Теперь он шел гораздо осторожней, чем прежде. Чагирь был совсем рядом, наверху, всего в полусотне метров по вертикали. Но чтобы их преодолеть, не хватит и двух часов… Поразмыслив, Егор решил пойти более длинным путем, в обход, так как, карабкаясь по уступчикам в том месте, где взбирались беглецы, он запросто мог уткнуться лицом прямо в дуло карабина, позаимствованного Чагирем у ненца. Немного дальше, за каменным завалом, начиналась еще одна тропинка, более удобная, нежели та, по которой до сих пор шел следопыт. Вернее, первая тропа раздваивалась и более короткий ее отросток, оседланный беглыми зэками, вел прямо к вершине Громовика. Второе ответвление огибало обрывы и шло по поросшему лесом участку. Эта стежка была положе, но длинней. Однако Егор знал, что чуть выше от нее отходит еще одна ветвь, забирающая влево. Она выводила как раз к тому месту, где по расчетам егеря должны пройти бандиты через шесть часов. По прикидке получалось так, что он должен опередить их и устроить засаду, чтобы бить беглых зэков с удобной позиции – сверху.

Егор торопился. Ему казалось, что он опаздывал, а потому егерь не щадил ни рук, ни ног. Мышцы временами становились каменными и каждое движение вызывало острую боль. Но следопыт, стиснув зубы, рвался вверх с таким отчаянным напором, будто от скорости продвижения зависела его жизнь. Впрочем, так оно и было…

Он заметил Чагиря и двух остальных беглецов, когда вскарабкался на плоский отрог. До цели осталось всего-ничего, метров восемьдесят достаточно полого поднимающейся вверх по склону тропы. Но она уже была перекрыта – все-таки бандиты опередили егеря. Застонав от отчаяния, Егор тряхнул головой, чтобы успокоиться и, спрятавшись за странной формы камнем, напоминающим своими очертаниями лошадиную голову, начал готовить карабин к стрельбе. Иного выбора у него не было – дальнейший подъем представлял собой совершенно голые скалы, на которых можно заметить не только человек, но и мышь. Заметить и сшибить даже камнем, удачно брошенным сверху. Егор был уверен, что бандиты устроят привал – и время подходящее, и места лучше не найти; последний привал перед решительным броском на вершину хребта.

Чтобы поточнее прицелиться, он немного отступил – к низкорослым сосенкам, чудом забравшимся на бесплодный каменистый склон. Цепляясь за стволы и ветки, он поднялся чуть выше, с таким расчетом, чтобы хорошо просматривалась площадка, где, как он и предполагал, отдыхали беглецы. Пристраивая карабин в развилке уродливого деревца – чтобы не дрогнули руки, изрядно натруженные при подъеме, Егор огорченно вздохнул: сделать верный выстрел мешала чахлая поросль, обрамившая площадку. Веточки кустиков были тонкими и с такого расстояния казались почти прозрачными, но егерь знал, что они способны отклонить даже самую тяжелую пулю.

Повздыхав, Егор прицелился – ждать дольше не было смысла…

Он стрелял дуплетом – за секунду два выстрела. Первая пуля вошла одному из беглых зэков точно в грудь, а следующая все-таки изменила траекторию и лишь ранила второго – в предплечье. Егор так и не разобрал, кто из трех бандитов Чагирь, а потому бил по наитию и как было ему удобней. Едва отгремели выстрелы, площадка опустела. Следопыт со своей высотки видел лишь тело убитого; остальные попрятались в какието расщелины. С досады выругавшись, егерь быстро сменил позицию – поднялся чуть выше, в кустарники, где можно было ждать дальнейшего развития событий без особой опаски, что его заметят.

Потянулись томительные минуты ожидания. Егор понимал, что беглецам деваться некуда – и спуск, и подъем были под прицелом его карабина. Наверное, и бандиты так считали. Их даже темнота не спасала – в зоне ходили легенды о невероятной способности Сатаны точно стрелять на малейший звук и в потемках.

Так что же они предпримут? Егерь был абсолютно уверен, что Чагирь, если он остался жив, так просто не сдастся. Но как он может уйти с открытой площадки, не подставив голову под пули?

