– Да, к сожалению, роль пациента мне плохо удается, – сказал он.

– Ну, в такой роли не стоит стремиться к совершенству, – ответила я.

Он сделал жест рукой: "Поговорим в доме".

Мы проследовали друг за другом в дом, показавшийся мне очень душным после свежего воздуха. Мебель в этой комнате была такая же потертая и выцветшая, как и кресла во дворике. По всей видимости, дом делился на "его" и "ее" половину. Ее половину украшали сверх меры дорогие вещи, привезенные, должно быть, из заграничных поездок. Ее половиной была гостиная, столовая, кухня, спальни, кабинет и ванные комнаты. Питеру остался внутренний дворик и небольшая комната с домашним инвентарем, который она, вероятно, грозилась выбросить.

В комнате Питера Иоланда начала махать руками и морщиться из-за запаха табака.

– Ради Бога, Питер, не кури здесь, это невыносимо. Я не понимаю, чем ты здесь дышишь? – Она подошла к окну и распахнула его настежь, а потом принялась разгонять прокуренный воздух журналом.

Я сама не любительница табачного дыма, но после такой атаки на Питера решила прийти ему на помощь.

– Не беспокойтесь, меня это совершенно не смущает, – сказала я.

Она схватила пепельницу, полную окурков, и снова скорчила гримасу.

– Может быть, вас это и не смущает, но это крайне неприятно. Сейчас я принесу освежитель воздуха, – сказала она и вышла из комнаты. Напряжение сразу спало. Я повернулась к стене, где над камином висели фотографии. Подошла поближе.

– Это ваши?

– Да, в основном.

Питер Вейдман был запечатлен в разных планах. Вот он при закладке фундамента. Рядом мэр города, а на заднем плане – Изабелла Барни. Питер на банкете, при вручении какого-то приза. Питер на стройплощадке рядом с подрядчиком. Одна фотография была вырезана из газеты – открытие нового центра активного отдыха. Судя по маркам автомобилей, большинство снимков относились к семидесятым годам. Многие запечатлели построенные Вейдманом особняки. Два дома он строил по заказу кинозвезд средней величины. Я воспользовалась моментом и осмотрела всю фотогалерею. Люблю наблюдать за людьми в процессе работы – в эти моменты у них появляются черты, незаметные в обычной жизни. К тому же на многих фотографиях рядом с Питером была Изабелла.

В рабочей одежде и строительной каске Питер производил впечатление уверенного в себе человека. Вероятно, это был пик его карьеры, когда дела шли великолепно. У него было признание, были заказы, влияние, деньги, друзья. Он выглядел счастливым. Я невольно скосила взгляд на человека, стоявшего рядом: разница была колоссальной.

Я поняла, что он ждет от меня реакции на снимки.

– Великолепно! – с чувством произнесла я.

– Да, я был удачливым, и даже очень. – Питер указал на одну из фотографий: – Сэм Итон, сенатор от нашего штата. Я спроектировал дом для него и его жены, Мери Ли. А это – Харрис Энджел, продюсер из Голливуда. Вы наверняка о нем слышали.

– Да, какая-то известная фамилия, – сказала я, про себя же подумала обратное.

Иоланда вернулась с освежителем.

– Мария зачем-то поставила это в холодильник, я еле нашла. – Она поставила баллон на стол и нажала на клапан. По комнате пополз запах – нечто среднее между запахом гуталина и средства против тараканов. Мне захотелось вновь глотнуть воздуха, пропахшего табаком.

Теперь я осмотрела комнату повнимательней. На полу, возле кожаного кресла, возвышалась кипа газет, на кушетке, столе также возвышались газеты, потеснившись для тарелки от завтрака. У окна с видом в сад стоял письменный стол со старенькой пишущей машинкой, и там стопки книг, еще одна пепельница, заваленная окурками. Корзина для ненужных бумаг была пуста.

Иоланда перехватила мой взгляд.

– Он работает над историей архитектуры нашего города. – Я отметила в ее голосе затаенную гордость.

– Звучит очень здорово.

– Эта работа помогает мне коротать время, – скромно проговорил Питер.

Иоланда засмеялась.

