— Да-да, башни с лучниками они даже штурмовать не пытались, — подхватил Бушир. — Просто пробежали мимо, и — всё.

— Догадались, капитан, молодец, — похвалил Василий. — Не зря король Фирсофф хотел вас видеть возле себя советником. Впадать в эйфорию по поводу вашей догадки мы не будем, но причины для некоторого довольства у нас всё же есть…

Снова началось обсуждение, складывание различных планов и очередное, нудное до тошноты, нравоучение Василия в попытке заставить свой штаб мыслить самостоятельно. Трудное это для короля дело — научить своих подданных одновременно и подчиняться, и быть инициативными. Недостаток монархии, помните? Только утром король сумел уделить пару часов лёгкому сну с нелёгким кошмаром, которым явилась для него милейшая Капа Короновна, пожелавшая немедленно обговорить дальнейшие проекты Василия.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Говорят, как заснёшь — так и проснёшься. Или разбудят…

«— Утро, утро начинается с рассвета, — запела Капа бодро и весело, громко и — басом. — Утро, утро начинается с рассвета…»

Сон короля вздрогнул от неожиданности, неловко потянулся, зевая во весь рот, и приказал долго жить.

«— Какого ты лешего орёшь, Капа, да ещё так, будто режут тебя, хрустальную?»

«— Это бас, сир. Я решила делать карьеру на оперной сцене, — Капа перешла на свой обычный — бархатный, аж мурашки по коже, голос. — Да не пугайтесь Вы так, сир, это мои планы на после войны. Но готовиться мне нужно сейчас, чтобы не потерять форму, — и снова зазвучал бас: — Всё можуть короли, всё можуть короли…»

«— О, бедная моя голова! О, я несчастный! И почему я не остался бомжом в Чернигове!?»

«— Да ладно Вам прибедняться, сир! Бомжом в Чернигове, ха, тоже мне — мечта поэта! Да Вам, как я погляжу, ничем не угодишь. Верно говорят мудрецы: человек соткан из противоречий. Может, мне рукоделием заняться, если пение Вам не по нутру? А, сир?»

«— А руки у тебя есть?»

«— А я — Вашими руками, сир. Представляете, сидит король на троне, решает государственные дела, а спицы так и мельтешат, так и мельтешат. А можно ещё крестиком вышивать, или гладью. Вот повеселимся, хи-хи-хи, хи-хи-хи, хи-хи-хи…»

«— Повеселимся — это ты о ком? Хочешь меня, короля, на смех выставить? Над кем смеёшься? Над собой смеёшься! Ехидное ты существо, Капа, — король подошёл к зеркалу, посмотрелся, как выглядит, поправил пояс с мечом, провёл рукой по волосам и погладил бороду. — Умылся, оделся и, наконец, проснулся, значит, готов. Пошли, весёлая подруга, нас ждут великие дела».

«— Великие дела, сир, похоже, ждут только Вас, — сообщила королю Капа, когда оказалось, что в кабинете никого нет. — Жаль, что они меня не слышат, а то бы я свистнула, — посетовала она, когда король заглянул в комнату Бальсара и Эрина: оба усиленно храпели, и на храп колокольчиками отзванивали подвески с хрустальной люстры. — Свистните Вы, сир. Ну, пожалуйста… А я Вам за это рубль дам».

«— Но-но-но, подруга! Взятка должностному лицу, да ещё и при исполнении…»

«— И что же Вы сейчас исполняете? Вы, вроде бы, как бы и не при деле.»

«— Король всегда при деле: работа у него такая — непрерывная. Кстати о рубле — не мешало бы повидать местного казначея, проверить, есть ли у нас деньги на войну. А то все наши планы сделают пшик. Опять недосмотр, и снова — мой.»

«— Ну, началось! Рёва-корова, дай молока…»

«— Что-о-о!!!»

«— Молока… дай… дайте, сир. Уже и слова сказать нельзя! Будто это я виноватая, что Вы недосматриваете. Возле Вас народа толчётся — миллион, а отвечать за всё мне!»

