Глава 25

Бывают ужасные воспоминания, от которых никак не можешь избавиться. Одним из них стал кошмарный вечер в кафе «Гри». Я убежден, что Гэбриэл устроил его специально для того, чтобы сорвать на мне свою злость. С моей точки зрения, это было постыдное сборище. Мне были представлены друзья и коллеги Джона Гэбриэла в Заграде.

И среди них сидела Изабелла, хотя она не должна была даже их видеть! Пьяницы, извращенцы, грубо размалеванные проститутки, наркоманы – все низменное, бесчестное, гадкое.

К тому же все эти пороки не искупались наличием (как можно было бы ожидать) хоть крупицы какого-нибудь таланта. Не было среди присутствовавших ни писателей, ни музыкантов, ни поэтов, ни художников, даже просто остроумных людей. Это были отбросы космополитического общества. Выбор Гэбриэла. Он как будто специально хотел показать, как низко может пасть.

Я весь кипел негодованием из-за Изабеллы. Как он смел привести ее в такую компанию! Однако стоило мне посмотреть на Изабеллу, как мое негодование отступило. Она не проявляла ни брезгливости, ни отвращения, ни даже беспокойства. Сидела, спокойно улыбаясь. Та же самая отстраненная улыбка акропольских дев.

Изабелла держалась вежливо, и, судя по всему, эта компания ее совершенно не раздражала. Во всяком случае, не больше, чем убогое жилище, где ей пришлось поселиться.

Мне вспомнилось, как в самом начале нашего знакомства на вопрос: зачем она ходила на собрание тори, если не интересуется политикой. Изабелла неопределенно ответила:

«Мы всегда так делаем». По-моему, вечер в кафе «Гри» относился к той же категории. Если бы я спросил ее, как она относится к этому сборищу, она ответила бы тем же тоном: «Это один из наших обычных вечеров». Она принимала все это без возмущения и без особого интереса, как одно из мероприятий, которое проводил Джон Гэбриэл.

Я встретился взглядом с Изабеллой, и она мне улыбнулась. Все мои терзания и страхи за нее утратили смысл.

Цветок может цвести так же хорошо на навозной куче, как и в другом месте. Может быть, даже лучше. К тому же там он более заметен.

Из кафе мы вышли в полном составе. Почти все были пьяны.

В тот момент, когда собирались пересечь улицу, из темноты на большой скорости вылетел автомобиль. Он чуть не сбил Изабеллу, но она вовремя заметила опасность и отскочила назад, на тротуар. Я увидел, как она побледнела и какой ужас появился в ее глазах. Машина, сигналя, понеслась дальше. Значит, Изабелла все-таки уязвима.

Жизнь во всех своих проявлениях была бессильна влиять на нее: она могла противостоять превратностям жизни – но не угрозе смерти. Даже, когда опасность миновала. Изабелла была бледна и продолжала дрожать.

– Господи! – закричал Гэбриэл. – Всего на волосок!..

С тобой все в порядке?

– О да! – ответила Изабелла. – Все в порядке.

Однако в голосе чувствовался страх. Она посмотрела на меня.

– Видите, я такая же трусиха, как и была раньше.

Мне осталось досказать совсем немного. В тот вечер в кафе «Гри» я видел Изабеллу последний раз.

Трагедия произошла, как это всегда бывает, внезапно, без всяких предисловий.

Я как раз обдумывал, как мне лучше поступить: навестить Изабеллу еще раз, написать ей или уехать из Заграда, не повидавшись, – когда неожиданно ко мне в номер вошел Гэбриэл.

Нельзя сказать, что я заметил в нем что-нибудь необычное. Может быть, некоторое нервное возбуждение, какая-то напряженность. Не знаю...

– Изабелла мертва, – совершенно спокойным голосом произнес Гэбриэл.

Я не мигая смотрел на него. Даже сначала не понял, просто не поверил, что это может быть правдой.

– Да, мертва. Это правда, – сказал он, увидев мое недоверие. – Ее застрелили.

Я почувствовал, как меня охватил ледяной холод катастрофы... огромной окончательной потери.

– Застрелили?.. Застрелили?! Как же это могло случиться?

Гэбриэл рассказал. Они вдвоем с Изабеллой сидели в том самом уличном кафе, где я встретил Гэбриэла.

– Вы когда-нибудь видели портрет Степанова? – спросил он. – Вам не кажется, что между нами есть внешнее сходство?

Степанов в то время был фактическим диктатором Словакии. Я внимательно посмотрел на Гэбриэла. Действительно, сходство было довольно заметное. Когда нечесаные волосы падали Гэбриэлу на лицо, как это случалось довольно часто, сходство усиливалось.

