая телевизионные каналы. Везде было одно и тоже. На одном из центральных каналов кривлялся перед камерой "старик Ваганыч", на другом – удивлял своей гуттаперчевой мимикой "человек без лица" Юрий Гальцев…

От пошлости этих, с позволения сказать, "юмористов" иногда хотелось блевать – в прямом и переносном смыслах этого слова.

Игорь, все больше раздражаясь, решил поискать в телевизионном эфире что-нибудь еще.

На нескольких каналах шли мультики, на одном оглушительно играл симфонический оркестр. Наконец, в светлом прямоугольнике экрана мелькнуло нечто вообще из ряда вон… Перед камерами стоял какой-то совершенно голый мужик, с маленькой "козлиной" бороденкой и с довольно большим и круглым обвисшим "пивным" животом. Спина, ягодицы, руки и пузо "козлобородого" дядьки обросли длинными коричневыми волосами; он стоял в центре какой-то комнаты, похожий на оборотня, регулярно злоупотребляющего жратвой и пивом – единственный голый среди большого числа одетых людей, среди которых, к тому же, было много женщин.

"Что это за хрень?" – Полезли на лоб глаза Касюка.

Женщины и мужчины дружно мазали "волосатика" чем-то белым, похожим на пену, отчего мужик становился еще больше похож на зверя, пойманного в джунглях Амазонии и доставленного в цивилизованный мир, чтобы его привести в человеческое обличие.

Через несколько мгновений картинка обмазывания "козлобородого" сменилась другой. На ней голый мужичок был уже одет, стоял к камере лицом и говорил… по-русски вполне сносно. Как можно было понять из субтитров, высветившихся на фоне серого свитера волосатого героя телепередачи, это был ни кто иной, как известный шоумен Роман Трахтенберг.

Имя это Игорь слышал не раз, а вот видеть довелось – впервые.

"Интересно, что же нам хочет скажет этот, с позволенья сказать, "шоумен?" – Подумал Касюк, вознамерившись, было немедленно переключить телевизор на другую программу – любую, лишь в ней не было голых мужиков с волосатыми задницами.

"Да, я делаю это прилюдно!" – Явно гордясь собой, восклицал в камеру любитель побриться наголо на глазах у миллионов телезрителей. "Потому что я – не такой как все!"

Игорь зло сплюнул на пол (хорошо, что этого не видела жена!). Он выключил телевизор, со злости зашвырнул пульт на дальнее от телевизора кресло.

– Нашел чем гордиться, обезьяна недоделанная! – Пользуясь тем, что он был в доме один, вслух выругался Касюк.– А если все завтра начнут брить свои жирные волосатые тела перед множеством людей, ты, мразь, чтобы продолжать оставаться "не таким, как все", будешь жрать говно?

Хотя, нет! Это ты нас своим "моральным" говном накормить пытаешься!

– Ты с кем так ругаешься? – Неожиданно раздался из дверей мужской голос. Игорь так был увлечен своим заочным "диспутом" с волосатым московским шоуменом, что даже не услышал, как в доме появился гость. Касюк оглянулся. В приоткрытой двери стоял Серега Быков и приветливо улыбался хозяину дома.

Этому гостю Игорь был рад всегда.

Он ничего не ответил, махнул рукой в сторону кухни, приглашая бывшего тренера к столу. Чайник закипел всего через пару минут – Касюк пил чай совсем недавно, вода была еще горячей.

– Тебе сахар или варенье? – Уже зная ответ, все же спросил хозяин дома у гостя, держа в руках две небольшие стеклянные розетки.

– Мне? И того и другого! И желательно без хлеба!

Игорь разулыбался еще шире – ответ был "правильный". Сколько он знал Серегу, на вопрос о сахаре и варенье он неизменно отвечал всегда именно так, "по-виннипуховски".

Касюк устроился на дальнем конце стола, поближе к чайнику и продуктам – аппетит у Быкова отменным был всегда, Касюк это знал, вот и сел так, чтобы было удобно, в случае чего, "сбегать" за добавкой.