«— И кто из нас сегодня ноет, ответственная ты моя? — король неторопливо жевал копчёное мясо и запивал его вином. — Я к тому говорю, дорогая моя солистка соргонского хора, что если бы Маски использовали каждую нашу ошибку, от нас бы уже и следа не осталось. Похоже, что военного опыта у них не больше, чем у меня…»

«— Или их опыт нельзя применить в условиях Соргона. А что, если это просто разведка боем? Сначала узнать, что здесь и как. А затем и ударить больно. Ну, вот Вы, сир, пошли бы завоёвывать другой мир с двенадцатью солдатами? Это, если считать по одному Человеку без Лица на королевство. Добавьте орков и эльфов — четырнадцать…»

«— Почему ты считаешь только долины Соргона? А Месаория, а гоблины? Там тоже могут быть Маски».

«— Дойдёт и до них очередь: Ваше дело — Соргон спасать. Значит, в Соргоне Масок не больше пятнадцати: четырнадцать простых и шеф. Что с того, что каждый из них наштамповал по десять тысяч лысых? Сами видели, что это за войско: числом только и давят. Убрать от них баронов-изменников, и никакого толка от лысой армии не будет. Чушь какая-то, а не завоевание, сир».

«— Чушь, не чушь, а ни Дворца Совета Королей, ни города, где он находился, уже не существует. Вряд ли это оружие принадлежит мятежным баронам. В лучшем случае, Маски научили баронов своим оружием пользоваться, и только, но никак не изготовлять. Ракеты, Капа, ракеты…»

«— Что — ракеты, сир?»

«— Средство доставки белого пламени в любую точку этого мира. Салюты, моя дорогая — прямой путь к изготовлению ракет. Знать бы, Капа, что умеют Маски и как они думают…»

«— Да, сир, засланный к Маскам казачок был бы нам очень кстати. Из кого Штирлица будем делать? Я предлагаю Крейна: он — барон, хитрый лис и всем недоволен. К тому же, он не нравится ни мне, ни Вам — не жалко будет, когда разоблачат».

«— А вдруг не разоблачат? — заинтересовался король Капиной идеей. - Штирлица-то не поймали».

«— Это у нас-то не разоблачат? Обязательно разоблачат, сир. Вы только не забывайте всем и всюду говорить, что всё узнали из донесений Крейна, и он, злодей, никуда не денется, попадётся, как миленький».

«— Бедный барон! Знал бы он о коварных твоих замыслах, сам бы повесился рядом с Блавиком-северным. Ты не слишком с ним круто, а, Капа? И объясни, зачем ты меня разбудила, беспокойная ты моя? Все наши подданные ещё спят».

«— Разве бывает, что они не спят — Ваши, сир, подданные? А разбудила, чтобы Вы написали письмо королеве Магде. Нехорошо выйдет, если королева получит Ваши соболезнования только когда обоз придёт в Раттанар. Надо послать ей письмо хотя бы за день пути до столицы, а в дороге негде будет хорошо написать. Сделайте это заранее, сир. К счастью, Вы ещё не успели отменить ни этикет, ни правила хорошего тона, и потому прошу — беритесь за перо».

«— Ты права, надо написать», — король раздвинул на столе блюда с закусками и кувшины с вином, освобождая место для письма, и начал марать бумагу. После шариковой ручки гусиное перо — не самый лучший вариант: с непривычки Василия к подобным письменным принадлежностям перо постоянно цепляло бумагу, и первый лист покрылся помарками и кляксами. Когда в кабинет заглянули Эрин с Бальсаром, мраморный пол (король так и не сказал Астару положить здесь ковры — запамятовал) уже был устелен слоем бумажных листов, хранящих королевские каракули.

— Помощь нужна, сир? — вежливо поинтересовался первый соргонский рыцарь. - Может, переписчика позвать?

— Спасибо, не надо, я уже приноровился, сэр Эрин.

«— Приноровился он, как же! За полчаса уничтожил во дворце годовой запас бумаги и чернил. Секретурку вам надо, сир: надиктовал, нашкрябал подпись и — готово. А так всем вокруг видно, что у вас правильнописание хромает. Оно хорошее, сир, я не спорю, но явно хромает. Надо было вам из Чернигова печатную машинку взять…»

«— Отстань, Винни-Пухша хрустальная! Видишь, человек занят. Кстати, а это идея» — король воткнул перо в чернильницу:

— Сэр Эрин, среди моих вещей была шариковая ручка. Не могли бы вы принести её?

— Конечно, сир. Сию минуту, сир, — гном вышел.

— Эти листы куда? — маг стал поднимать с пола исчёрканную бумагу. Впрочем, исчёрканная — слишком сильно сказано: Василию ни разу не удалось продвинуться дальше двух слов — «Ваше Величество». — Я сожгу их в кухонной печи, сир.