То, что случилось потом, произошло так быстро, что Диана с трудом поверила увиденному.

Девушка внезапно ожила. Она перекатилась и выхватила что-то сверкнувшее на солнце из своего разорванного форменного передника. В следующую секунду она уже была на ногах и подскочила к усатому, замахнувшись. Должно быть, он услышал что-то, потому что попытался обернуться, но предпринять что-либо уже не успел. Кровь потоком хлынула из его шеи, и он упал навзничь. Девушка навалилась на него. Второй мужчина побежал по склону холма и почти сразу же исчез из поля зрения Дианы.

Жертва изнасилования сумела подняться на ноги. Она рыдала. Внезапно ее стоны стали глуше, она опустила руки, безжизненно упавшие по бокам ее тела. Она ринулась к мертвому, из шеи которого все еще торчал нож, и, сжав рукоять обеими руками, потянула на себя.

Догадавшись, что она собирается делать, Диана закричала: «Стой!» Но девушка с размаху всадила нож себе в живот, как-то сложилась пополам и рухнула.

Диана слышала ее стоны, и ноги ее подкосились. Она бессильно опустилась на землю там же, где стояла перед этим на коленях, беспомощно наблюдая за происшедшим. Она знала, что должна сделать что-то. Но не могла. Она была чересчур напугана.

Через некоторое время стоны девушки стали по-своему ритмичными: сиплый вскрик при каждом вдохе, потом хрип при выдохе, и так снова и снова…

И начались внушавшие ужас судороги, как у собаки, которую сбила машина… Диана заставила себя подняться. И очень медленно пошла вниз по склону. Какая-то часть ее страстно желала, чтобы девушка умерла раньше, чем она подойдет к ней.

Ее желание исполнилось. Диана стояла в нескольких метрах от умирающей, которая, как теперь было видно, оказалась необычайно красивой. Правая рука девушки вытянулась, затем дернулась в судороге. Несчастная запрокинула голову, подняв подбородок, пальцы ее сжались и разжались… Последний хрип сопровождался струйкой крови, побежавшей из уголка рта, – это означало конец. Голова упала, пальцы вытянулись.

Вдруг Диана осознала, что вокруг очень тихо – мертвенно тихо, как уместно сейчас это сравнение! Со всех сторон на Диану навалилась давящая тишина. Казалось, даже деревья стоят, прислушиваясь.

Она развернулась и понеслась вверх по склону. Она не надеялась добежать до павильона, подозревая, что в любую секунду ей может преградить дорогу какой-нибудь человек, и тогда она будет мертва, как та девушка, что лежит сейчас на склоне с ножом в животе. Почти так оно и случилось: она мчалась вперед, ничего не видя, ландшафт потерял очертания, а прямо перед ней стоял человек, раскинув руки, как ловушку.

Она дралась, кулаками и локтями, пинала ногами, кусала его за руки, но все это время по лицу ее текли слезы, потому что она знала, что беспомощна: с такими животными, как этот, нельзя бороться – они непобедимы.

Если бы у меня был нож, я бы применила его, успела подумать она.

Но ножа у нее не было.

Глава 23

Полковнику Фоменко не понравился отель в Тайбэе, хотя он не сумел бы толком объяснить почему. Может быть, из-за этих длинных, слабо освещенных коридоров и тишины, стоявшей в них. А еще из-за ощущения пустоты: будто он единственный постоялец в этой высокой темной башне у реки.

Бой провел его в тесноватый номер и, поставив чемодан, поспешно удалился, не задержавшись даже, чтобы получить чаевые, будто ему самому не нравилось это место.

Фоменко осматривал гостиную со смешанным чувством. Было приятно оказаться в другой стране, да еще с хорошими суточными, но что-то внутри подсказывало ему, что следует при первой же возможности вернуться в Москву.

Он открыл дверь, ведущую в спальню. В тусклом свете он сумел разглядеть ровно столько, чтобы ощутить еще один укол беспокойства; овальная кровать была застелена чем-то вроде блестящего атласа, и в комнате висело чересчур много зеркал.

Фоменко включил свет.

Мгновение он не мог сообразить, что там валяется у него в кровати.

