Мы ведь не боги, чтобы видеть в темноте, как днем. Мы освещаем факелами каждую гробницу и спугнули уже немало грабителей.

– Да. А сегодня ночью твои люди были слепы по твоему же приказу! – закричал Ментуфер. – Иначе грабители не смогли бы беспрепятственно взломать гробницу.

Впервые Энемпсес почувствовал неуверенность.

Знал ли уже верховный жрец, что стражей опоили? От кого он мог узнать об этом?

Взгляд Энемпсеса настороженно скользнул по лицам подчиненных. Все они со страхом смотрели на него. Никто не опустил глаз с тайным сознанием своей вины. Нет, среди его людей не было предателя.

С притворным удивлением Энемпсес повернулся к отряду жрецов:

– Кто из вас знает лжеца, который рассказал, будто здесь была беспрепятственно взломана гробница?

Не дождавшись ответа, Энемпсес быстро повернулся опять к Ментуферу.

– Тебя тоже известили, что гробница была ограблена. – Дозорный снова не стал ждать ответа и, хлопнув себя ладонью по лбу, произнес: – Только теперь я понял, почему ты обвиняешь меня! Ты решил, что грабители унесли сокровища, оставшись незамеченными! Иди, господин! Иди! Я покажу тебе, что случилось на самом деле.

Ментуфер смотрел в растерянности на своих жрецов, потом на стражей и позволил даже Энемпсесу схватить себя за руку. Но он позволил ему тащить себя только до первой ступеньки и тут же вырвался.

– Может быть, ты хочешь сказать мне, что ничего не случилось? – спросил он злобно.

– Нет, тогда я оказался бы лжецом! – крикнул Энемпсес. – Но если ты взглянешь на замурованный вход, то увидишь свежую штукатурку и оттиски печатей Города мертвых. Мы вовремя прогнали разбойников. Они как раз пробили дыру в стене. Услышав шум, мои стражи прибежали к гробнице, а грабители обратились в бегство. Одному из них я сам запустил факелом в голову. Должно быть, я сильно опалил ему волосы. Сегодня я еще осмотрю окрестные деревни. И горе отмеченному мной злодекг, если мы его найдем.

Ментуфер непрерывно смотрел на вход в гробницу. Дозорный говорил убедительно. Там, внизу, ничто не говорило о том, что разбойникам сопутствовала удача. Влажное пятно на стене было невелико. Грабители, видимо, не успели расширить пролом.

Теперь жрецы тоже подошли к входу. Энемпсес предлагал каждого, кто пожелает, проводить вниз, чтобы тот смог осмотреть замурованное отверстие. Но никто не воспользовался его предложением. Видимо, все они думали одно и то же: для чего спускаться на шестнадцать ступенек вниз, а потом опять подниматься, если и без того ничего не случилось?

Только один Ментуфер пока еще не верил, что гробница не тронута. Спокойным движением руки он прервал речь дозорного.

– Ты должен был очень спешить, чтобы замуровать и опечатать лазейку. Почему ты не подождал моего прибытия?

– Потому что гробница не была осквернена, – ответил не теряющий присутствия духа дозорный. – А как дозорный я обязан следить за хорошим состоянием всех гробниц.

– Но все же ты должен был сначала уведомить меня, ибо только я один могу решить, осквернена или нет гробница.

Ментуфер надеялся, что теперь дозорный начнет смущенно оправдываться. Но Ментуфер опять ошибся. Энемпсес без промедления ответил:

– Если мое усердие возбудило твои подозрения, тогда убедись сам в правдивости моих слов. Ты один, как верховный жрец, имеешь право открыть гробницу. Поступай так, как велит тебе совесть. Прикажи своим жрецам взломать замурованный вход.

И, словно желая доказать, что его намерения серьезны, Энемпсес крикнул стражам:

– Принесите инструменты! Высокий слуга бога желает нарушить покой божественного Тутанхамона.

Потом он повернулся к жрецам и сказал с притворной скорбью:

– Извините, что я не смогу помочь вам в предстоящей работе. Я вовсе не хочу, чтобы после смерти меня привлекли за это к ответу.

ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА НА НИЛЕ

На лицах жрецов отразилась крайняя неловкость. Они растерянно смотрели то на Ментуфера, то на Энемпсеса. Старший из них выступил вперед, положил тыльную часть руки на лоб и сказал Ментуферу:

– Да озарит тебя бог, чтобы ты мог правильно решить, является ли нарушение покоя мертвого царя святотатством, или нет.

Ментуфер крепко сжал губы. Незаметно для дру гих под складками одежды он сжал руки в кулаки. Если он решится вскрыть гробницу и окажется, что там ничего не тронуто, высший совет жрецов в Фивах призовет его к ответу.

Ментуфер заставил себя улыбнуться. Все еще пряча сжатую в кулак левую руку, он поднял правую:

– Энемпсес, я устроил тебе строгую проверку, и ты справился. В твоих речах я не слышал упрямства и злобы. Ты верный слуга государства, и я буду прославлять твою непоколебимую веру в богов.

Дозорный глубоко склонился перед Ментуфером. Втайне он благодарил духа-покровителя всех воров и мошенников, который так смело заступился за него. А ведь Энемпсес уже собирался бежать, если бы верховный жрец приказал вскрыть гробницу. Но теперь высокий слуга Амона-Ра открыто признал свое поражение.

Склонив голову, Энемпсес сказал:

– Удивительна твоя мудрость, господин. Ты читаешь в головах людей, как в книге. Итак, ты знаешь, что я решил засыпать вход в гробницу. Камни и землю следует утрамбовать, а когда пыль пустыни покроет их, то это жилище мертвых будет навеки предано забвению.

С трудом сдерживая ярость, верховный жрец наклонил голову. В душе он желал, чтобы его взгляд превратился в стрелу, которая пронзила бы лживого дозорного. Но он позволил себе только заметить спокойным, полным достоинства голосом:

– Твой план хорош, Энемпсес. Награду за труды ты когда-нибудь получишь на том свете от Осириса.

АРМИЯ НАПОЛЕОНА ИДЕТ ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ

Гренадер Андре Симон шатался как пьяный. При каждом движении голова его раскачивалась из стороны в сторону, как будто у него была сломана шея. Симон упорно смотрел на ноги шагающего впереди Жана Легранжа. Он ничего не хотел видеть, кроме этих серых от пыли каблуков, потому что не мог уже смотреть на бесконечное море песка… Этот Египет был местопребыванием самого черта. Здесь не было ничего, кроме раскаленного знойного песка. И небо над ним представляло собой сплошную массу синего стекла, которое, казалось, расплавил огненный шар солнца.

Симон задумался. Сколько дней прошло с тех пор, как армия высадилась на побережье Египта? Семнадцать, восемнадцать или уже девятнадцать? Куда вел их генерал Наполеон Бонапарт? Все дальше на юг. Что здесь можно было завоевать? Разве что проклятую пустыню? Но для этого Наполеону не потребовалось бы тридцать восемь тысяч человек и две тысячи пушек. А эти сто семьдесят пять ученых господ, которые бездельничают, развалившись в обозных повозках? Какое задание можно было им придумать? Среди них находились лингвисты, топографы, астрономы, художники, геологи и даже поэты. В конце концов, может быть, поэты и должны воспеть славу генералу, когда он победит пустыню? Ведь противники, мамелюки, не показывались, хотя об их дикости и воинственности так много плели во время морского переезда из Тулона в Египет. Легранж обернулся и протянул руку.

– Есть еще глоток воды, Андре? Симон потряс походную флягу:

– Ни капли, Жан. – Он пытался шутить. – Но, может быть, кто-либо из ученых в обозе наколдует ливень?

– Ба, они и вовсе ничего не могут. Им бы только есть, – пробормотал Легранж. – Попробуй-ка сунуть хоть одному из них ружье в руки, и ты увидишь, как этот осел держит его задом наперед.

Чей-то голос раздался прямо над Легранжем:

– А ну-ка, дай мне твое ружье, гренадер! И я покажу тебе, что могу обращаться с ним лучше тебя.

Симон посмотрел вверх. Около него на поджаром коне гарцевал штатский. Черную треуголку с республиканской кокардой он носил для защиты от солнца, глубоко надвинув на лоб. Но она отнюдь не предохраняла от жарких лучей его аристократический с горбинкой нос, который стал красен, словно его поджарили на огне.