Газета «Известия» в октябрьских номерах 1961 года опубликовала репортаж своего спецкорреспондента «Атомная подводная лодка в плавании», в которой говорится:

«…Г.ЖУКОВ отрицал значение технического прогресса, развития техники для вооружения армии и флота. Он утверждал, что ракета — дура, а штык — молодец, считал флот архаическим пережитком, нужным лишь для праздничных парадов. Это были тяжелые времена для нас, подводников, — говорил мне один адмирал, герой войны…»

Кто это «герой войны, один адмирал», в репортаже не сказано.

Вы знаете мое отношение к подводному флоту, к техническому перевооружению армии и флота, и знаете, что я никогда не отрицал ракетного оружия, тем более не являлся сторонником штыковой тактики.

В редакцию «Известия» я послал письмо, просил разобраться с умышленным извращением фактов, но прошло больше года и из редакции «Известия» на мое письмо даже не ответили. Видимо сочли, что со мной теперь вообще можно не считаться.

В ряде мемуаров, журналах, в различных выступлениях высказывались и высказываются всякие небылицы, опорачивающие мою деятельность как в годы Великой Отечественной войны, а также в послевоенный период.

Какие только ярлыки не приклеивали мне, начиная с конца 1957 г. и по сей день:

— и что я новоявленный Наполеон, державший бонапартистский курс;

— у меня нарастали тенденции к неограниченной власти в армии и стране;

— мною воспрещена в армии какая-бы то ни было партийная критика в поведении и в работе коммунистов — начальников всех степеней;

— и что я авантюрист, унтер-пришибеев, ревизионист и тому подобное. Вопреки решению Октябрьского Пленума ЦК КПСС 1957 г., меня здорового человека лишили работы и уволили в отставку. Больше года под различными предлогами мне не разрешали посещать партийные собрания, а затем меня вызвал полковник из политуправления и объявил, что есть указание передать меня на партучет в райком.

Мне даже не дают возможности посещать собрания, посвященные юбилеям Советской Армии, а также и парадов на Красной площади. На мои обращения по этому вопросу в МК партии в ГлавПУР мне отвечали «Вас нет в списках».

Никита Сергеевич и Анастас Иванович! поймите в какое положение я поставлен. И обиднее всего то, что несправедливое отношение ко мне происходит не в первый раз.

В 1937-38 годах меня пытались ошельмовать и приклеить ярлык врага народа. И, как мне было известно, особенно в этом отношении старались бывший член Военного Совета Белорусского Военного округа Ф.И. ГОЛИКОВ (нынеМаршал) и нач. ПУРККА МЕХЛИС, проводивший чистку командно-политического состава Белорусского ВО.

В 1946 году, под руководством АБАКУМОВА и БЕРИЯ, на меня было сфабриковано клеветническое дело. Тогда меня обвинили в нелойяльном отношении к СТАЛИНУ.

БЕРИЯ и АБАКУМОВ шли дальше и пугали СТАЛИНА наличием у ЖУКОВА бонапартистских тенденций, и что я очень опасный для него человек.

Фабрикуя на меня дело, были арестованы ряд моих сослуживцев генералов и офицеров, в том числе бывший член Военсовета 1-го Белорусского фронта генерал- лейтенант ТЕЛЕГИН К.Ф., бывшие мои адъютанты и порученцы генералы МИНЮК, ФИЛАТОВ, ВАРЕННИКОВ, СЕМОЧКИН и другие.

Всех их физически принуждали дать показания на меня и о наличии «Аоенного заговора» во главе с Маршалом ЖУКОВЫМ. Но с арестом самого АБАКУМОВА это дело провалилось.

И, как Вам известно, после смерти СТАЛИНА и расстрела БЕРИЯ, постановление ЦК о нелойяльном моем отношении к СТАЛИНУ и прочих сфабрикованных обвинениях, Президиумом ЦК было отменено198.

Но вот сейчас на меня вновь клеветники наговаривают всякие небылицы. И, как мне известно, докладывают Вам всякие вымыслы о нелойяльном моем отношении к Вам и к другим членам Президиума ЦК. Как только поворачивается язык у этих людей, есть-ли у них простая человеческая совесть.

Я прошу Вас принять меры, которые Вы сочтете необходимыми, чтобы прекратить клеветнические выпады против меня и всякие бездоказательные обвинения.

Прошу правильно меня понять.

Желаю Вам хорошего здоровья и многих лет жизни!

С уважением

Маршал Советского Союза Г. ЖУКОВ

АПРФ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 53. Лл. 7-10. Подлинник. Машинопись.