Когда был выпит весь чай и съедено все варенье, хозяин дома уселся верхом на табуретку напротив, оперся об стол перекрещенными руками, с "жадностью" человека, долго просидевшего в четырех стенах и "изголодавшегося" по свежей информации, "набросился" на старого друга, стал расспрашивать все подробности о последних событиях в его насыщенной жизни.

Серега к расспросам готов был, подробно рассказывал обо всем, что интересовало его старого друга.

Постепенно он рассказал Игорю все – и про гнусную "гражданскую позицию" "друга медведя" Иманкова Александра, которого Касюк также знал очень давно, и про необычную находку во время пробежки по Заельцовскому бору – тоже.

– А как у тебя дела? – Настал, наконец, черед гостя задавать свои вопросы. – Ты как-то говорил мне, что у тебя "наклевывается" интересная работа по твоей прежней специальности?

Касюк заметно помрачнел.

– Отказали… – Наконец, сказал он. – Точную формулировку не помню, да и не в ней суть. Я потом по своим "каналам" "пробил" ситуацию, мне сказали, что на место, на которое сначала планировали взять меня, приняли какого-то своего, "блатного".

Теперь надолго замолчал Серега, "переваривая" услышанное.

Возможность помолчать тогда, когда это нужно, спокойно подумать в присутствии друга, который не станет торопить с ответом или задавать ненужных вопросов, были наибольшей ценностью, которую Быков ценил в таких отношениях. Он видел, как несколько недель назад "загорелся" старый друг возможностью возврата на прежнее место работы, в органы внутренних дел. Ясно было, что он теперь переживает из-за такого поворота дел. Нужно было хотя бы морально поддержать его. Но как это сделать? Что у него сейчас на уме? Можно ведь ляпнуть что-то и невпопад…

Быков решил начать "издалека".

– А ты не хочешь просто вернуться на работу в милицию? Например, следователем, или участковым? Я помню, ты не раз рассказывал интересные истории из твоей службы в "органах". Про ту же Пихтовку, например.

– Ты имеешь в виду случай со сбежавшим мужиком? – Улыбнулся Игорь. Серега понял, что угадал, оценивая теперешнее настроение старого друга.

– Да, конечно его. Я, правда, подзабыл, как все там было. Не освежишь память?

– Да запросто! Дело было так…

Случай, действительно, был такой, что его без улыбки вспоминать было невозможно. Игорь тогда работал следователем в Колыванском РОВД. Однажды, примерно в середине осени из Пихтовки пришла информация – ограблен "соболевский" магазин. "Соболевский" – то есть принадлежавший Колыванскому хлебокомбинату, которым в тот момент "рулил" некто Соболев – пожилой мужичок из районной "номенклатуры", седой, неопрятный и тучный. Руководимое им хлебопекарное предприятие довольно скоро "успешно" развалилось, но в те дни, когда был ограблен магазин, принадлежащий хлебокомбинату, до полного развала "соболевского" хозяйства оставалось еще несколько месяцев.

Осмотр места происшествия показал, что из магазина исчезли водка, консервы, шоколад, хлеб. Стали думать: кто?

Пихтовка – самый отдаленный из достаточно крупных населенных пунктов Колыванского района, когда-то, но не очень давно, был центром одноименного района. Потом Пихтовский район упразднили, "слили" его с Колыванским. Вслед за этим деянием областных властей в старинный сибирский город Колывань повалило и местное пихтовское начальство; не одно десятилетие "пихтовские" занимали ключевые посты и лидирующее положение в руководстве Колыванского района.

Село Пихтовка было особенное – во многих смыслах.

Во-первых, люди. Основной статьей дохода этого северного района Новосибирской области был, конечно, лес – заготовка, первичная переработка, транспортировка. "Контингент" с той поры в Пихтовке остался соответствующий. На физически тяжелую, изматывающую работу на лесозаготовки привлекались, в основном, люди "из мест не столь отдаленных". После "отсидки" некоторые бывшие "зеки" оставались навсегда в Пихтовке или Пономаревке – деревне-побратиме таежного районного центра. Так постепенно, за десятилетия сформировался определенный "культурный" слой жителей северной части Колыванского района, периодически сотрясавший колыванскую милицию жуткими бессмысленными преступлениями и не менее бессмысленными выходками, часть из которых так же была за гранью закона.