Ответ последовал примерно через полчаса. Егор, пристально наблюдающий за противником, вдруг заметил, что убитый зашевелился и… пополз! Неужто он промахнулся!? Следопыт мгновенно взял его на мушку, но в следующий момент снял палец со спускового крючка: тело двигалось как-то странно, по-рачьи – задом наперед и притом без помощи рук. Егерь догадался, что мертвеца тащат за ноги. Зачем? Несколько обескураженный следопыт ломал голову над этим вопросом битый час. Но так ни до чего и не додумался.

Тело осталось лежать на виду, его лишь переместили вплотную к груде камней, за которой прятался один из беглых.

Прошло еще четверть часа. Бандиты явно что-то затевали. Но что они могут сделать на открытом месте?

Неожиданно мертвец… поднялся! Ошеломленный Егор машинально нажал на спусковой крючок, целясь ему в голову. Он хорошо видел куда вошла пуля – точно в лоб, над переносицей. И тем не менее мертвец передвигался, держась поближе к откосу.

Егерю показалось, что он сходит с ума. Кустарник скрывал нелепую фигуру мертвеца (!?) до половины и ему не было видно, что творится внизу, у него под ногами. Чтобы разобраться в ситуации, Егор плюнул на осторожность и начал взбираться на ту сосенку, под которой он устроил засаду. Но едва следопыт подтянулся на руках и забрался на удобную ветку, как наконец заговорил и карабин Чагиря. Пули сбивали хвою, щелкали по камням и расщепили хилый ствол дерева-уродца. Егерь не стал изображать героя и рухнул вниз, в спасительный кустарник. Несмотря на то, что он уже был не на виду, обстрел его высотки не прекращался. Создавалось впечатление, что бандиты вообще не целятся, а палят в белый свет как в копейку.

Так продолжалось минут пять. Недоумевающий Егор лежал, не высовываясь, и дожидался пока у бандитов закончатся или патроны, или приступ бессильного бешенства – а как еще можно было охарактеризовать совершенно нелепую и неэффективную стрельбу?

Наконец наступила тишина. Очень странная тишина. Обеспокоенный Егор поторопился занять прежнюю позицию и осмотрелся. Мертвец снова лежал, как ему и положено, площадка была пуста. Где бандиты?

Следопыт внимательно оглядел склон, но ничего подозрительного не заметил. Несмотря на это в душе егеря почему-то поселилась тревога, чего не было прежде. Он долго крепился, стараясь успокоиться, но все его усилия оказались тщетны – смятение не оставляло ни ум, ни сердце. Что-то шло не так, как планировалось…

Устав бороться с неопределенностью, Егор оставил свою позицию и пополз через кустарник к площадке. Он решил пойти ва-банк – приблизиться к бандитам вплотную и встретиться с ними лицом к лицу; о том, что он может промахнуться или не успеет вовремя нажать на спусковой крючок, егерь даже не думал – такого с ним еще не случалось.

Но выполнить свой замысел он не успел. Ему показалось, что где-то вверху загрохотал гром (при ясном небе?). Егор на секунду остановился, будто запнулся, а затем все-таки повернулся на бок и посмотрел на небо, до половины закрытое каменным козырьком. То, что он увидел, показалось ему дурным сном: над скалами зависло пыльное облако, с которого падали камни. Прыгая по склону, они с неимоверной скоростью приближались к следопыту, которому просто негде было укрыться от лавины. Единственное, что он успел сделать перед тем, как его накрыл камнепад, так это свернуться в клубок и закрыть голову вещмешком, где находились остатки продуктов и алюминиевая фляга с водой…

Пробуждение было тяжелым и каким-то нереальным. Когда Егор открыл глаза, то обнаружил себя лежащим лицом кверху на площадке, где совсем недавно укрывались беглые зэки. Несмотря на боль в побитом камнями теле, все еще туманящей сознание, он сразу узнал это место. Егерь сделал поистине титаническое усилие и попытался сесть. Принять сидячее положение ему удалось только со второй попытки. Когда он протер глаза от пыли, и осмотрелся, то сразу же натолкнулся на тяжелый, насмешливый взгляд крепко сбитого человека с седеющим бобриком коротко стриженных волос.

– Оклемался, пес подзаборный? – спросил он Егора.