– Сахар вреден. Я пью только диетическую. Хочешь, чтобы я отнес твою банку обратно?

– Я сама это сделаю. Заодно поспрашиваю, не видел ли кто отца. – Она выпрыгнула из грузовичка и побежала в магазин. Мигель прижал холодную банку ко лбу, пожирая глазами ее обтянутые круглые ягодицы и длинные загорелые ноги, поднимающиеся по ступеням крыльца. Вид спереди, когда она шла обратно, был не менее соблазнительным: ее ничем не скованные груди под просторной маечкой прыгали и раскачивались от быстрой ходьбы.

– Ну как, узнала что-нибудь? – спросил он, когда Дасти забралась в кабину и открыла свою банку воды.

Она кивнула:

– Он покупал тут продукты, но с тех пор прошло уже несколько недель. – От беспокойства ее гладкий лоб сморщился. Сексуальное влечение, овладевшее Мигелем, было вытеснено охватившим его чувством вины. Он и забыл о поисках ее отца.

– Куда двинем теперь? – спросил он, надеясь скорее успокоиться.

– Держи прямо и высматривай лесную дорогу № 163. Она может оказаться такой же плохой, как и те, на которых я побывала в последнее время. Хочешь, я поведу?

– Ты сомневаешься в моих способностях? – возмутился он и наградил ее мрачным взглядом.

– Не в способностях, а в опыте, – поправила она его. – Вездеход – это тебе не спортивная игрушка на асфальте.

– Думаю, справлюсь.

– Ремни безопасности! – скомандовала Дасти, пристегиваясь сама. Мигель последовал се примеру.

Когда они добрались до нужной дороги, он включил переднюю ось и выругался, когда подъем оказался слишком крутым. Он взял его медленно, но твердо, понимая, что, если не справится, они застрянут в колее. Дасти от души похвалила его, когда они наконец преодолели подъем, и он расплылся в улыбке, получив безмерное наслаждение от этой похвалы.

– Высматривай черный «форд» – пикап с самодельной будкой, – подсказала Дасти, когда дорога выровнялась. – Он обычно разбивает лагерь в стороне от дороги. Поэтому поезжай медленно и заглядывай во все тропы, куда можно заехать, особенно там, где есть вода.

Мигель уже не ехал, а полз. Многие боковые тропы оказывались тупиками, из которых приходилось выбираться задним ходом. В каждом тупике он останавливался, чтобы она могла осмотреть в бинокль овраги. Дело двигалось медленно и муторно, и Мигель заметил, как ею все больше овладевает уныние.

Время они убивали разговорами. Дасти начала расспрашивать о его жизни, и Мигель охотно отвечал. Его отец приехал сюда из Феникса и в двадцатилетнем возрасте открыл «Маргариту». Мать начинала уборщицей. Это была любовь с первого взгляда, и они поженились в день ее восемнадцатилетия. Через десять месяцев родился Мигель, через два года – Кармен, еще через два – Рамона и пятью годами позже—Луиза.

– Мне было десять, когда отец погиб. Он поехал в Феникс, чтобы получить заем для расширения своего заведения. Он остановился на красный свет. У ехавшего сзади грузовика отказали тормоза, и он вытолкнул машину отца под поперечное движение. Смерть наступила мгновенно.

– Как ужасно!

– Он был хорошим человеком. Может, и не таким святым, как его изображает мама, но он любил ее и нас. Он вкалывал вовсю и восполнял своим вниманием недостаток тех материальных благ, которые не в состоянии был дать нам.

Мигель углядел за деревьями залитую солнцем лужайку и предложил:

– Давай остановимся перекусить. Уже третий час, и пора размять ноги.

Он свернул на заросшую колею, но поскольку небольшой ручей уводил ее в сторону от лужайки, остановился.

– Нельзя разве пожевать на ходу? – спросила Дасти. – Это обещающее место – папа любит разбивать лагерь у воды.

Мигель решительно вынул ключ из замка зажигания.

– Мы лучше усвоим пищу, если наши желудки не будут прыгать вверх-вниз. – Он выпрыгнул из кабины и подошел к другой дверце. – Поедим и тогда проверим эту дорогу до конца.

Он открыл для нее дверцу, отстегнул ремень безопасности и поднял ее на руках прежде, чем она успела запротестовать. Дасти уставилась на него, явно удивленная той легкостью, с которой он поднял ее.

– Легонькая как пушинка, – улыбнулся Мигель, видя ее удивление. Но опустив ее, перестал улыбаться, чувствуя, как вплотную к нему вздымаются и опускаются ее груди.

Не сейчас, успокаивал он волнение в своем паху. Он поспешил к кузову грузовичка, достал и бросил Дасти одеяло, потом вытащил холодильник и понес его между деревьями на луговину. Она догнала его и расстелила одеяло рядом с холодильником.

– Мама всегда помогала в ресторане, – продолжил Мигель, едва сдерживая искушение опрокинуть Дасти на одеяло и навалиться на нее всем телом. Он хотел заняться любовью не спеша. – … И взяла его в свои руки. Ее родители хотели, чтобы она переехала к ним, но она не пожелала продавать ресторан, творение моего отца. – Мигель открыл холодильник, дал один сэндвич Дасти, а другой взял себе. – Она работала по восемнадцать часов в день и держала Мону в манеже на кухне, пока мы не приходили из школы. Перед нами она демонстрировала свою силу, но я слышал, как она плакала, засыпая по ночам. Она плакала в подушку, но я все равно слышал. – Он откусил от своего сэндвича. – Я был единственным мужчиной в доме. Об этом мне говорили все на похоронах. Но мне было всего десять. Что я мог?

Он не скрывал своей горечи. Дасти честно рассказывала ему о своей семье, и он не считал нужным скрывать свои чувства. Она жевала сэндвич с ростбифом, не спуская с него карих глаз.

– Я не мог помочь маме деньгами, но заботился о девочках, и мы трое убирали дом, как могли. – Он ухмыльнулся. – Я даже научился менять Моне пеленки! И теперь напоминаю ей об этом, когда хочу поддразнить ее.

Дасти невольно улыбнулась:

– Вы и сейчас очень дружная семья, правда? – И ему послышалась зависть в ее голосе.

Он кивнул:

– Хотя меня иногда и обвиняют в том, что я слишком много на себя беру.

– Нет?! – воскликнула Дасти в притворном изумлении и расхохоталась.

Мигель опять ухмыльнулся:

– Кармен клялась, что ни один парень не назначал ей второго свидания после допроса, который я ему устраивал. Они с Луизой упрашивали маму отправить меня учиться в колледж. Она согласилась с ними и сказала, что мне пора зажить самостоятельно. И я ее уважаю за это.

Дасти согласно кивнула. Некоторое время они молча жевали, потом она поинтересовалась:

– Поэтому ты и помогаешь мне? Как и твои сестры, я вызываю в тебе желание защитить?

Мигель отложил свой сэндвич и внимательно посмотрел на нее.

– Поверь мне, Дасти, – проговорил он без улыбки, – я к тебе отношусь отнюдь не как брат.

Он проследил, как она проглотила кусок сэндвича и тоже отложила остаток. В ее взгляде появилась заинтересовавшая его робость. Он наклонился к ней, но краем глаза заметил какое-то движение сзади нее.

– Не шевелись, – тихо предостерег он и потянулся за камнем, не спуская глаз с койота, крадущегося к ним в высокой траве. – Будь готова бежать к ближайшему дереву. – Он поднял руку с увесистым камнем, а она обернулась.

– Не надо! – крикнула она и выбила камень из его руки. – Это Коди, пес отца!