– Если ему это надоест, в доме для него найдется масса работы. Садитесь, если вам удастся найти место. Или лучше постойте. Я даже не пустила сюда горничную, представляете? Слишком уж грязно. За то время, пока она будет наводить здесь порядок, можно убрать весь дом.

Питер улыбнулся, стараясь замять разговор:

– Ну что ты, Иоланда. Будь справедливой. Я же иногда сам убираю... по крайней мере, два раза в год.

– Но в этом году ни разу, – осадила она мужа.

Он промолчал, подвинул кожаное кресло Иоланде, мне стул. Мы сели. Я отодвинула часть папок, чтобы освободить место на столе.

– Можно, наверное, переложить их на пол, ничего страшного не случится, – продолжала Иоланда.

– Ничего, ничего, – сказала я. По правде говоря, эта игра мне уже надоела. Ее упреки, его оправдания, мои попытки умиротворения...

Питер сказал:

– Ты, кажется, собиралась на прогулку, Иоланда? Я вовсе не хочу тебя задерживать. У нее перекосилось лицо. Она вскочила.

– Я знаю, что и когда мне делать, – можешь не сомневаться.

– Ну-ну, не обижайся, оставайся с нами, – сказал он. – К тому же я уверен, у нашей гостьи есть вопросы и к тебе и ко мне.

– Не выпить ли нам немного шерри? – неуверенно предложила Иоланда. – Я сейчас приготовлю. А ты отдохни.

Муж усадил ее в кресло.

– Пожалуйста, не беспокойтесь. Меня ждут еще в другом месте. – У меня уже не было сил терпеть их игры, я достала блокнот и пролистала его. – Всего несколько вопросов, и они не отнимут много времени.

Питер опустился в кресло.

– Так что вы собственно хотите?

– Извините Питера. Я объяснила ему цель вашего визита, но он не понял. – Иоланда поправила кольцо с бриллиантом на своем пальце.

– Я продолжаю расследование, которым занимался Морли Шайн, – сказала я, не обращая уже внимания на реплики Иоланды. – Если коротко, перед нами стоит задача более убедительно представить позицию истца. Первый вопрос: видели ли вы Дэвида и Изабеллу в тот день, когда произошло убийство?

– Не помню ничего подобного, – ответил Питер.

– Естественно, так как ты лежал тогда в больнице. Вспомни, в тот год пятнадцатого декабря у тебя случился сердечный приступ. До второго января ты пробыл в больнице Святого Терри. Я боялась говорить тебе о смерти Изабеллы, потому что не хотела, чтобы ты волновался.

Питер озадаченно смотрел на нее.

– Да, кажется, ты права. Я и забыл, что все это случилось в одно время. Примерно тогда же они уволились из моей фирмы и сделали свой офис.

– И забрали у тебя всех твоих клиентов, – вставила Иоланда.

– Вы, наверное, страшно расстроились?

Иоланда нервно крутила кольцо на пальце.

– Его послушать, так все было нормально, а на самом деле он очень переживал.

– Нет, нет, Иоланда, ты не права. Я всегда желал ей всего самого лучшего.

– Питер не любит ссор. Он ни с кем не ругается, а с ней-то тем более не стал бы. Хотя, после всего, что они сделали...

– Насколько я понимаю, Изабелла выступила с идеей проектирования миниатюрных домов еще тогда, когда работала у вас.

– Совершенно верно.

– А как же насчет... ну, того, что называется... интеллектуальной собственностью? Разве право на эксплуатацию этой идеи принадлежит не вам?

Питер начал отвечать, но в разговор вмешалась Иоланда:

– Конечно, все принадлежит Питеру. Просто он даже не решился попросить Изабеллу подписать бумагу о соблюдении его прав. Она ушла и все забрала с собой. Он не сказал ни слова, хотя я умоляла его настоять на своем. Фактически Изабелла похитила у него миллионы, да, миллионы, я не преувеличиваю...

Следующий вопрос я формулировала более аккуратно. Как я успела убедиться, Питер со своей основательностью вряд ли годится в свидетели. Более полезной может быть Иоланда, надо только выбрать правильный тон.

– Наверное, вы были вне себя от возмущения? – осторожно спросила я.

– Конечно! Она этого вполне заслуживала. Самовлюбленная, нахальная... – Она проглотила конец фразы.