- Завтра, - сказал хаджи Ибрагим. - Плачу половину, когда мои люди будут на бор-ту, и другую половину, когда они прибудут в Бейрут.

Грек отрицательно покачал головой.

Ибрагим вынул из кармана пачку денег и положил ее на стол.

- Это все, что у нас есть, - сказал он.

- Сколько здесь?

- Чуть меньше двух сотен.

Хариссиадис сочувственно пожал плечами.

- Можно, я скажу тебе правду? Это будет стоить мне почти триста пятьдесят. Чтобы раздобыть команду для такого путешествия, мне надо платить двойную и тройную плату. - Он выхватил карандаш, быстро нацарапал, кусая губы, и вздохнул. - Триста двадцать пять я теряю на этом, поверь мне.

Хаджи Ибрагим полез под одежду, вынул два свертка и положил их на стол, затем один из них развернул - это была пятикилограммовая плитка гашиша. Хариссиадис от-щипнул уголок пальцами, понюхал и приложил к губам.

- Двадцать, - сказал он.

- Ты грабитель, - заметил господин Бассам.

- Они в Ливане эту штуку обнаруживают. В Афинах я смогу продать это, может быть, за тридцать.

- Двадцать, - согласился Ибрагим.

- Что еще у тебя есть? - спросил грек.

Ибрагим указал на другой сверток. Его развернули, и в нем была самая великолепная вещь Ибрагима - украшенный драгоценностями кинжал, сделанный около трех столетий назад.

- Я не знаю, настоящее это или утиль.

- Это сокровище, - сказал Бассам. - Это стоит сотню или две.

Хариссиадис осмотрел кинжал.

- Двадцать, и я рискну.

- За столько не могу отдать, - сказал хаджи Ибрагим. - Пожалуй, я оставлю его себе. Я берегу его для особого случая.

- Все еще не хватает более сотни фунтов, - заметил грек.

Ибрагим встал, открыл дверь на склад и кивком показал на своего жеребца. Глаза грека расширились при виде животного.

- Я куплю животное, - быстро сказал господин Бассам. - Дам тебе сто пятьдесят.

- Сто пятьдесят за эль-Бурака? - недоверчиво сказал Ибрагим.

- Еще двадцать пять. Времена теперь ужасные. Дела идут очень плохо, - простонал Бассам.

- Заплати ему, - сказал Ибрагим.

Господин Бассам эль-Бассам отсчитал от пачки величиной с грейпфрут и отдал ос-тальное Ибрагиму.

Они пожали другу другу руки в знак совершения сделки.

- Еще одно, - сказал Хариссиадис. - Никаких ружей, автоматов, ножей. У меня че-стная команда. Я честный человек. И не прячьте оружие под юбками у женщин. Когда прибудем в Бейрут, каждого обыщут. Все ценное тамошние власти у беженцев отбирают. Могу тебе сказать, что и в Газе египтяне всех обчищают.

- Мы без оружия голые, - сказал Ибрагим.

- Если вы возьмете оружие и его найдут - а его найдут, то у меня больше не будет возможности ходить в Бейрут. А я не могу жить без Бейрута, - сказал грек. - И последнее. Я могу запасти воду, но пищу для себя вы должны принести.

- Мы все продали, - сказал Ибрагим. - Мы питаемся от христианской церкви. - Он повернулся к Бассам эль-Бассаму. - Я полагаю, что за ту цену, за которую ты взял мою лошадь, ты мог бы, поскольку мы родственники, дать нам несколько сот кило зерна и плодов, а также молока для маленьких детей.

Глаза хаджи Ибрагима дали понять Бассаму, что тот может оказаться первым, кто попробует унизанного драгоценностями кинжала.

- Ну конечно, - сказал Бассам. - Я с удовольствием снабжу вас провиантом.

В торговую компанию я пришел через несколько минут после того, как состоялась сделка, и выпалил, что солдаты Каукджи ищут его, но не сказал ничего об изнасиловании, которому был свидетелем. Если все удастся, семья соберется позже у Часовой башни.

