Выглянув в коридор, он повесил на дверную ручку табличку «Не беспокоить», запер номер изнутри, погасил свет и выбрался вон тем же путем, каким до него ушел убийца. Охотничий нож и наган остались лежать под матрасом: Грабовский не собирался состязаться с этим снайпером в меткости, а связанная с оружием дополнительная нервотрепка на границе была ему нужна, как пуля в позвоночнике.

Спускаясь по водосточной трубе, он все-таки сорвался, но на произведенный им шум по-прежнему никто не обратил внимания. Отряхнувшись, ощупав себя и установив, что отделался лишь легким ушибом копчика, Грабовский вполне бесшумно для дилетанта растворился в ночи, и с тех пор о нем никто ничего не слышал на протяжении долгих шести лет.

Глава 10

– Понятия не имею, что стало с этим проектом «Зомби» после того, как я его вернул, – закончил свою исповедь Глеб Сиверов.

Кофеварка засипела, окутавшись паром, и ему пришлось встать с дивана, чтобы успокоить этот миниатюрный гейзер. Федор Филиппович наблюдал, как он ловко и привычно орудует кофейными причиндалами, дивясь тому, до чего же затейливо порой переплетаются линии человеческих судеб. Он колебался, не зная, стоит ли делиться с Глебом совершенно секретной и, по большому счету, ненужной ему информацией, а потом решил, что поделиться надо: рассказ Сиверова оказался занятным и помог Федору Филипповичу восполнить несколько пробелов в его познаниях, а следовательно, заслуживал ответной откровенности.

– Я могу тебя просветить, – приняв решение, как бы между прочим сообщил генерал.

Глеб аккуратно, чтобы не разлить, отставил в сторону только что наполненную чашку.

– Правда?

– Правда, правда. Мне доподлинно известно, что доставленный тобой из Болгарии экземпляр документации по проекту «Зомби» был тщательно изучен, признан полным и уничтожен в установленном порядке. Затем… – Генерал прервался, чтобы взять из рук Слепого чашку с кофе и стакан с холодной водой, которой он в последнее время пристрастился разбавлять любимый, но ставший чересчур крепким для него напиток. – Затем, – продолжал он, благодарно кивнув и осторожно добавляя воду в кофе, – через два-три года лаборатория Полкана возобновила работу. Правда, уже не в Минске, а в Подмосковье, под вывеской ФСБ Российской Федерации.

Он поднес чашку к губам и осторожно попробовал получившуюся бурду. Глеб с интересом наблюдал за манипуляциями генерала, и его лицо при этом выражало сочувствие пополам с ожиданием. Ожидание, надо полагать, относилось к рассказу Федора Филипповича, а сочувствие – не иначе как к его кофе.

– Проект «Зомби», – продолжал Потапчук, морщась от водянистого вкуса, – в числе других перспективных исследований был извлечен из недр Полканова сейфа и запущен в дальнейшую разработку – вернее, в доработку, поскольку в общих чертах он был уже завершен и оставалось только, как говорится, навести глянец. Об этом стало известно некоторым должностным лицам, которым данное направление исследований показалось не только перспективным, но и потенциально крайне опасным. В результате вся документация по теме «Зомби» была уничтожена… равно как и люди, занимавшиеся разработкой этой темы.

Глеб промолчал. Спрашивать, откуда Федору Филипповичу все это известно, было бессмысленно. Такой информацией мог располагать только человек, непосредственно занимавшийся ликвидацией проекта и всех его участников.

– На этом деле, – неожиданно добавил генерал, – я потерял своего лучшего агента. Он погиб, пытаясь выбраться из этого осиного гнезда, после того как выполнил задание. Немного позднее его место занял ты.

Глеб криво усмехнулся.

– Промашка вышла, да, Федор Филиппович? Взяли под крыло того, кого должны были взять к ногтю?

Потапчук рассеянно покивал головой, соглашаясь.

– Да, – сказал он, – промашка. Ты в спешке упустил Грабовского, я по незнанию упустил тебя… Но лично я о своей промашке не жалею.

– В отличие от меня, – проворчал Сиверов. – Мне тогда показалось, что этот крючконосый подонок не представляет опасности. Главной моей задачей было возвращение документов, и я не стал рисковать, дожидаясь его в номере. Тем более что у меня было такое ощущение… Ну, в общем, я почему-то был уверен, что ждать его бесполезно.

Потапчук снова покивал, добавил в кофе еще немного воды из стакана, попробовал и, скривившись от отвращения, осушил чашку залпом.

– Дрянь, – пожаловался он. – И кофе дрянь, и Грабовский этот, судя по всему… гм, да. Значит, говоришь, мертвецов оживляет?

