Мама Роза спешила к ней навстречу, когда они приезжали в ресторан, считывая своими проницательными глазами информацию с лица Дасти, прежде чем обнять ее и отвести к столу. Дасти подозревала, что не из одного сочувствия одаривала ее эта женщина своей любовью. Она явно одобряла новые отношения Мигеля и Дасти. Да и не могла бы Дасти сохранить их в тайне, даже если очень захотела. Они и приходили и уходили вместе, а Мигель к тому же не упускал случая коснуться ее. Невозможно было игнорировать его, когда он открывал перед ней дверь или дожидался стоя, пока она садилась, чтобы пододвинуть ее стул. Подобные жесты стали частью его характера, и она научилась принимать знаки его внимания с нежной улыбкой. Научилась она, и принимать подарки, к которым раньше могла бы отнестись с некоторым пренебрежением. Банные ароматизированные шампуни, лосьоны и одеколоны от Мамы Розы, белье от Кармен и Луизы.

– Тебе не помешает побаловать себя, – говорили они, – чтобы поднять настроение.

Дасти ценила внимание, которое выражали эти подарки, а Мигель наслаждался шелком и кружевами, украшавшими теперь ее тело, когда ночью она приходила в его постель. Она поддразнивала его, спрашивая, зачем ему это белье, если он так недолго оставлял его на ней. Однако и она получала доселе неведомое для нее удовольствие, угождая ему.

Нежное скольжение шелка по ее телу… мягкость кожи, впитывающей смягчающие кремы… пьянящий мускусный запах… обманчивые кружева, больше обнажавшие, нежели скрывавшие. С Мигелем она вступила в совершенно новое царство чувственности и впервые упивалась собственным телом как источником наслаждения.

Выйдя на работу в пятницу, Рамона сразу заметила перемену в Дасти.

– Ты, похоже, неплохо поладила с Мигелем, – сказала она, оставшись с Дасти наедине.

– Ты была права на его счет – очень хороший человек. – Избегая понимающего взгляда Рамоны, она принялась складывать салфетки.

– Ну как? Родишь моему брату крепких сыновей, достойных фамилии Сантьяго? Мигель ведь последний мужчина в нашем роду. Мама будет просто счастлива. – Рамона заулыбалась, побуждая ее к ответу.

– М-м-м, рановато говорить о свадьбе, – пробормотала Дасти, – тем более о детях.

– А о любви?

– И для этого рановато. Я и знаю-то его всего пару недель.

– А любовь с первого взгляда?

– Ее ненадолго хватает. – Загнанная в угол, Дасти откинула салфетки. – Я видела собственными глазами, к чему это приводит.

– Тебе не повезло? – высказала догадку Рамона.

– Моим родителям, – вздохнула Дасти. – Им не следовало жениться и рожать детей. Я вспоминаю бешеные стычки между ними и сейчас, повзрослев, подозреваю, что после они занимались бешеной любовью. Только это может объяснить, почему они прожили так долго вместе.

– Не считая тебя, – вставила Рамона.

Дасти покачала головой:

– Едва я достигла школьного возраста, мать попыталась использовать меня в качестве предлога, чтобы заставить отца, жить по ее желанию. А когда он не поддался, она бросила его, прихватив меня с собой. «Ребенок нуждается в безопасности и стабильности», – процитировала она высказывание матери.

– Ты в это не веришь?

Дасти задумалась. После стольких лет споров с матерью она впервые попыталась поставить себя на ее место. Подумала о том, как сама будет себя чувствовать в положении матери.

– Пожалуй, я могу ее понять… Но я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем тогда, когда была с отцом. Он…

– Любил тебя, – завершила за нее фразу Рамона. – Тебе незачем говорить о нем – я понимаю.

Но Дасти-то хотела говорить о нем:

– У него всегда были наготове улыбка и сказка для меня. Он всегда находил нам кров, одежду и пищу. И мы вовсе не перебивались кое-как.

Дасти почувствовала чью-то руку на своей талии и увидела рядом с собой Маму Розу.

– Ты говоришь о своем отце? – Дасти кивнула. – Продолжай. – Мама Роза мягко пожала ее талию.

