На пике всей этой вакханалии к Хасбулатову перебежал вице-президент Руцкой, а от Хасбулатова к Ельцину перебежали все его заместители: Шумейко, Филатов и Рябов.

Таким образом, Руслан Хасбулатов, помимо своей воли, попал в водоворот русского национализма, выглядя на его фоне ещё более нелепо, чем генерал Дудаев в мечети.

Но ни у того, ни у другого уже не было выхода. Это ломало скоординированный план, который, хотя и был авантюрным, но всё же планом. Хасбулатова уже охраняла в Москве чеченская гвардия, командированная Дудаевым, все гостиницы российской столицы были переполнены чеченцами, затаившимися в ожидании сигнала к государственному перевороту. Само слово «чеченец» наводило ужас на московского обывателя; и можно представить себе ситуацию, если бы за чеченцами в Москве, вдруг, появилась бы сила закона!

Но из Грозного уже зазвучали на президентском уровне слова о величии Аллаха и пророка его Магомета, о сатанизме Москвы и о «русизме, как наихудшей форме фашизма», которым больна Россия и может излечиться только с помощью нейтронной бомбы.

В ответ, кружась в водовороте воинственного русского национализма, Хасбулатов неожиданно заговорил о России «великой и неделимой», о «соборности» (хотя так и не научился правильно произносить это мудрёное слово) русского народа и о Чечне, как о неотъемлемой части России. А что ему оставалось делать, пребывая в мечтах о кресле диктатора России?

Между союзниками возникли трения, которые привели к тайной встрече, где обе стороны обвиняли друг друга в идиотизме и разъехались, не договорившись ни о чем.

Первым нанес удар Дудаев, объявив об отзыве всех депутатов, избранных от Чечни в Верховный Совет России. Это был персональный удар по Хасбулатову, который избирался в своё время именно от Чечено-Ингушской АССР. Таким образом, генерал Дудаев подвесил своего приятеля над пустотой: он как бы уже и не был депутатом, но тем не менее возглавлял Верховный Совет.

Надо сказать, что Хасбулатов очень перепугался. Вовсе, правда, не того, что генерал Дудаев лишил его депутатских полномочий.

«А кто такой Дудаев? — вопрошал, вошедший в раж спикер, — Кто он такой вообще, чтобы кого-то лишать полномочий? Разве не я, в конце концов, произвёл его в генералы, чтобы он мною теперь командовал?»

Испугался Руслан Имранович того, что чеченская охрана, командированная в его распоряжение генералом Дудаевым или кто-нибудь из многочисленных боевиков, заполнивших столичные гостиницы, получит приказ его зарезать, а голову прислать в Грозный, где она будет выставлена для всеобщего обозрения на площади Шейха Мансура к великой радости обоих президентов российского и чеченского…

Нервы у Хасбулатова сдают и он отдаёт приказ: выселить всех чеченцев из Москвы, как будто является не спикером парламента демократической страны, а столичным генерал-губернатором, действующим в условиях чрезвычайного положения. Кроме того, впавший в истерику «спикер» натравливает на собственную охрану управление московской милиции по борьбе с бандитизмом.

В свою очередь, Дудаев лишает Хасбулатова чеченского гражданства, которого тот никогда не имел, давая политическим противникам спикера возможность называть всесильного «главу представительной власти» (несуществующий титул, придуманный для себя самим Хасбулатовым) «политическим БОМЖом».

Но булавочные уколы из Грозного не только уже не в силах остановить рвущегося к власти спикера, но, напротив, казалось бы, ещё более его подхлёстывают. Вот уже президент Ельцин чудом избегает «импичмента» в Верховном Совете, вот уже шумят по всей России референдумы под бессмертными лозунгами «Да-Да-Нет-Да» и вот уже сыплются стекла столичной мэрии, горит Останкино, танки бьют прямой наводкой по зданию Верховного Совета, и Руслана Хасбулатова выводят из горящего здания, увозя в мрачную следственную тюрьму Лефортово.