– Проект «Зомби», – сказал Глеб и скорчил рожу, придав лицу выражение, свойственное, по его мнению, оживленным силой черной магии мертвецам – зомби.

– Когда я в детстве кривлялся, – назидательно заметил по этому поводу Федор Филиппович, – мама меня пугала, говоря, что могу таким и остаться.

– А отец? – полюбопытствовал Сиверов, поспешно делая серьезное лицо.

– А отец просто драл как Сидорову козу… Когда руки доходили.

– Прогрессивное воспитание, – восхитился Глеб.

– Посмейся у меня, – пригрозил Потапчук.

– А я и не смеюсь. Результат ведь налицо: вы – генерал ФСБ, а не какой-нибудь там виолончелист или, не к ночи будь помянут, олигарх.

– Вот что, Глеб Петрович, – сказал генерал тоном, свидетельствовавшим о том, что шутки кончились. – Присмотрись-ка ты, пожалуйста, к этому Грабовскому повнимательней. Что-то не нравится мне его связь с этим чертовым проектом…

Сиверов, который ждал именно такого окончания разговора, тем не менее счел необходимым возразить.

– А надо ли, Федор Филиппович? Ведь это, как у Пушкина – дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…

– Сомневаюсь, – буркнул генерал.

– Вот как? А можно узнать почему? Уж не хотите ли вы сказать, что между этими его ожившими покойниками и проектом «Зомби» действительно есть связь?

– Это ты мне расскажешь, – заявил генерал. – Выяснишь и расскажешь. А я тебе так скажу: если все это не пустая болтовня и торговля воздухом, если… Ну, словом, если за его громкими заявлениями об оживлении покойников действительно стоит хоть что-то материальное, связь может обнаружиться. Или ты веришь в магию?

– Не знаю, – сказал Глеб.

– То есть как это «не знаешь»?

– Не знаю – значит, не обладаю знаниями по этому вопросу. Не располагаю информацией. Я ведь тогда был шибко честный и даже не удосужился заглянуть в этот треклятый проект…

– Твое счастье, – проворчал генерал. – Выиграл себе несколько лет спокойного ночного сна. А вот я, представь, в эту папочку заглядывал. Объективных данных у меня нет, но что-то мне подсказывает, что этот наш ясновидящий в свое время ознакомился с проектом «Зомби» куда более основательно, чем можно было ожидать от не блещущего способностями младшего научного сотрудника. Ну, с чего планируешь начать?

Глеб прикурил от зажигалки, щуря левый глаз.

– Есть у меня одна мыслишка, – сказал он. – Правда, такая завалящая, что я даже рассказывать о ней не стану, а то вы будете смеяться.

– Ох, гляди, Глеб Петрович, – сказал Потапчук. – Лучше бы ты отнесся к этому делу с полной серьезностью. Потому что, если хотя бы часть моих подозрений верна, этот Грабовский – очень опасный тип.

– Можно подумать, я по вашей милости хоть раз познакомился с кем-то безопасным, – парировал Сиверов. – Да я и сам, как вы знаете, достаточно опасен…

Федор Филиппович пропустил эту похвальбу мимо ушей. Перед его внутренним взором одна за другой вставали страницы надежно, казалось бы, похороненного проекта «Зомби» – только те из них, разумеется, которые были доступны прочтению и пониманию обычного, не слишком сведущего в электронике и биохимии человека. И содержание этих страниц, постепенно всплывая в памяти, заставляло генерала все сильнее хмуриться, наполняя его душу предчувствиями самого неприятного свойства.

Шесть лет скитаний не пропали даром. Он учился – нет, не грыз, сидя за партой, книжную премудрость, а по-настоящему учился быть хозяином собственной судьбы. Для этого пришлось научиться управлять чужими судьбами; эта наука, поначалу представлявшаяся непостижимо трудной, на деле далась ему с неожиданной, удивившей его самого легкостью. Когда у него было время поразмыслить об этом – к счастью, такое случалось редко, – он приходил к выводу, что слепая старуха там, в Рупите, в чем-то, без сомнения, была права. Экстрасенсорные способности – это не какое-то физическое отклонение, и источником их служит не таинственный прыщик в мозгу и не какой-нибудь дополнительный отросток слепой кишки. Это – сила духа, дарованная человеку свыше. Да-да! Не излившаяся на него случайно из прохудившегося небесного хранилища энергий, а именно дарованная – врученная конкретному адресату лично, из рук в руки. Так вот, старуха прямо говорила, что силу человеку может дать либо Бог, либо дьявол, и оба, сделав столь щедрый дар, взамен требуют верной службы.