№ 43 ПИСЬМО Г.К. ЖУКОВА Н.С. ХРУЩЕВУ[273]

18 апреля 1964 г. Секретно

Первому секретарю Центального Комитета КПСС

товарищу Н.С. ХРУЩЕВУ

Копия: Главному редактору журнала «Октябрь»

товарищу В. КОЧЕТОВУ

Дорогой Никита Сергеевич!

В телефонном разговоре со мною 29.III — с. г. Вы осудили тех, которые на страницах печати опорачивают мою деятельность в годы Великой Отечественной войны.

После разговора с Вами я прочел в журнале «Октябрь» № 3 и 4 страницы воспоминаний В.И. ЧУЙКОВА.

Вместо аргументированного анализа исторической неизбежности полного провала войны, затеянной германским фашизмом против Советского Союза, В.И. ЧУЙКОВ построил свои воспоминания так, чтобы, прежде всего, прославить себя и опорочить мою деятельность как представителя Ставки ВГК, и командующего Первым Белорусским фронтом в период проведения Висло-Одерской и Берлинской операции.

Висло-Одерская операция, как Вам известно, является одной из грандиознейших операций. Советские войска провели её блестяще, чем и заслужили всеобщее восхищение. Даже враги и те вынуждены были признать:

«…Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 г. Европа не знала ничего подобного со времени Римской Империи». (Ф. Меллентин. Издательство иностранной литературы).

За 23 дня, в труднейших условиях, войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов разгромили крупнейшую вражескую группировку на глубину до 500 километров и вошли в пределы Германии.

Умалчивая о своих личных недостатках при проведении операции, В.И. ЧУЙКОВ бесцеремонно искажает факты хода операции, всячески чернит меня, штаб фронта, управление тылом, везде и всюду выставляет свое я, свою стратегическую осведомленность, которой тогда и быть то не могло у ЧУЙКОВА. Без всяких к тому оснований он набрасывает тень на своего соседа слева — 69-ю Армию, которая более успешно развивала операцию, чем армия ЧУЙКОВА. Так, например, армия ЧУЙКОВА за первые два дня продвинулась на 25 километров, 69-я армия — на 40 километров.

Излагая истории взятия Лодзи и Познани, ЧУЙКОВ изображает дело так, как будто конкретного руководства со стороны командования и штаба фронтом не было, а если оно и было, то только запутывало обстановку, и что ему — ЧУЙКОВУ пришлось лично решать брать или обходить города, находившиеся в полосе действий армии. (Стр. 141–143 журнала № 3).

Вы, Никита Сергеевич, хорошо знаете как детально планируется операция и как ставятся задачи армиям на ближайший период операции. Приходится удивляться как может ЧУЙКОВ так бесцеремонно третировать командование фронтом и демагогически извращать факты.

Войдя в раж бахвальства, ЧУЙКОВ приписывает себе идею и решимость обойти Познань и стремительно прорваться через «Мезерицкий укрепленный район» к реке Одер, тогда как на этот счет было исчерпывающее указание фронта, а главная роль в этом деле отводилась 1-й танковой армии.

ЧУЙКОВ неправильно опорочивает работу тыла фронта в Висло-Одерской операции, не заботясь о том, что искажением фактов он глубоко оскорбляет многочисленный коллектив работников тыла фронта, которые сделали в операции всё, что было в человеческих силах.

В четвертом номере журнала, начиная с 129 страницы, ЧУЙКОВ выдвигает абсурдную мысль о том, что в начале февраля 1945 года обстановка позволяла захватить Берлин схода. Правда, ЧУЙКОВ оговаривается, что это была бы рискованная операция и материально не обеспеченная.

Просто приходится удивляться тому, что за 19 послевоенных лет В.И. ЧУЙКОВ всё еще не разобрался по-настоящему в обстановке 1945 года.

Как известно (об этом правильно описано в 5 томе Великой Отечественнойвойны), 1-й Белорусский фронт в начале февраля четырьмя общевойсковыми, двумя танковыми армиями и кав[алерийским] корпусом вышел на р. Одер и захватил два плацдарма на р. Одер (севернее и южнее города Кюстрин). Наши неоднократные попытки захватить город Кюстрин с крепостью и укрепленный Франкфурт-на-Одере не увенчались успехом. А это время очень серьёзная обстановка сложилась на правом фланге фронта, где, вследствие задержки 2-го Белорусского фронта в районе устья реки Висла, образовался с ним 200-километровый разрыв.