— Прямое доказательство, что в этом замешан и Секретный Отдел, — указал Соколов. — Не пора ли нам поинтересоваться, что делал сотрудник СО в той квартире?

— Довольно серьёзное предложение. Но у кого? Хочешь пойти к Карлосу Оттону или к самому Маркусу Грене?

— У меня нет иных кандидатур.

— Можно обратиться к Ромину.

— Думаешь, он возьмёт на себя Секретный Отдел? — догадался аналитик, и Павел улыбнулся: за почти месяц они научились понимать друг друга с полуслова.

— Снова распределение ролей. Затея не лишена смысла, — признал Саша. — Ты едешь на завод. А нам, что делать?

— Уверен, Санёк, мы тут скучать не будем, — похлопал его Андрей по плечу.

— Ох, не люблю я такие прогнозы. Если ты что-то говоришь, то оно всегда сбывается.

— Ты мне льстишь, дружище…

В дверь постучали, Корышев напрягся, ожидая самого худшего развития ситуации. За последний месяц он уже перестал верить в лучшее. В воздухе отчётливо почувствовалось напряжение.

— Я открою, — произнёс Андрей и направился к двери. С каждым шагом возрастал и градус. Павел поймал себя на том, что инстинктивно проверил наличие пистолета в кобуре.

Дверь открылась, на пороге стоял невысокий человек с коляской, доверху набитой пакетами.

— Внутренняя почта, — сказал мужчина, смотря мимо Булдакова, — для Павла Алексеевича.

— Передавайте, — ответил тот, и Андрей принял пакет.

Дверь закрылась, друг не спеша подошёл к столу, рассматривая надпись на пакете, и произнёс:

— По всей видимости, результаты баллистической экспертизы. Чуть раньше, чем мы рассчитывали.

Булдаков передал ему пакет. Паша ловким движением руки вскрыл его и достал листок. Содержание полностью подтверждало те предположения, которые высказывал Андрей, и Корышев сказал об этом.

— Вот и славно, — сказал Булдаков, — если в местные больницы поступит человек с двумя огнестрельными ранениями, то мы сразу узнаем. Сделаешь запрос, Паш?

— Безусловно. Сейчас позвоню и пойду к генералу, — согласился Корышев и потянулся к телефону…

Местоположение отделения Секретного Отдела было известно всем, чего нельзя сказать о делах. Восточное крыло восемнадцатого этажа полностью отдавалось под его управление, поэтому Ромину стоило всего подняться вверх на несколько этажей.

Карлоса Оттона Евгений Николаевич встречал не так часто, в основном на совещаниях, либо при более сложных обстоятельствах, когда нужно было срочно обсудить насущные вопросы. Карлос был моложе его лет на пять и работал на посту гораздо меньше, но в профессионализме ему сложно было отказать. Человек находился на своём месте, это факт, но последние события сильно ударили по доверию Ромина к нему, и настало время расставить все точки над «i».

Генерал-полковник Оттон встретил его приветственно и предложил сесть.

— Что привело вас ко мне, мистер Ромин? — спросил он.

— Ваши сотрудники, мистер Оттон.

— С удовольствием вас выслушаю, — сказал тот, подошёл к бару и предложил. — Виски? Отличное. Из Англии.

— Нет, благодарю. Давайте, ближе к делу.

— Что ж, — разочарованно произнёс Карлос и сел на место. — Что случилось?

— У меня есть фотографии двух ваших сотрудников, — Ромин достал их из папки и выложил на стол. Оттон деловито посмотрел сначала на одну из них, затем отложил и посмотрел на вторую.

— Так в чём проблема?

— Одного из них зовут Руслан Хокай. Он застрелил Элиаса Антонио Кортеса Харроса, более известного под кличкой Джулио.

— Ах, вот в чём дело…

— Да, этот человек не раз связывался со мной и следил за ходом расследования нападения на Исследовательский Центр.

— Ого, довольно резкое заявление! — Карлос откинулся на спинку кресла и почесал подбородок. — То есть вы считаете, что я его направил к вам, чтобы убрать этого… Джулио?

— Мне интересно знать, насколько далеко зашёл Секретный Отдел, и насколько далеко ещё готов пойти, — твёрдо сказал Ромин.

