– Не волнуйтесь, – махнул он рукой с добродушием, на которое н сам не думал, что способен. – Мастер Дик в порядке. Я все знаю. Где доктор Гримстон? В библиотеке? Я там с ним поговорю.

И, оставив Роли на попечение няни, он отправился вниз, в библиотеку. По правде сказать, он шел туда с чувством неуверенности в себе, теперь вроде бы совершенно излишним, по тем не менее он ничего не мог с собой поделать.

Он вошел в библиотеку и там среди гор шляп, шапок и пальто, в бледном свете газового рожка он увидел страшного человека, перед которым дрожал семь жутких дней.

Чувство самозащиты заставило Поля проявить чуть больше сухости и чопорности, когда он жал гостю руку.

– Рад видеть вас, доктор Гримстон, – сказал он, – хотя ваше появление в столь необычный час заставляет меня полюбопытствовать, чем обязан удовольствию принимать вас у себя. Должно быть, случилось нечто необычное.

– К величайшему сожалению, да, иначе я бы не потревожил вас столь поздно, – мрачно отозвался доктор. – Соберитесь с силами, сэр, чтобы выслушать неприятные новости.

– Постараюсь, – сказал Поль.

– Я понимаю, как это неприятно для отцовского слуха, но дело в том, что ваш несчастный сын имел опрометчивость покинуть стены моей школы.Сказав это, доктор сделал паузу, дабы оценить эффект сообщения.

– Господи! Не может быть! – воскликнул Поль.

– Увы. Короче, он сбежал. Но не тревожьтесь, дорогой мистер Бультон. Я не сомневаюсь, что он в безопасности (и слава Богу, подумал Поль, вспоминая свое невероятное избавление). Я бы несомненно задержал его на станции, куда он отправился из школы, но, действуя на основе сведений, судя по всему, носивших умышленно ошибочный характер, я поехал на другую станцию, надеясь застать его там. Его там не оказалось и, как я подозреваю, никогда и не было. Подозревая это, я обыскал вагон за вагоном, купе за купе ближайшего лондонского поезда.

– Мне очень жаль, что это доставило вам столько хлопот, – отозвался Поль, живо вспоминая трость служителя. – Но в конце концов вы его нашли?

– В том-то и дело, сэр, что нет! – пылко воскликнул доктор. – Я бы непременно его обнаружил, по непростительное попустительство двух крайне дурно воспитанных пассажиров, отказавших мне в просьбе осмотреть их купе, позволило ему проскользнут! у меня между пальцев.

Мистер Бультоп неблагодарно заметил, что если это в самом деле так, то джентльмены довели себя недопустимо.

– Верно, но, к счастью, я нашел выход. Я дождался следующего поезда н поскольку он оказался довольно быстрым, мне удалось прибыть в Лондон не настолько поздно, чтобы лишиться возможности поставить пас в известность о случившемся.

– Большое спасибо, – сказал на это Поль.

– Плохо, когда такое случается в школе, – сказал доктор после паузы.

– Весьма, – кашлянув, согласился Поль.

– У людей посторонних могут возникнуть сомнения, было ли ему в моей школе приятно учиться.

– Уверяю вас, у меня на этот счет сомнений нет, – заявил мистер Бультон.

– Рад это слышать. Вообще все случившееся остается для меня большой загадкой. Действительно, как я уже вам говорил, сегодня утром я был весьма близок к тому, чтобы подвергнуть его телесному наказанию. Но ваше заступничество избавило его от порки, да и к тому же из-за нее ни один школьник и не подумал бы сбежать. Это же абсурд!

– Конечно, это же просто абсурд, – снова согласился мистер Бультон.

– Он был такой веселый, жизнерадостный мальчик, – вполне искренне говорил доктор. – К нему прекрасно относилась товарищи, да и, несмотря на его недостатки, учителя тоже.

– Правда? – не без удивления осведомился Поль, которому не удалось пожать плоды популярности его сына как у школьников, так и у их наставников.

– В сочетании с привилегиями, каковыми он пользовался в качестве ученика моей школы, все это заставляет выглядеть этот побег в высшей степени необъяснимым, опрометчивым и неблагодарным поступком.

