- Когда же это у нас было единство? - спросил Ибрагим.

Трое раздраженно уставились на него. Кабир с самого начала почувствовал, что с ним будет трудно.

- Мы пришли к согласию в тот день и минуту, когда был проголосован план раздела. Мир увидит, как арабские братья могут стоять плечом к плечу.

- Когда еще арабская земля осквернялась угрозой сионистского государства? - доба-вил Абдул Кадар.

- У меня самого было немало расхождений с муфтием, - продолжал Каукджи лита-нию братства, - но 1939-й - это 1939-й, а 1947-й - это 1947-й.

Но ведь состав актеров все тот же. Леопард не меняет пятен на своей шкуре, и верблюд не избавится у колодца от своего горба за ненадобностью. Что изменилось? Во всех троих кипит честолюбие. Неужели они в самом деле верят, что теперь они союзни-ки?

- Стратегическая цель наших двух, назовем их так, армий освобождения, - сказал Каукджи, принимая вид человека, уверенного в том, что он выдающийся военный ум, - ясна. Абдул Кадар и я, мы захватим как можно больше территории Палестины до фор-мального вторжения регулярных арабских армий Египта, Сирии, Иордании и Ливана.

- Простите меня, - сказал хаджи Ибрагим, - я лишь простой и скромный феллах, не сведущий в военных делах. Но ваши добровольцы, простите - ваши армии имеют тот же, в общем, состав, какими они были десять лет назад. А евреи сегодня лучше подготовлены, лучше вооружены, лучше организованы и под лучшим командованием, чем было десять лет назад. Десять лет тому назад вы не смогли уничтожить ни одного еврейского поселе-ния. Пусть даже мы объединимся, но что дает вам уверенность, что на этот раз что-нибудь будет иначе?

С ним будет одно беспокойство, подумал Кабир, много беспокойства.

- В прошлый раз мы своего не добились, - сказал Абдул Кадар, - потому что потра-тили силы на борьбу друг с другом. Этого больше нет.

Клянусь бородой Аллаха, я в самом деле вижу, что он уговорил себя, что верблюд оставит-таки свой горб у колодца. Он верит, что мы разом изменили свою природу. До-рогой брат Абдул Кадар, ты не отличаешь ослиного навоза от материнского молока.

- И еще многое теперь по-другому, - сказал Каукджи, вскочив. Положив свою плеть на стол, он уставился на потолок и жестикулировал рукой, как бы читая лекцию кадетам. - А именно, первое. На этот раз у евреев не будет англичан, чтобы их спасать. Британское командование заверило нас на высшем уровне, что несмотря на то, что англичане все еще в стране, они не станут вмешиваться в действия добровольческих армий. Далее, нас заве-рили в том, что, уходя, они передадут нам все главные стратегические позиции. К пятна-дцатому мая следующего года, когда не станет англичан, уже не останется столько евреев, чтобы объявить независимость или хотя бы собрать кворум для вознесения молитв их мертвецам.

Каукджи и Абдул Кабир позволили себе немного посмеяться.

Каукджи кивнул и продолжил.

- Во-вторых. На этот раз мы используем танки, артиллерию, тяжелое вооружение всех типов, которого у нас не было раньше. Мы ударим по евреям таким огнем, какого они еще никогда не испытывали. Я предвижу панику, которая их охватит, как только я за-хвачу полдюжины их поселений, в чем нет никакого сомнения. Мы оставим им море, пусть в него убегают.

Каукджи быстро поднял руку, чтобы не дать Ибрагиму заговорить.

- Третье, - сказал он. - На этот раз у нас есть для поддержки армии всего арабского мира. Даже сейчас у нас есть офицеры из регулярных армий, и мы можем проскользнуть в части регулярных армий и включить их в силы Абдул Кадара и мои.

- У англичан сотни тысяч войск в Палестине. И все же евреи заставили их отказаться от мандата, - возразил Ибрагим.

- Но, - ответил Каукджи, - англичане же заигрывали с евреями. Мы им такой мило-сти не окажем. Сто тысяч арабских войск в Палестине и сто тысяч британских войск в Па-лестине - не одно и то же.

- Я уверен, что вас ждут тяжелые потери, - настаивал хаджи Ибрагим. - Евреи так легко не уступят.

- Мы можем потерять тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч, но добьемся победы, да-же если это потребует последней капли арабской крови, - нараспев сказал Абдул Кадар.

