— Сдается мне, пойду я по миру с этой затеей, но, чем черт не шутит, попробую. Может, и удастся мне Крису Хантеру насолить. Все-таки приятно.

Кофе вскипел, поднялся, зашипел, попав на плиту, запахло горелым. Кустистые седые брови и жесткие волосы отливали серебром при электрическом свете. Старик снял кофейник, аккуратно вытер плиту газетой.

— Выпейте-ка кофе, господин Красный.

Но Мак уже поднялся.

— Спасибо, нам пора. Мы обещали, все будет честно, без обмана. А сейчас нас ждет еще тысяча дел. До завтра. — И, оставив старика с кофейником в руке, Мак и Джим торопливо вышли. Через двор Мак пустился бегом, на ходу бормоча:

— Ну и положеньице, все боялся — промашку дам. А с таким упрямым стариком этоконец! Охотник одно слово!

— А мне он понравился, — заметил Джим.

— Чувствам волю не давай, нам некогда тратить время на чувства.

— А откуда ты узнал, что у него земля заложена?

— Из сегодняшнего письма. Ну, и с собаками, конечно, я угадал. Влезай, Джим, и я заведу нашу колымагу.

Ночь выдалась ясная. Машина, тарахтя, бежала по до роге, мигая фарами. Джим взглянул на небо.

— Какая красотища! Ты только посмотри. Мак, сколько звезд! Миллионы миллионов!

— Ты лучше на дорогу смотри, — буркнул Мак. Знаешь, о чем я сейчас думал? Вспоминал того чумазого, что днем подходил к нам. Значит, нас раскрыли. Сейчас будь предельно осторожным, в одиночку далеко не ходи. А собрался куда, бери с собой десяток ребят.

— Ты думаешь, с нами захотят расправиться?

— Конечно! Они считают, если нас уберут, то и забастовке конец.

— Мак, ну когда ж ты мне какое-нибудь задание дашь? А то я за тобой, как собачонка, бегаю.

— Ты же многому учишься, парень. Не беспокойся. Как увижу для тебя дело, резину тянуть не стану. Завтра — послезавтра начнешь пикеты организовывать. Сверни-ка налево, Джим. Нечего нам по городу разъезжать, глаза всем мозолить.

Машина запрыгала по ухабистым дорогам. Через час они подъехали к своему саду, «Форд» покатил по темной тропе меж яблонь. Мак резко сбросил скорость, отчего едва не заглох мотор, фары замигали снова. Вдруг из темноты прямо в лицо Маку и Джиму ударил ослепительный луч света и двое в плащах вышли на тропу, преградив машине путь. Джим едва успел затормозить. Из темноты раздался голос;

— Это точно те самые.

Один из стоявших на дороге как бы нехотя подошел к машине, облокотился на дверцу. Мотор нетерпеливо покашливал. Незнакомец был почти неразличим — яркий луч не доставал до него. Вот он заговорил.

— Чтоб завтра к утру вас и в помине не было в долине Торгас. Ясно?

Мак незаметно тронул ступней ногу Джима. И подобострастно проныл:

— Что мы такого сделали, мистер? За что с нами так?

Незнакомец сердито ответил!

— Ты дурочку-то не валяй. Мы знаем, кто вы, и хотим, чтоб вы убрались отсюда!

Мак не переменил тона.

— Если вы из полиции, то у нас, простых граждан, гоже права есть. Мы в суд можем подать. Налоги-то не зря платим у себя дома.

— Вот домой и катитесь. Мы не из полиции, мы из комитета «бдительных». Вы, сволота красная, вообразили, будто вам везде, куда ни приедете, разрешат народ будоражить. Как бы не так! Либо вы на своей таратайке отсюда уберетесь, либо вас черный воронок увезет. Ясно?

Джим почувствовал, как нога Мака тянется к педали газа Джим чуть подтолкнул приятеля, дескать, все понял сам. Старенький мотор все порыкивал. Порой отказывал один цилиндр, порой — два. Мак продолжал:

— Вы, мистер, нас неверно поняли. Никого будоражить мы не хотим. Мы простые бедняки-сборщики.

— Вы слышали — вон отсюда!

— Дайте хоть вещи собрать.

— Ладно, чтоб живо обернулись и марш отсюда!

— Трусы вы и больше ничего! — вдруг выкрикнул Мак. — Поди, у вас человек двадцать в засаде. Одно слово — трусы!

— Это мы — трусы?! Здесь нас всего трое. Но если к утру из долины не уберетесь, будет с полсотни.

— Давай, Джим, гони!