– Так-то оно так, но, быть может, доктор Гримстон, и Бога ради не обижайтесь, если я выскажусь прямо, у него имелись причины быть несчастным, о которых вы и не догадывались.

– Я был всегда готов выслушать его и оказать посильное содействие,возразил доктор. – Впрочем, я припоминаю, что он собирался что-то мне рассказать. Но он вел себя так странно, путался, никак не мог начать, что я в конце концов утратил интерес к его истории.

«Уж это точно!» – подумал про себя Поль, содрогнувшись при напоминании о его неудачной попытке объясниться. Вслух же он сказал:

– Но кто знает, вдруг его соученики сделали нечто...

– Абсолютно исключено, – с жаром перебил его доктор.

– Вы уверены? – не уступал Поль. – Насколько я помню, далеко не все они выглядели... добродушными.

– Настоящие мужчины, истинные джентльмены! – отчеканил доктор. Похоже, ои заступался за своих питомцев, свято веря в данную им оценку их качеств.Странно, что у вас сложилось иное впечатление.

– Увы! – вздохнул Поль, – хотя я могу и ошибаться.

– Боюсь, что вы и впрямь ошибаетесь, сэр. Тем более, что вы не имели возможности проверить на практике ваши наблюдения.

– Виноват, но это не совсем так, – возразил, насупясь, Поль.

– Краткий визит, беглое знакомство – разве можно по справедливости оцепить моих ребят?! При взрослых они делаются скованными, зажатыми. Вот если бы вы пожили среди них, любезнейший мистер Бультон, вы бы изменили свое мнение.

Мистер Бультон вдоволь насладился обществом питомцев доктора Гримстона и ни за какие коврижки не повторил бы этот опыт. Поэтому он промолчал и вежливо покивал головой.

– Теперь насчет вашего несчастного сына, – сказал доктор. – Имейте в виду, что он здесь, в вашем доме. Десять минут назад я увидел его своими собственными глазами в одном из окон.

– Здесь?! – воскликнул с нарочитым изумлением Поль. – Не может быть!

– Я только сейчас понял истинные причины его побега, – сказал доктор.Вы ведь устроили большой детский праздник.

– Это так, – согласился Поль. – И вы полагаете...

– Я полагаю, что ваш сын, несомненно знавший об этом, был огорчен, что не получил приглашения, и в приступе безрассудства решил во что бы то ни стало принять участие.

– Мой дорогой доктор! – воскликнул Поль, увидевший преимущества, сулимые ему этой теорией. – Вы правы! Вот именно!

– Подобное неподчинение, – продолжал доктор, – двойной вызов вашему и моему авторитету заслуживает самого сурового наказания. Я надеюсь, вы со мной согласны?

На мистера Бультона нахлынули воспоминания о пережитых бедах, и он процедил сквозь зубы:

– Как ис наказать этого негодяя, все будет мало!

– Уверяю вас, он получит по заслугам. Он запомнит это на всю жизнь. Он дорого заплатит за оскорбление, нанесенное мне и вам тоже. Если вы будете так любезны передать его мне, я тотчас же увезу его обратно в Родвелл-Маркет, и завтра же утром постараюсь пробудить в нем совесть способом, который он не скоро забудет.

Доктором овладел гнев, который показался бы поборнику справедливости чрезмерным, но не следует забывать, что он видел себя одураченным, а свой учительский авторитет – нагло растоптанным. Однако его ярость охладила, а не воспламенила недовольство сыном Поля. Последний решил, что если кто и имеет право гневаться, то это он, а не доктор.

– Что ж, – холодно молвил мистер Бультон, – сначала надо найти его, а потом разберемся, что с ним делать. Я позвоню и...

Но только он протянул руку к звонку, как дверь библиотеки распахнулась, и в комнату вошел Мармадюк. Он тащил за руку упирающегося Дика. Бедняга окончательно протрезвел. Он был бледен, выпачкан угольной пылью и дрожал. Он был сейчас в том самом состоянии, в котором его отец находился всего три часа назад.

Парадайн нагло и торжествующе ухмылялся. Поймав взгляд Поля, он понимающе подмигнул ему, хотя тот не понял, что означает это подмигивание.

Такая наглость потрясла мистера Бультона. Ему не верилось, что после своего предательского поведения в бильярдной Парадайн осмелится пытаться задобрить его, Поля.