Всё это время передравшимся «ветвям» демократической российской власти было не до генерала Дудаева, хотя злые языки утверждают, что именно чеченский президент спровоцировал октябрьские события в Москве, передав своему «стратегическому союзнику» Ельцину кое-какие документы о планах своего другого «союзника» Хасбулатова.

Тем не менее, многие обратили внимание на тот факт, что именно в это время почти все организации и партии фашистского и полуфашистского толка, которых в России к этому времени уже расплодилось видимо-невидимо, неожиданно дружно и дисциплинированно, как и подобает любой правительственной структуре, перешли от истерически-визгливой пропаганды против евреев к такой же по тональности травле выходцев с Кавказа. При этом «тональность» сохранилась прежняя. Только теперь вместо сионистов, евреев и жидов поминались «черные» или ещё крепче «черножопые». А на официальном уровне, как чёрт из табакерки, возникло новое блестящее определение «лицо кавказской национальности».

При этом интересно отметить, что многие средства массовой информации, как электронные, так и бумажные, которые бы ни при каких обстоятельствах не позволили бы себе запачкаться об антисемитизм, с готовностью и энтузиазмом включились в травлю выходцев с Кавказа.

Даже патриарх российской культуры и демократической интеллигенции академик Дмитрий. Лихачёв, раздражённый какимито выходками Хас булатова накануне референдума и памятуя, видимо, горькие дни, проведённые в ГУЛАГе во времена Сталина, озвучил в прямом эфире призыв: «Хватит с нас этих кавказцев!»

Во многих городах имели место погромы колхозных рынков, где избивали, а в некоторых случаях и убивали, торговцев с Кавказа. На улицах послепутчевой Москвы, объявленной на чрезвычайном положении, хватали всех, кто внешним видом хоть немного походил на «лицо кавказской национальности».

Глава администрации Краснодарского края Николай Егоров превзошел всех, в сорок восемь часов депортировав с территории края всех «черных» главным образом, армян, бежавших в своё время от резни в Азербайджане и от ужасов войны за Нагорный Карабах. Организаторские способности Николая Егорова не остались незамеченными. Он был срочно отозван в Москву и назначен… министром по делам национальностей и региональной политике.

Вскоре ему предстояло применить свои способности в гораздо более крупном масштабе. Вместе с двумя бывшими генералами КГБ, назначенными к нему заместителями, Егоров быстро и умело преобразовал вверенное ему ведомство в четвертое силовое министерство. А сотрудники министерства по делам национальностей, которое в силу одной только российской многонациональной специфики должно было быть наиболее гуманитарным из всех, вдруг защеголяли в камуфляже и тельняшках.

Сам Николай Егоров был типичным представителем бывшей провинциальной партноменклатуры, расхватавшей руководящие посты после кончины КПСС и прекрасно приспособившейся к посткоммунистической реальности. На деньги покойной партии Егоров основал банк с весьма патриотическим названием «Кубанский», поскольку состоял в почётных полковниках Кубанского казачьего войска. Однако офис «Кубанского банка» от греха подальше располагался на острове Кипр, где всем командовала дочь Егорова, состоявшая в законном браке с лицом «чеченской национальности». «Кубанский банк» отмывал деньги за проходящую через свободную республику Ичкерию нефть и алюминий и служил посредником по закупке через Ижевские заводы оружия и боеприпасов, направляемых в республику Ичкерия.

Сидящие без денег военные заводы России и стран СНГ с охотой и удовольствием направляли Дудаеву новейшее оружие и системы связи, ещё не состоявших на вооружении Российской армии, которой было нечем за это оружие заплатить. Осваивавшим рыночную экономику могучим монстрам ВПК по плечу были любые преграды, чтобы доставить оружие клиенту, за него заплатившему. Впрочем, правды ради заметим, что никто никаких преград и не ставил, поскольку все описанные выше события, произошедшие в Москве, никоим образом ещё не повлияли на российскоичкерийские отношения.