— Мой дорогой друг, — Оттон развёл руками, — ты же знаешь, сотрудники СО имеют право быть в курсе всех расследований, и если Руслан посчитал нужным знать, то это его право.

— Хочешь сказать, что он действовал по собственной инициативе?..

— Именно это, — кивнул Оттон, — но ты, разумеется, мне не веришь. Даже не знаю, как тебе доказать обратное.

— Конечно, не верю, — отмахнулся Евгений Николаевич, — как я могу доверять вам? Я в курсе, что вы хотите управлять ходом расследования. Конечно, вы могли бы взять дело себе, но вы не уверены в успехе. Хотите собрать сливки?.. Назначение молодых сотрудников тоже входило в ваши планы. Неужели ты надеялся, что я это не узнаю? Вполне естественное желание. Всё довольно очевидно, я уже давно это знаю. Кстати, — Ромин выложил шарик диаметром в миллиметр, — знаешь, что это?

— Да, — коротко ответил Оттон. Его лицо выражало крайнюю степень озабоченности.

— Следите. У меня уже вот-вот сложится впечатление, что СО вовсе не хочет, чтобы кто-либо вообще добрался до истины. Я могу потребовать внутреннего расследования, но останавливает одно соображение.

— С удовольствием послушаю…

— Вы знаете что-то, что именно заставило вас не брать расследование в свои руки. Вы знали, что это слишком опасно и что это может стоить вам должности. Гораздо проще поставить кого-нибудь не столь важного и после забрать дело в свои руки. Вот вам и причина.

— Идёшь ва-банк, — изрёк Оттон.

— Иного не остаётся, — подтвердил Ромин..

— Что ж… страх обычное дело, генерал, — руководитель СО даже слегка улыбнулся.

— Значит, вы не намерены останавливаться.

— Если у вас не найдётся предложение, которое бы всех устроило.

— Оставьте провокации, и о ваших делах никто не узнает.

— У вас есть доказательства? — Оттон забрал устройство слежения, явно намереваясь оставить вещественную улику себе, на что Ромин сказал:

— Есть материальные доказательства влияния вашего отдела на ход расследования. Один из ваших сотрудников, — он указал на фотографию Руслана, — устранил одного обвиняемого…

— …А второй стрелял в вашего сотрудника, которого не должно было быть там. Откуда он имеет такую информацию? — задал риторический вопрос Карлос, спустя секунду он пролжил. — Я не отвечаю за каждого своего сотрудника: у них обширные права. Мы умные люди, генерал, и понимаем друг друга. Факты, знаешь ли, понятие относительное, как и всё вокруг. Руслан был заменён копией, которая и уничтожила Джулио. Неужели он умер от приступа совести?

Евгений Николаевич вынужден был признать, что в этом деле у генерала Оттона больше средств влияния, но у Ромина уже просто напросто не оставалось выбора. Он должен был нанести этот удар первым.

— А что касается этого, — Карлос указал на шарик, — где гарантия, что Руслан, подставное лицо, не использовал влияние и средства, чтобы самовольно поставить это устройство? Здесь нет клейма.

— Я бы удивился, если бы оно было бы обнаружено.

— А мы просто советовали вам дать возможность молодым, подающим надежду, сотрудникам показать себя в деле, — непринуждённо сказал Оттон. — Так в чём вопрос? Где здесь злой умысел. Слабая доказательная база. Всё вполне объяснимо.

— Вы всё просчитали? Вы уверены?

— Вы ведь ведёте запись разговора? — спросил Оттон. Да, Ромин вёл запись. Оппонент был уверен в неуязвимости своей позиции. И следует отметить, что не без оснований.

— Но ты уже многое сказал.

— А что я сказал? Лишь опровержения. Косвенные подтверждения? Ты трактуешь их так, я иначе. Это не доказательства. Я сейчас тебе дал иную трактовку.

— Я инициирую внутренне расследование. Мы будем бороться, генерал Оттон.

Тот лишь покачал головой, нельзя было понять, что именно этим он хотел сказать. Ромин не стал прощаться. Он встал и направился к двери, чувствуя всю тяжесть сложившегося положения: возможности были ограничены, доказательства слабы, а попытка давления не увенчалась успехом. Единственный шанс выиграть эту гонку — это держать удар и не подпускать СО к расследованию, суметь скрыть успех, если он появится, и закрыть дело до вмешательства Оттона, но даже здесь не было гарантии победы.