Юджиния не успела ответить. Лэнир уже мчался вниз по тропинке, а она еще не осознала, что произошло.

– Бегите! Бегите! Бегите, пока не поздно! – только и услышала она от удиравшего, как заяц, Лэнира. Они прячутся на деревьях и подстерегают нас, как пантеры. У них острые, отточенные зубы. Вас не должны видеть там! Еще немного, и там начнется жуткая резня! Уносите ноги, пока еще можно!

– Что? Кто? – крикнула ему вслед Юджиния, но Лэнира и след простыл.

До нее донеслось только: «Сех», и больше ничего. Не шевельнулся ни один листок, не пискнула птичка, не чавкнула под чьей-нибудь ногой пропитанная водой земля.

«Махомет Сех» пришло ей в голову. Вот имя, которое Юджиния до сих пор не могла вспомнить.

Достопочтенный Николас чувствовал, как у него нарастает беспокойство. Говорить нечего, юный Поль не должен видеть казнь. Если только у султана и в самом деле есть такие намерения. Несомненно, такие вещи нельзя показывать детям. Даже юному наследнику трона. Если… Ах, вечно это «если» – если султан действительно это задумал.

Но ведь так трудно догадаться, что в голове у этих восточных людей, с ними почти невозможно найти общий язык. Показать подошвы ступней считается верхом неприличия, а вот отрубить голову на площади или задушить человека публично – наивысшее проявление цивилизованности. Цивилизованное поведение в нецивилизованном мире – Пейн нашел наконец формулу, которая помогла скрасить ему этот день. «Дипломатия, – подумал он, – это искусство соединять воедино два мира. Это требует такта и определенной гибкости, терпимости в сфере морали. Умения закрывать глаза. Доверяться высшей мудрости или, по крайней мере, божественному вмешательству, провидению».

В данный момент речь идет о Поле. О Поле и юном наследнике султана. Достопочтенный Николас решил при первой же возможности переговорить с зятем об этом. «Нужно посвятить Джорджа в маленькие особенности характера султана. Когда его высочество говорит «казнь», то он не имеет в виду ничего другого, кроме казни. И ей-богу, с этими людьми всегда нужно быть настороже».

Они поднялись почти на самую вершину горы. Поль увидел в конце тропинки море света, яркого, желтого света, какой бывает когда просыпаешься от послеобеденного сна, когда больше всего на свете хочется выбежать на улицу и поиграть с большими ребятами, полазать с ними по деревьям или строить форты из простыней, бельевой веревки и одеял, выкраденных из бельевого комода. Какая радость, почувствовал Поль: длинный подъем закончен! Теперь ему не терпелось увидеть, что же это будет. Так бывало, когда он стоял у окна в своей комнате у дедушки Экстельма и смотрел, как на лужайке кувыркаются его двоюродные братья, и ему хотелось покувыркаться вместе с ними.

«Цирк, наверное, это цирк, – сказал себе Поль. – Конечно, это цирк! Или зверинец! Зверинец тоже здорово, особенно с тиграми! Или леопардами в длинных клетках, они ходят туда-сюда и стучат хвостами по железным прутьям. А вдруг там будет слон, на котором можно покататься? Вот бы мне маленького слоненка! – Поль немного подобрался и зашагал чуть побыстрее. Если там будет цирк или зверинец, ему хотелось быть там первым. Он посмотрел на сына султана, шедшего чуть впереди. Мальчику велели остановиться, повернуться и ждать своего маленького гостя. Поль догадался, что это принц, на нем было столько необыкновенного оружия – лук со стрелами в красном с черным колчане, два кинжала, крест-накрест засунутых за пояс, на боку сабля с серебряной рукояткой. Но по всему было видно, что наряд его не радовал. Он выглядел таким нахмуренным, даже обозленным, наверное, потому, что считал ниже своего достоинства ждать пятилетнего ребенка. Поль решил, что принц слишком избалован, чтобы понимать, как ему повезло, и если бы у него, Поля, был бы такой арсенал, то он сиял бы с головы до пят. – Подумать только! Как здорово играть в настоящих солдат с настоящими доспехами и ножами из золота! И в шапке, осыпанной драгоценностями, как у Али Бабы и сорока разбойников!» Поль посмотрел на одежду принца, потом на самого мальчика и улыбнулся, но юный принц упрямо уставился в землю.