Ага! Последняя капля крови. Когда-то я это уже слышал. Вроде тех сотен тысяч человек, которые сказали, что вступят в Армию освобождения, но у которых весь пыл испарился прежде, чем они добрались до вербовочного пункта? Эти трое выпили слиш-ком много словесного вина. Они опьянены собственной риторикой. Кабир, может быть, нет. Он один нарабатывает действительность для себя. А Абдул Кадар и генералисси-мус? Они даже не знают, где кончается одна команда и начинается другая. Они будут сражаться теми же самыми прежними необученными бандами. А евреи будут храбры-ми, потому что храбрость часто появляется из-за отсутствия выбора. Но кто из этих трех знает о ком-нибудь, что он заключил тайный союз, и с кем из арабских лидеров?

- Я был бы последним человеком в исламе, если бы поставил под сомнение муд-рость фельдмаршала, но в случае, если у ваших армий не будет того первоначального ус-пеха, на который вы рассчитываете, и призовут регулярные арабские армии, какова будет их цена? Я спрашиваю вас, Абдул Кадар, что хочет взамен Абдалла за то, что он приведет Арабский легион? Иерусалим? Или вы ожидаете, что он вернет его вам на тарелочке? Или они соберут свои вещи и уедут, сказав нам: "вот, братья, мы вам даем вашу Палестину"? Или может быть они захотят немножко - вы знаете - изменить границы за свое участие?

Воцарилась пронзительная тишина. Лица покраснели.

Кабир быстро вступил в разговор.

- Это совсем просто. После того, как евреи будут разбиты - теми или иными армия-ми и средствами, мы созовем конференцию и выработаем соглашение. Добычи хватит для всех.

Когда это Абдалла в чем-нибудь приходил к соглашению с Египтом? Когда Сирия соглашалась с Ливаном? Когда это Ирак с кем-нибудь соглашался? Сколько будет длиться эта конференция? Тысячу лет?

- Главное, что вы упускаете из виду, хаджи Ибрагим, - сказал Абдул Кабир, - это то, что мы едины и что мы победим. Какая в конце концов разница, если нами будут править арабы, а не евреи?

- Простите мое невежество, братья мои, но у меня было впечатление, что Палестину собирались освобождать для палестинцев, - возразил хаджи Ибрагим. - Думаю, конфе-ренцию надо устраивать теперь, до того, как кто-нибудь начнет стрелять, и убедиться, что всем нам ясно, кто за что.

- Итак, позвольте мне подвести итог, - сказал Кабир, уклоняясь от упреков и вопро-сов Ибрагима. - Так или иначе, у евреев нет возможности выжить.

Абдул Кадар и Каукджи кивнули в знак согласия.

- В таком случае, если мы разгромили евреев, по крайней мере в этой дискуссии, за-чем меня вызвали сюда? - холодно сказал хаджи Ибрагим.

Остальные трое обменялись взглядами.

Кабир прочистил горло, побарабанил пальцами, покрутил усы.

- Все наши военные умы согласны, и я разделяю их мнение, что ключ к полной по-беде состоит в том, чтобы отрезать еврейский Иерусалим, - сказал он и передал слово Ка-укджи.

- В этом раунде, - сказал Каукджи, - моя армия и Армия джихада Абдул Кадара бу-дут в полном взаимодействии, и мы сделаем все, чтобы устроить им блокаду. Ты знаешь Баб-эль-Вад. Ни один еврейский грузовик не проедет через нее.

- У Армии джихада, - с подъемом сказал Абдул Кадар, подняв палец и потрясая им в воздухе, - будет много тысяч людей в Иерусалиме и вдоль шоссе. Но у меня будет также более тысячи человек в Лидде и Рамле, чтобы захватить аэропорт!

- Мы установим очень хитроумную связь, - вмешался Каукджи, - и всякий раз, ко-гда еврейская автомашина, грузовик, автобус или автоколонна выедет из Тель-Авива, мы будем знать, в какой момент они достигнут Лидды, и поднимем по тревоге тысячи людей, которые их остановят. Как? Каждая арабская деревня от Рамле до Иерусалима должна быть открыта для наших наблюдателей и войск.

- Я здесь вижу три трудности, - сказал хаджи Ибрагим с тонкой насмешкой над вы-ступлением Каукджи. - Первое. Таба занимает господствующую позицию над дорогой. То же самое и киббуц Шемеш. Второе. Киббуц Шемеш контролирует нашу воду. Третье. Киббуц Шемеш знает обо всем, что делается в Табе. Я сожалею, что они располагают от-личной информацией, которой их снабжают шпионы из моего собственного клана и пле-мени. Если евреи узнают, что мы открыто сотрудничаем с вашими... э-э... армиями, то они нападут на нас.