Мотор взревел. «Форд», точно застоявшаяся лошадь, вздыбился и рванул вперед. Стоявший у дверцы отпрыгнул в сторону, а светивший чудом не попал под колеса. «Форд» несся по дороге, внутри у него лязгало и скрежетало — того и гляди рассыплется.

Мак обернулся.

— Ишь, не светят больше! — крикнул он.

Джим подогнал машину к длинному бараку. Друзья бегом бросились ко входу. У дверей кучками стояли люди и тихо переговаривались. На порогах сидели женщины, то и дело поправляя юбки, чтобы не оголялись колени. Каждая кучка людей — точно маленький гудящий рой. Собралось с полтысячи человек, пришли из других садов.

Рядом оказался ершистый парень, с которым Джим разговаривал утром.

— То-то! Не верил мне? Ну, а теперь что скажешь?

Мак спросил парня:

— А Лондона ты видел?

— Ну а как же. Мы его в председатели выбрали. Он сейчас с комитетом совещается. А ты, небось, решил, что я совсем спятил, да? опять обратился парень к Джиму. — Говорил же тебе, что я не последняя спица в колеснице.

Мак с Джимом пробрались меж гомонящих людей к двери Лондона. Она была закрыта, окно — тоже. Под ним столпились люди, и каждый старался подглядеть, что делается в освещенной комнате. Двое преградили Маку путь.

— Какого черта прешь?

— Нам нужно Лондона повидать.

— Вон оно что! А захочет ли он?

— Спросите, чего ж вы?

— Как зовут-то?

— Скажите Лондону, что док и Джим хотят его по видать.

— Это ты, что ль, роды принимал?

— Кто же еще?!

— Ладно, доложу. — И он скрылся за дверью. Почти тут же снова появился на пороге и распахнул дверь.

— Заходите, ребята. Лондон вас ждет.

Клетушка Лондона была спешно переделана в «кабинет», то есть притащили несколько ящиков, чтоб было где сидеть. Сам Лондон восседал на кровати, наклонив вперед голову с круглой проплешиной. Семеро членов комитета, дымя сигаретами, расположились кто сидя, кто стоя. Все разом обернулись на Джима и Мака. Лондон, похоже, был не в духе.

— Привет, док. Привет, Джим. Рад вас видеть. Новости знаете?

— Ничего не знаем, — Мак плюхнулся на ящик. — Мы с Джимом все разъезжали. Так что случилось?

— Да все вроде бы в порядке. Ребята Дейкина тоже забастовали. И в садах Гилрея председателя выбрали, Бэрк его фамилия. Завтра намечаем всеобщее собрание.

— Отлично, — обрадовался Мак, — отлично сработано! Но много мы не сделаем, пока не выберем исполнительный комитет и единого руководителя.

— Ну, как вы съездили по своим делам? — спросил Лондон. — Я пока ребятам ничего не говорил, вдруг, думаю, не выйдет.

— Значит, так, — Мак повернулся к семерым. — Нам разрешили разбить лагерь на участке в пять акров. Земля эта частная, так что никто, кроме санитарного управления, нас оттуда не попрет. А у нас будет свой врач, ему и карты в руки.

Члены комитета чистосердечно обрадовались новости, заулыбались.

Мак продолжал:

— Я пообещал этому фермеру, что наши ребята ему бесплатно урожай соберут. В два счета управимся. Место удобное, посередине долины, воды много.

Один из комитетчиков, не утерпев, вскочил на ноги.

— Лондон, можно я сейчас всем ребятам расскажу?

— Конечно, валяй. А что это за ферма, док? Мы, может, там общее собрание завтра и проведем.

— Это ферма Андерсона, сразу за городом.

Вслед за первым членом комитета на улицу выскочили еще двое. Поначалу было тихо, потом поднялся говор, шумный и взволнованный, но никто не кричал. Шум рос и ширился, казалось, он заполнил все вокруг.

— А что сталось со старым Даном? — спросил Джим.

Лондон поднял голову.

— Его сначала хотели в больницу. Да что ему там без толку валяться. Врач у нас есть, проследит, как нота срастается. Здесь же, чуть дальше меня живет. А за стариком женщины приглядывают. Так что ему совсем неплохо. Отсюда его теперь и не выгонишь. Он сейчас вовсю командует, гоняет всех, и своих сиделок в том числе, почем зря.

Мак спросил:

— Ну, а от хозяев ничего не слышно?

— Как же, управляющий приезжал. Спрашивал, не собираемся ли вновь за работу браться. Мы ему — ни за что! Тогда, говорит, выметайтесь к утру. Говорит, целый поезд желающих работать утром приедет.