Бассам хлопнул себя по лбу и произнес проклятие.

- Тебе нельзя подниматься на судно.

- Но...

- За портом будут следить. Они тебя найдут.

- Тогда мы пойдем пешком.

- Все дороги перекрыты, Ибрагим.

- Мы в ловушке, - прошептал отец.

- Пусть деревенские воспользуются чартером. Иракцы будут искать среди них часа-ми, прежде чем пропустят на судно. Это их отвлечет. А тебе надо скрыться.

- Нельзя отделять меня от моих людей!

- Скажи мне, у тебя есть другой выбор?

- Отец, - сказал я, - надо поступить, как говорит господин Бассам.

Ибрагим понес поражение и знал это. У него даже не было времени на роскошь оп-лакивания своей судьбы. Бассам забрал его в подвал рыбного базара около доков, где он будет несколько часов в безопасности, и отправился искать постоянное убежище. Я дол-жен буду встретиться с ним позже, чтобы получить инструкции.

Милостью Аллаха вся семья пришла к Часовой башне. Многие из деревенских тол-кались в толпе. Я дал им указания о времени, месте и названии судна, и это передавалась шепотом от одного к другому. После чего они стали расходиться, ловко избегая ищущих глаз солдат Каукджи.

Еще раньше я побывал в Большой мечети на той стороне улицы. Множество народу из разных деревень собралось там в поисках убежища. Когда наши стали расходиться, я велел своей семье идти в мечеть, смешаться с толпой и ждать меня. Площадь все еще была многолюдна, но с наступлением темноты многие солдаты направились в район Маншия, и началась перестрелка между двумя городами.

Было поздно. Меня охватил страх. Как раз когда я уже было собрался покинуть свой пост, я заметил господина Бассама. Он прошел мимо меня, и чуть переждав, я последовал за ним. Он нырнул в узкую аллею, и я пошел за ним. Он был в тени. Я не мог его видеть.

- Ишмаель.

- Да.

- Твоя семья в порядке?

- Да, они прячутся в мечети.

- Хорошо. Твоего отца я забрал в церковь Святого Петра, за маяком. Ты знаешь, где это?

- Конечно.

- Отыщи свою семью. Идите к боковому входу. Брат Анри - араб-христианин и хо-роший друг. Они согласились дать вам убежище.

- А у вас все в порядке?

- Не уверен. Кажется, за моим домом и магазином следят. Я могу попытаться про-скользнуть на судно. Я не уверен.

С этим он ушел.

На всю нашу семью было две крошечных монашьих кельи, но из окна был виден порт, море и берег до Тель-Авива. Под вечер мы увидели, как судно господина Хариссиа-диса "Клеопатра" с пыхтением входило в гавань.

Я выскользнул из церкви и двинулся вниз по холму к маяку, около которого оно причалило. Все из Табы сидели поблизости и жались поближе к пристани. Должно быть, там была целая сотня людей Каукджи, которые ходили между ними, трясли их, осыпали оскорблениями - они искали хаджи Ибрагима. Портовые "власти" намеренно откладыва-ли отплытие, не будучи в состоянии найти моего отца. Господин Хариссиадис орал, что ему пора отправляться.

Затем пришло сообщение, что на фронте Тель-Авив - Яффо разразился страшный бой. Иракцев отозвали, и деревенские хлынули на корабль, заполнив каждый дюйм на па-лубе. Не было никакого способа рискнуть, чтобы в последний момент попытаться поса-дить нашу семью на судно, так что мы оказались на мели в Яффо. Наконец "Клеопатра" отошла от причала. Я побежал вверх по холму к церкви, а судно подо мной двигалось. Оно достигло конца набережной и направилось в открытое море.

Я пошел обратно к церкви Святого Петра. Из нашего окна было видно, как трасси-рующие пули прочерчивают траектории туда и обратно. Ярость сражения говорила о том, что это не была просто еще одна ночь снайперской стрельбы. Началось полномасштабное сражение.

"Клеопатра" была видна до тех пор, пока вместе с солнцем не опустилась за гори-зонт. А потом... они пропали из виду.