Нам повезло, что с нами был господин Бассам: в банке все как с ума сошли. Похоже, десять тысяч людей пытались одновременно забрать свои деньги. Господин Бассам знал управляющего, англичанина мистера Говарда, и мы пробились сквозь толпу и юркнули в его кабинет.
Господин Говард был в отличном европейском костюме и вдали от хаоса казался спокойным.
- Вы знаете брата хаджи Ибрагима, Фарука аль-Сукори из Табы, - сказал господин Бассам.
- Да, конечно. Имел удовольствие, - ответил банкир.
- Мы хотим забрать наши деньги, - сказал хаджи Ибрагим. - Семьсот пятнадцать фунтов. Кое-что из этого мое, кое-что принадлежит деревенским.
- Понимаете ли вы, что филиалы Барклая есть повсюду и было бы благоразумно, так сказать, не класть все яйца в одну корзину. Известно вам место вашего назначения?
- Газа.
- Если вы заберете только часть вашего вклада, достаточную, чтобы благополучно добраться на юг, я мог бы дать вам доверительное письмо, по которому вам уплатят в Га-зе.
- Я не понимаю таких вещей, господин Говард.
- Господин Говард всего лишь заботится о сохранности твоих денег, - сказал госпо-дин Бассам. - Уверяю тебя, что это нужно.
- Я ценю ваш интерес. Однако я чувствовал бы себя гораздо лучше, если бы мог по-трогать пачку у себя в кармане.
- Как хотите. Есть у вас банковская книжка, хаджи Ибрагим?
Отец полез под одежду, вытащил книжку как волшебный ключ к жизни и протянул над столом. Лицо господина Говарда сейчас же нахмурилось, как только он взял книжку и перелистал ее. Мы с отцом сейчас же поняли, что он чувствует себя крайне неловко.
- Что-нибудь не так? - спросил Ибрагим.
- Счет закрыт.
- Но это же невозможно. Сумма на последней странице гласит, что у нас больше се-мисот фунтов в вашем банке.
Господин Говард прокашлялся и с жалостью взглянул на отца. Побледнев, Ибрагим понял, что на него свалилась беда.
- Отметка о последнем востребовании денег тщательно стерта. Но взгляните на пе-чать на первой странице и под последним вкладом и обратите внимание, что уголок книжки отрезан.
- Я не умею читать, что гласят печати. Очевидно, они на английском языке.
Господин Говард передал книжку господину Бассаму.
- Печать гласит, что счет закрыт, хаджи Ибрагим.
Отец схватил книжку и дал ее мне. Я не мог взглянуть ему в глаза для подтвержде-ния.
- Я ужасно огорчен, - сказал банкир. - Ужасно огорчен.
Отец кипел всю обратную дорогу до торговой компании и взорвался в офисе госпо-дина Бассама.
- Вечером возвращаюсь в Табу! Мышь ждут большие похороны!
- Я понимаю, что это ужасный удар, но там шли тяжелые бои на всей территории.
- Не волнуйся. Я везде смогу пройти. Я не успокоюсь, пока мои руки не сомкнутся у него на шее! Я ему вырву кадык!
- А что, если с тобой что-нибудь случится, отец? - воскликнул я. - Если ты уйдешь, мы все пропадем!
- Я должен его уничтожить!
- У тебя будет вся оставшаяся жизнь, чтобы как следует заняться этим, - заметил господин Бассам.
- Я не смогу спать, пока не отомщу!
- Отец, разве дядя Фарук не знает и не боится твоего возвращения? Разве из этого не следует, что он станет теперь прятаться?
- Твой сын отлично в ладу со здравым смыслом.
Мой отец был единственным в Табе, кто хотя бы иногда реагировал на логику. Наша единственная надежда была в том, что он станет реагировать на нее и на этот раз. Я знал, что как только он уедет, наше сотрудничество с господином Бассамом прекратится. Мы не можем обойтись без него. Прошел целый час, пока жар его кипящей крови не понизился до спокойного кипения.
- Что я смогу сказать нашим людям? - вздыхал он. - Что осталось сказать?