– Что случилось? – спросил я.

– Дурак студент. Будь он проклят! Принял меня за Столанова. У него был револьвер. С криком: «Степанов! Столанов! Наконец ты попался!» – студент пробежал через кафе. Не было времени хоть что-нибудь предпринять. Он выстрелил, но попал в Изабеллу. Прямо в сердце. Она умерла мгновенно.

– Боже мой! И вы ничего не смогли сделать?

Мне казалось невероятным, что Гэбриэл был не в состоянии что-либо предпринять.

Гэбриэл вспыхнул.

– Нет. Я ничего не мог сделать... Я сидел за столом у стены. Не было ни времени, ни возможности что-нибудь сделать.

Я был ошеломлен, оцепенел...

Гэбриэл сидел молча, наблюдая за мной, и по-прежнему не проявлял никаких эмоций.

– Вот до чего вы ее довели, – наконец с трудом проговорил я.

Гэбриэл пожал плечами.

– Да... Можно и так сказать...

– Из-за вас она оказалась в этом отвратительном доме, в этом отвратительном городе. Если бы не вы, она могла бы... – Я остановился.

– Стать леди Сент-Лу и жить в замке у моря, – закончил мою фразу Гэбриэл. – Могла бы жить в пряничном замке с пряничным мужем и, может быть, с пряничным ребенком на коленях.

Издевательская насмешка Гэбриэла привела меня в бешенство.

– Господи! Я никогда не смогу простить вас, Гэбриэл!

– Уж не думаете ли вы, Норрис, что меня волнует, простите вы меня или нет?

– В конце концов, зачем вы пришли? – гневно спросил я. – Что вы хотите?

– Я хочу, чтобы вы увезли ее обратно, в Сент-Лу, Думаю, вы сможете это сделать. Она должна быть похоронена там, не здесь, где все для нее чужое.

– Да, она принадлежит Сент-Лу. – Несмотря на всю боль, я испытывал подлинное любопытство. – Но почему вы увезли Изабеллу? Что все это значит? Вы так сильно хотели ее? Настолько сильно, что погубили свою карьеру?

Разрушили все, на что возлагали такие большие надежды?

Он опять пожал плечами.

– Я не понимаю! – сердясь, воскликнул я.

– Конечно, не понимаете! – Меня поразил голос Гэбриэла. Он был грубым и резким. – Вы никогда ничего не поймете. Что вы знаете о страдании?!

– Более чем достаточно, – желчно ответил я.

– Нет, не знаете! Откуда вам знать, что такое истинное Задание! Вы можете понять, что я никогда – ни разу! – не знал, о чем думает Изабелла? Никогда не мог поговорить с ней. Я сделал все, чтобы сломить ее... Абсолютно все! Я протащил ее через грязь... отбросы... И мне кажется, она даже не понимала, что я делаю. «Ее нельзя ни замарать, ни запугать». Такова Изабелла! Это страшно. Уверяю вас, это просто страшно! Скандалы, слезы, пренебрежение – это я мог себе представить. И тогда победа была бы на моей стороне. Но я не победил. Невозможно победить человека, если он даже не знает, что идет борьба. Я напивался до полного бесчувствия, пробовал наркотики, путался с другими женщинами... Ее это не касалось. Она сидела, поджав ноги, и вышивала шелком цветы. Иногда даже тихонько напевала... Будто она все еще в своем замке у моря.. Она продолжает оставаться в своей чертовой сказке... она привезла ее с собой...

Забывшись, Гэбриэл невольно заговорил об Изабелле в настоящем времени, но вдруг остановился и неловко опустился на стул.

– Вы не понимаете, – снова повторил он. – Я владел телом Изабеллы. Только телом! Никогда и ничем больше. Теперь и ее тело от меня ускользнуло... – Он встал. – Увезите ее назад в Сент-Лу.

– Я увезу Изабеллу. И да простит вас Бог, Гэбриэл, за то, что вы с ней сделали.

– За то, что я сделал с ней?! А как быть с тем, что она сделала со мной?! Вам никогда не приходило в голову, Норрис, что с той минуты, как только увидел эту девушку, я испытывал страшные мучения. Я не могу объяснить, в какое состояние приводил меня один ее вид! Я и теперь этого не понимаю. Такое чувство, будто свежую рану посыпали перцем и солью. Все, что я когда-либо хотел и что имело для меня значение, казалось, воплотилось в ней. Я знал, что я грубый, мерзкий, чувственный человек, но меня это ничуть не заботило, пока я не встретил Изабеллу.