Лейтенант Браун и Махомет Сех были на месте, на вершине холма. Они наблюдали, как на поляну начали втягиваться люди из султанской процессии. Браун был поражен, увидев Джорджа и нескольких других людей в европейской одежде. «Черт бы их побрал! – подумал он. Говорил же ему оставаться на корабле. Ведь говорил ему, что здесь не место для забав. Да еще притащил за собой других… Вон Уитни и доктор Дюплесси…

Джордж – полный идиот. Если он привел и Юджинию, я убью его!»

Браун повернулся к вождю повстанцев.

– Я не ожидал увидеть здесь белых, – осторожно заметил он. – Они не должны пострадать. Скажите своим людям.

– Как желаете, – ответил Сех, но Брауну не понравился его тон. В нем не чувствовалось обязательства. Не чувствовалось искренности. Сеху нечего терять, напомнил себе Браун.

– Слушайте, Сех, – сказал он. – Если хоть на одном из этих людей будет царапина, вы мне за это ответите. Я знаю такие забавы, от которых у вас волосы встанут дыбом. И при этом не обязательно резать головы. Я могу закончить свою работу, но я еще здесь. Помните об этом.

Браун в последний раз оглядел сцену, означавшую полный провал задуманного плана: белые в белых костюмах, смуглолицые – в отрепьях, леопардовых шкурах, военной форме или голые. Он отвел глаза от поляны. «Кончай с этим, – подумал он. Кончай свою работу и уходи».

– Пора, – заметил Браун.

Он так и не видел Поля. Он и не предполагал, что может встретить малыша на вершине холма. Поль рядом с матерью: это все, что знал Браун. Он там, где ему следует быть. Он – в безопасности. Джордж мог быть величайшим в мире болваном, но, по крайней мере, любил своих детей.

Браун перевел взгляд на обученных им людей, которые припали к земле на вершине холма. Каждый держал винтовку наизготове. Инструктаж не прошел даром. Браун повернулся спиной к поляне.

Сех, Махомет Сех. Юджиния бежала, и это имя колоколом отзывалось в голове. Она знала, что уже слышала его прежде. Именно его она и пыталась вспомнить. Внезапно все встало на свои места. Сех – вождь повстанцев. Турок упоминал о нем еще в Филадельфии. Джордж, Турок, Бекман – все знали это имя. И если Лэнир Айвард прав, тогда Сех и его люди поджидают султана на поляне. Чтобы прыгнуть на него с деревьев. Как пантеры, заметил Лэнир.

Юджиния заставила себя не думать об этом. «С ними Поль, – сказала она себе. – Мой сын тоже наверху».

Она продиралась сквозь джунгли с ободранными в кровь руками, расцарапанным лицом. «Поль на поляне! – кричал ее мозг. – Поль на холме!»

– Послушай, старина, – достопочтенный Николас бочком протиснулся к зятю. Ему не хотелось, чтобы его высочество пронюхал об их отступничестве, но, ей-богу, не пристало малышу вроде Поля видеть, как расстреливают человека. Одного или нескольких. Пейн заметил, что под усиленной охраной дожидается своей участи большая группа мятежников. Жалкие людишки, ничего не скажешь. Настоящий сброд. Достопочтенный Николас оглядел стражу, в пух и прах разодетую для столь торжественного случая, с новенькими винтовками, и начальника стражи в леопардовой шкуре. Показной расточительности не было предела. Султан намерен совершить это, все ясно как день. Его солдаты прикончат пленников прямо на поляне. Перед гостями. Это так же очевидно, как нос на лице.

– Послушай, старина… – снова взялся за свое Пейн.

Джордж не совсем уловил, о чем шла речь. Он слышал Пейна, но суть сказанного до него не доходила. «Не тащит же их всех султан в такую даль, чтобы продемонстрировать, как приводится в исполнение расстрел, – сказал себе Джордж. Наверняка это какая-то малайская шутка или мне неправильно истолковали местный обычай: «приводить в исполнение» могло означать что угодно. Можно провести в жизнь план. Или законы. Создать музыкальное произведение или нарисовать картину на заказ. А кто, как не султан, является главой исполнительной власти? А исполнительная власть проводит в жизнь решения.