– Иногда протекала крыша, но он тут же починял ее. Он мог починить все, что угодно. Но терпеть не мог канцелярской работы, и по мнению моей матери это означало, что он не мог обеспечить безопасность и стабильность. Отец был хорошим работником. Служба парков нанимала его каждый сезон, а на зиму он находил другую работу, даже если нам и приходилось часто переезжать с места на место.

Не зная даже почему, но Дасти хотела, чтобы обе женщины взглянули на ее отца с ее точки зрения.

– Он честный и ответственный человек. Он ни разу не пропустил выплату алиментов и всегда оплачивал мои авиабилеты, когда я летала к нему летом. Он вовсе не стремился сделать карьеру или кучу денег.

– И по этой причине твоя мать развелась с ним? – спросила Мама Роза.

– Она говорила, что его образ жизни не годится для воспитания ребенка.

– Она думала о себе и о тебе, – медленно подытожила Мама Роза. – Но поскольку он любил тебя и помогал тебе материально, я думаю, что она была не права. Хотя мне-то легко говорить. Думаю, что если любишь кого-то, то любишь его таким, какой он есть, а не таким, каким хочешь, чтобы он был.

– Мама, как ты считаешь, есть любовь с первого взгляда? – спросила Рамона.

Ее мать покачала головой:

– Как можно полюбить кого-то, не зная его?

– Что если люди знают друг друга, но знают также и то, что у них разные устремления в жизни? – поинтересовалась Дасти.

Мама Роза улыбнулась:

– Тогда нужно искать компромисс, ибо каждый из них для другого и есть самое главное на свете устремление. И никогда не забывай об этом. – Она отступила, чтобы заглянуть в обеденный зал. – Луиза сажает гостей за один из столов Рамоны. Пора приниматься за работу.

Рамона пошла приветствовать своих гостей, но Дасти окликнула Маму Розу:

– Мама, – Дасти уже привыкла называть ее так, – откуда вы знаете, что любовь в таком случае выживет и компромисс будет стоить того?

Женщина мягко взглянула на нее:

– Нужно верить в себя и… – она сделала паузу, изучая лицо Дасти, – в мужчину, которого любишь. – Она похлопала Дасти по щеке. – Не волнуйся. Mi Miguelito позаботится о тебе и ваших детях. – Она подмигнула и поспешила на кухню.

Но это значит, что на компромисс должна буду пойти я, молча запротестовала Дасти. Она умела позаботиться о себе, а Мигель в своих усилиях защитить ее уже проявил тенденцию указывать ей, что делать. Такое поведение может усугубиться, если только она выйдет за него замуж и родит ему детей.

Возместит ли ей любовь потерю независимости?

Не готовила, ли независимость ей в удел одиночество?

Долго ли будет продолжаться та боль, которая возникнет, если она оставит Мигеля и вернется в Моаб?

Ей нужны были ответы на эти вопросы. Ее одежда постепенно перекочевывала в шкаф Мигеля. И когда сегодня по дороге на работу она забрала «виллис» из гаража, он предложил ей отказаться от своей квартирки и переехать к нему. Он ничего не просил взамен, даже денег за проживание, не говоря уже о любви. Хозяин ее дома, говорил Мигель, может возражать против животных в квартире, но даже если и не будет возражать, Коди лишится огороженного дворика, который был в его распоряжении, когда он жил в доме Мигеля.

Все это были убедительные доводы, и все же она не поддалась уговорам, не отказалась от своей квартиры. Нет, она была не против того, чтобы остановиться в доме Мигеля. Ей нравилось у него. Но означало ли это, что она любит его?

Рамона нарушила ход ее мыслей:

– Луиза посадила клиентов за твой стол. Пора уже перестать мечтать о Мигеле и начинать зарабатывать деньги.

Дасти поспешила к своему столику.

К радости Дасти, Мигель не заговаривал снова о переезде к нему. Поиски Джека Роуза растянулись еще на неделю. Координатная сетка, нанесенная сержантом Кели на карту вокруг лагеря ее отца, расширилась до такой степени, что служба шерифа уже использовала вертолет с инфракрасными лучами. Поисковики на вездеходах выезжали в точки обитания, выявленные пилотом вертолета. Том Пауэл арестовал нескольких человек за охоту в запрещенный для нее период, но никто не нашел и следа Джека.