Благодаря военным расходам, можно и в мирное время искусственно создавать благоприятные условия для подъёма экономики, подобные тем, какие обычно имеются в военное время. В этом главная задача внешней политики. Она заключается в том, чтобы поставлять на рынок СМИ необходимое оправдание военным расходам. В настоящее время в качестве основного оправдания используется антиисламизм — наследник по прямой линии антикоммунизма эпохи холодной войны. В те, не столь отдалённые времена на эту тему высказывался Джоан Робинсон (Joan Robinson), один из крупнейших экономистов XX столетия: «Холодная война показала, что рецессии возможно избежать только посредством военных расходов, но поскольку для оправдания гонки вооружений следует поддерживать международную напряжённость, постольку лекарство оказывается хуже самой болезни».[352]

Действительно, неоднократно проводились подсчёты прироста ВВП, обеспеченного военными расходами США. Например, согласно Ротембергу и Вудфорду (Rotemberg, Woodford),[353] которые проанализировали период 1947–1989 годов, рост расходов на оборону приводит к подъёму производства в большей мере, чем это могло бы произойти при увеличении реальной заработной платы. По материалам Эдельберга, Айхенбаума и Фишера (Edelberg, Eichenbaum, Fischer, 1998) из Нортвестернского университета, каждый доллар, отданный Пентагону в течение года, способен поднять ВВП на 3,5 доллара при последующем на протяжении трёх лет снижении прибыльности. Исследование, проведенное Рэми и Шапиро (Ramey, Shapiro),[354] показывает, что в периоды наибольшего роста оборонных расходов политические решения правительства в состоянии обеспечить до 50 % формирование ВВП. Согласно анализу Перотти и Бланшара (Perotti, Blanchard),[355] один доллар в Пентагоне увеличивает ВВП на 2,43 доллара в течение года, причём на долгосрочную перспективу.

Практически все исследования подтверждают эффективность экономической функции милитаризма. Правительство США, поколебленное в 2001 году самым тяжёлым после 1929 года кризисом, ещё раз использовало рычаги экономического милитаризма. Подчеркнём, что благодаря неолиберализму, причём вопреки официальному отказу от кейнсианства, данная функция милитаризма возрастает. Как пишет Самир Амин (Samir Amin), управление глобальным спросом по-прежнему прочно находится в руках администрации США, которая вывела государственные расходы из гражданского сектора, инвестировав в военно-промышленный комплекс». Лучано Вазаполло (Luciano Vasapollo)[356] также полагает, что роль военной промышленности при капитализме состоит не только в «обеспечении безопасности на границах империи», но и в регулировании экономического цикла при помощи «военного кейнсианства», способного пережить даже неолиберальную эпоху — вплоть до появления на арене Буша, называющего себя «президентом войны». Однако собственно милитаристская функция и экономическая функция милитаризма, как мы уже видели, не обязательно совпадают.

Если агрессивная функция стремится к достижению победы и уничтожению противника, то экономическая функция, напротив, направлена на то, чтобы продлить столкновение, сформировать врага, найти его, представить монстром, а в отсутствие такового, «великого и ужасного» противника вызывают из небытия. И всё это с целью оправдать военные расходы. Талибы, Саддам, «Аль-Каида» на протяжении длительного времени финансировались, обучались и инструктировались Соединёнными Штатами. В таких случаях, как этот, милитаристская функция имитируется, облекается в маску, истинные цели подменяются ложными. В конечном итоге милитаризм стремится представить себя своей противоположностью. Иначе говоря — функция остаётся милитаристской, но как бы лишена смысла. Она существует не благодаря одержанным победам, но благодаря бесконечной войне и навязчивому образу смерти.

Наиболее яркий пример — 11 сентября. К этому времени администрация Буша полностью исчерпала возможности воздействия на экономическую политику. В руках оставалась только одна карта — бюджетный профицит, сэкономленный администрацией Клинтона в качестве пенсионного фонда. Огромная сумма только за последний год составила 200 миллиардов долларов. При использовании этих средств Пентагоном на увеличения военных расходов, можно преодолеть кризис всего за несколько месяцев. Да, но как это сделать? Ведь деньги принадлежат пенсионерам, и Конгресс считает эти средства неприкосновенным фондом. Кроме того, чем оправдать перевооружение таких грандиозных масштабов? Разумеется, только новым Пёрл-Харбором. Сразу же после 11 сентября Буш получил возможность взять деньги пенсионеров. Тотчас он объявил о самом огромном военном заказе в мировой истории — 220 миллиардов долларов только на новый истребитель «F35 Joint Fight Striker» производства компании «Локхид-Мартин». Самолёт-невидимка, да к тому же, ещё и с вертикальным взлётом. Как если бы тысячи других состоящих на вооружении сверхистребителей в самых мощных ВВС всех времён и народов было недостаточно для бомбардировок противника вооружённого автоматами Калашникова.

Объявление о новой продолжительной войне, то есть, о новых военных заказах, сотворило чудо. Биржа прекратила падение. Возникла надежда на подъём экономики и патриотизм пенсионеров. Наконец, 26 ноября 2001 года министр финансов Пол О'Нил (O'Neil) заявил, что «худшее позади». Как пишет Робинсон, «постоянно поддерживать международную напряжённость» — такова главная задача внешней политики США. Для выполнения этой задачи действуют многочисленные институты. И Министерство обороны, и капиталистический способ производства информации, и индустрия шоу-бизнеса. Существует любопытнейший документ Пентагона, опубликованный в периодическом издании «QDR»,[357] которое каждые четыре года информирует об основных направлениях стратегической безопасности Соединённых Штатов. В этом документе чёрным по белому сказано: «Нам не следует дожидаться следующего кризиса, мы должны формировать будущее». На языке Пентагона это означает — необходимо поддерживать напряжённость и создавать конфликты.

Речь идёт не об откровенной лжи и обмане, как часто думают, и не об информационном сбое, как утверждают наши левые. В материалах, публикуемых в «QDR», представлена более широкая концепция «производства» информации для СМИ. Частью этой концепции является также событие 11 сентября. В центре внимания поставщика информации — налогоплательщик. Он рассматривается, как зритель, к которому прилагаются те же параметры, что и к любому потребителю телевизионной продукции. Что касается его возраста и способностей внимательно отслеживать информационный материал, то ставка делается на рядового «невнимательного» зрителя. Например, такого «рассеянного», о каком пишет Вальтер Беньямин (Walter Benjamin). Ротозей в состоянии переварить любую официальную версию событий, которую человек с «признаками интеллекта» вряд ли примет за чистую монету. Например, предсказание, будто глобальная война с террором «продлится двадцать лет». Как будто кто-то может предвидеть ход истории на двадцать лет вперёд. Или возьмём для примера апокалиптические способности исламистов, которые-де, на протяжении двадцати лет «будут обладать возможностью разрушить нашу Родину».

Известно, что антиисламизм был провозглашён в Праге в официальном заявлении президента Буша: «Наконец, мы осознали, кто наш истинный враг!». Для этого, видите ли, понадобилось целое десятилетие «нового мирового порядка», пока на арене находились такие сомнительные личности, как Норьега или Милошевич, которые, как оказалось, по окончании холодной войны не могут заполнить вакансию врага человечества.