Неожиданно его отражение в зеркале напротив словно скользнуло вверх, затем вниз. Он сглотнул и, достав из кармана платок, начал судорожно вытирать им руки. Две минуты спустя его впустили в номер на одиннадцатом этаже, гораздо более шикарный, чем его собственный. Позже он не мог припомнить, как он туда добрался. Леон, открывший дверь, заметил, что русский бледен, что платок в его руках сильно измят. И недовольно пожал плечами.

– Опаздываете.

Александр Камнор не поднял глаз, продолжая изучать документ на столе.

– Входите, Фоменко.

– Там… там, на моей кровати труп.

– Да. – Камнор поставил свои инициалы, перевернул страницу и продолжал работать дальше.

– Вы знали?!

– Да.

– Но… как?

– Поскольку я хозяин этого отеля, я знаю, что в нем происходит. – Камнор впервые поднял глаза от документа. Они были абсолютно бесстрастными.

Леон принес стул и подвел Фоменко к нему. Русский сел. Он дрожал. Камнор дошел до конца страницы, поставил полную подпись и отложил документ.

– В аэропорту вам на хвост сел сотрудник Бюро национальной безопасности при штабе гарнизона Тайваня. Мы убрали его. Нам не нравится делать это, Фоменко. Это портит наши отношения с правительством Тайваня. Крабикову следует использовать более опытных людей, которые умеют справляться с такими проблемами. Он будет уведомлен о цене за улаживание этого вопроса, можете сообщить ему об этом.

Полковник молча наблюдал за тем, как Камнор снял трубку и набрал номер. Некоторое время китаец молча слушал, потом повесил трубку, но сам не сказал ни слова.

– Мне доложили, что вы привезли деньги и что сумма правильная.

Вздрогнув, Фоменко вспомнил, что оставил свой кейс внизу и что Крабиков приказал ему ни на минуту не спускать с него глаз.

– Вам придется очень скоро уехать, хотя, боюсь, не первым классом, которым вы прибыли сюда. Сегодня вечером мы должны спешно провернуть это дело. Фиксироваться ничего не будет. – Он посмотрел на часы, надетые поверх рукава. – Поэтому слушайте меня внимательно.

Фоменко сделал попытку выпрямиться и сосредоточиться.

– Крабиков хотел узнать имя. Это имя – Ло Бин, вы поняли? Генерал-майор Ло Бин.

Фоменко кивнул.

– Ло Бин контролирует довольно значительную часть китайской военной машины. Возможно, именно он станет новым руководителем. Вы понимаете меня?

– Да.

– Он сделает свой ход, как только смерть Председателя будет подтверждена официально. Согласно имеющейся у меня информации, он уже мертв, но этот факт держат в секрете, пока те, кто может больше всего потерять от его ухода, пытаются сохранить власть. С моей точки зрения, они не преуспеют в этом.

Фоменко уставился на него.

– Откуда вам известно все это?

– Это не должно заботить Крабикова. И уж точно не должно волновать вас.

– Но… когда вы вступили с нами в контакт, это касалось лишь проекта «Свиток благоволения». Перевод денег из Гонконга…

– Сфера моих расследований существенно расширилась. Для того, чтобы обезопасить себя лично, я должен быть очень внимательным и дотошным. Не думаю, что вы верно представляете себе сущность моего бизнеса.

Фоменко, желая угодить Камнору, покачал головой.

– Я покупаю и продаю информацию в больших масштабах. Я своего рода информационный брокер, подобно тому, как другие бизнесмены занимаются брокерством на бирже или продают электроэнергию. Как и биржевому брокеру, мне иногда приходится вкладывать деньги в долгосрочные проекты, покупать информацию в надежде, что она когда-то будет представлять ценность. В данном случае – это Ло Бин, за которым я следил не один год. И опять-таки, как и биржевой брокер, я должен знать, где и когда надо сделать предложение о продаже. Что хорошего в том, чтобы только покупать знания, если ты не знаешь потенциального покупателя. Понятно?

– Да.

– В нашем случае поиск покупателя принес мне меньше хлопот, чем обычно. Вы понимаете почему? Потому что Ло Бин заинтересован в диалоге с Советским Союзом и он вступит в него, как только получит власть, необходимую для этого. И он знает, что у меня уникальное положение для того, чтобы смазывать лыжи.