Глава четырнадцатая
Хагана заявила во всеуслышание, что не нападет на Яффо, если арабы прекратят снайперскую стрельбу в Тель-Авиве со своих высоких зданий и устройство засад на доро-гах, ведущих в город и из него. Наступила пробная передышка, но Яффо оставался для ев-реев костью в горле, будучи полностью арабским анклавом в густо населенном еврейском регионе.
Господин Бассам поделился по секрету с моим отцом, что он надеется, что в Яффо арабы примут раздел, избегут боев и судьбы своих братьев в Хайфе. Он весьма рассчиты-вал на тот факт, что британский престиж в значительной мере поставлен на карту удержа-нием Яффо в качестве арабского города.
Прошло лишь несколько дней, как мы прибыли сюда, и мы испытывали смешанные чувства, когда части и джихада, и нерегуляров Каукджи вступили в город и расположи-лись в основном в Маншие, ближайшем к Тель-Авиву районе, - там, где мы находились.
Радушие Милиций тут же кончилось. Они отбирали все, что хотели. Врывались в магазины и грабили, а тех, кто пытался защитить свою собственность, избивали. Кошек и собак они использовали для упражнений в стрельбе, склады в доках разграбили, и все за-ведения, где продавали или готовили еду, вынуждены были закрыться. Хуже всего, что они расшатали перемирие с евреями, круглые сутки обстреливая Тель-Авив.
Одну за другой мы проводили ночи, ежась от страха и вцепившись в пол наших хи-барок, а пули пробивались сквозь хилую защиту осыпающейся штукатурки. В темное вре-мя отец старался успокаивать взрывы истерики.
Хагана ответила операцией, в результате которой окрестности Яффо были очищены от арабских деревень и город был окружен. На севере был Тель-Авив, на юге - Бат Ям, а бригада Хаганы теперь контролировала шоссе Восток-Запад. Она направили огонь из Тель-Авива на нас, и жители Табы понесли первые потери. Старушка и ребенок были за-деты пулеметным огнем и тяжело ранены. А потом мы получили леденящее душу извес-тие: подразделение еврейского Иргуна из шестисот человек заняло позицию напротив нас.
Отец велел мужчинам сейчас же искать более безопасное место в глубине города, даже если бы это означало, что мы не сможем остаться вместе. Каждый будет отвечать за свою семью. Не привыкшие принимать на себя такую личную ответственность, наши мужчины были просто напуганы. Пока мы жались друг к другу, у нас было чувство безо-пасности. Разделить деревню значило утратить тепло племени. Невозможно припомнить, когда хаджи Ибрагим не принимал бы всех решений сам. Но приходилось подчиняться, невозможно было выносить стрельбу всю ночь. Никто не спал. Женщины причитали, дети кричали, действуя нам на нервы. Бои день ото дня усиливались.
Мужчины отбыли с окончательным наказом немедленно увести свои семьи, и этой ночью они должны были встретиться с хаджи Ибрагимом у главной Часовой башни и со-общить их новое местоположение. Несколько человек оставили охранять женщин, а дру-гие рассеялись. В нашей семье Джамилю и Омару было поручено искать прибежище, а Камалю - остаться и охранять.
Вскоре после этого приехал господин Бассам с проблеском хороших новостей. Из Яффо уехало уже так много народу, что возник даже небольшой избыток судов, и капита-ны околачивались в порту и у Часовой башни, торгуясь из-за пассажиров. Господин Бас-сам полагал, что у него есть для нас на примете подходящее судно.
Нам с Надой велели найти емкости, ждать, когда откроют пожарный гидрант в не-скольких домах от нас, и набрать для семьи воды. Отец с господином Бассамом уехали, чтобы повстречаться с капитаном судна.
Мы нашли около блошиного рынка несколько пустых галлоновых жестянок из-под оливкового масла. Она так красиво умела носить их на голове. А я смастерил из длинной палки коромысло, чтобы нести две штуки на плечах. Когда мы добрались до пожарного гидранта, стояла уже длинная очередь. От того места, где мы ждали, можно было видеть нашу хибарку в просвете между домами.
Внезапно два грузовика с солдатами Каукджи пронеслись мимо нашего гидранта, чуть не задев нас, и с визгом затормозили на нашей улице. Они спрыгнули с грузовиков и побежали, отдавая приказания, которые я не мог расслышать из-за расстояния. Последо-вала стрельба и крики женщин.