Я поневоле вспомнил свои заграничные счета: близок локоть, а не укусишь…
Я следил за ним уже четвертый день.
В свое время с этим человеком меня познакомил Тимоха. Он был приятелем Щепотки, подвизавшегося у Тимохи-Крученого в качестве бухгалтера или главного финансиста – уж не знаю, как там его называли.
Поговаривали, что этот человек, вор "в законе", держал "общак" – воровскую кассу взаимопомощи. А значит, в среде блатных он был на первых ролях.
Звали его, если меня не подводит память, Груздь.
Уж не знаю, была ли это фамилия, или такая кличка. А в общем, все едино: гриб, он и есть гриб. Ему на сыром болоте самое место, в тени.
В былые времена, когда появились фамилии, человека всегда именовали по существу. Иванов – это сын Ивана, предок Кузнецова явно принадлежал к ремесленному сословию, Масловы и Сбитневы кормили соотечественников, Кожемякин выделывал кожи, Кожухов шил тулупы, Босые были нищими или бедными…
А прапрадед вора "в законе" скорее всего был бирюком, лесным затворником, втайне промышляющим разбоем. По крайней мере, именно так я представлял родословную Груздя.
К делам Тимохи он, как я понял, особо не касался. Но, похоже, на моего бывшего босса влияние имел немалое.
Наверное по той причине, что и тому, и другому пришлось много лет тереть тюремные нары. И возможно, бок о бок.
В своей жизни я не встречал более отвратительного типа, чем Груздь. Его квадратная, изуродованная оспой рожа могла повергнуть в трепет не только обычного человека, но и самого отъявленного бандита.
Есть такие люди, к которым сразу испытываешь антипатию. Груздь был одним из них. Он казался мне монстром в человеческом обличье. Груздь был коварен и непредсказуем.
А если к этому добавить, что он имел поистине бычью силу, был угрюм и невероятно злобен, становился ясным его непререкаемый авторитет среди рецидивистов и новых деловых, которые мало праздновали старых "законников".
Претензий к нему я не имел, но он был мне нужен для того, чтобы навести кое-какие справки. Хотя, если честно, я представлял всю сложность предстоящих переговоров.
Тем более что пока Груздь о них не имел ни малейшего представления. И, с большой долей вероятности, вряд ли мог воспылать желанием вообще о чем-либо говорить со мной.
Однако иного выхода у меня не было, потому как Груздь знал в воровском мире все и вся.
Я так и не смог выяснить, где он живет, – без машины это было просто невозможно. (От чересчур приметного и, наверное, хорошо известного в городе "БМВ" я избавился – сбросил в старый глубокий карьер, где он и сгорел дотла. Номера я снял и зарыл в землю).
Но я знал, где искать Груздя. Его офис (если можно так сказать) находился в довольно невзрачном с виду кафе под названием "Красная горка".
Несмотря на внешний вид и не очень выгодное с точки зрения коммерции расположение, забегаловка пользовалась популярностью, хотя цены в ней были умопомрачительные. Собственно, как и во всех заведений такого типа, открытых "новыми русскими".
Новые ресторации явно не предназначались для среднего класса. Которого, впрочем, практически не было. Наше общество напоминало обшорканную веками, полуразваленную египетскую пирамиду с позолоченной верхушкой.
Новые хозяева жизни жировали и раскатывали в "мерседесах", а все остальные влачили жалкое существование, предаваясь по вечерам у телевизоров бесплодным мечтаниям. У кого-то не было лишнего рубля, а кто-то мог за вечер просадить в казино пятьдесят тысяч "зеленью".
В общем, дождались мы демократии…
Груздь появлялся в "Красной горке" с точностью, по которой можно сверять часы, – ровно в десять.
Сначала к подъезду подъезжала белая "девятка" с зеркальными стеклами, и три лба росточком под метр девяносто исчезали за дверью кафе минут на пять, чтобы затем занять удобные позиции у входа для встречи босса.
Наверное, они проверяли помещения, чтобы исключить всякие неожиданности.
Затем к "Красной горке" подруливала серая "Волга" 31-й модели, тоже с затемненными стек-лами. Из нее, с неожиданным для его грузного тела проворством, выныривал сам Груздь в сопровождении личного телохранителя, темнолицего парня восточной национальности, не менее угрюмого, чем его шеф.
Судя по "Волге", распорядитель "общака" не любил "светиться" лишний раз. Уж кто-кто, а он мог бы ездить на любой, самой престижной, импортной машине.
И это обстоятельство еще больше осложняло мою задачу. Похоже, Груздь, ко всему прочему, был хитер как змей.
Едва Груздь скрывался за дверью кафе, как рядом с белой "девяткой" парковалась мощная "альфаромео" темно-вишневого цвета. Из нее никто не появился.
Без сомнений, там находилась группа сопровождения. Ее обязанности заключались в том, чтобы постоянно держать машину "под парами".
Короче говоря, задачка у меня была еще та…
Я вошел в кафе без десяти час.
Там уже было людно – по меркам "Красной горки". Внутри находилось человек двадцать, в основном шушера, для которой обед являлся завтраком: воры, проститутки, какие-то подозрительные личности.
Мелкотравчатые воры спускали украденное – то, что получили от барыг. Путаны с остатками грима отдыхали после ночной "работы", опустошенные и выжатые до предела.
На них противно было смотреть: пустые взгляды, неверные движения, чересчур громкий разговор, временами прерываемый визгливым смехом. Омерзительное зрелище…
Здесь также находились и люди с виду посолидней, в дорогих пиджаках и при галстуках, которые шли им, как корове седло.
Судя по наколкам, выглядывающим из-под манжет, тюремные нары им были гораздо привычней, нежели мягкие импортные диванчики, составляющие единственную ценность в интерьере "Красной горки".
В кафе преобладала обычная общепитовская мебель (правда, новая), доставшаяся в наследство новому хозяину после приватизации, а вернее – прихватизации.
– Ты что тут забыл, парень?
Этот вопрос мне задал один из охранников Груздя, когда я, обогнув стойку бара, направился к двери с надписью "Служебный вход".
– Мне нужно видеть твоего шефа.
– Тебе назначено?
В его голосе звучали нотки превосходства.
– Нет.
– Тогда вали отсюда. – Ну зачем так грубо… – Я тебе сказал – сваливай по холодку, пока трамваи ходят. – Я бы на твоем месте все-таки доложил ему обо мне.
Его наглая тупая рожа начала меня злить. – Ты что, по-хорошему не понимаешь? – спросил он угрожающе.
Он кивком подозвал второго, который стоял неподалеку с безразличным видом, но держа руку в кармане. – Давно мордой асфальт не чистил? Охранник подошел ко мне вплотную. – Похоже, ты не оставляешь мне выбора, – сказал я, сделав шаг назад.
Краем глаза я заметил, как второй, такой же короткостриженый лох с щербатой ухмылкой, молниеносно выхватил кастет. И почти без замаха – чтобы не проломить череп – ударил меня в висок.
Чертовы придурки! А ведь я хотел не доводить дело до увечий…
Они даже не успели закричать, когда я и одному и другому провел болевые захваты. Мне очень не хотелось лишнего шума, а тем более, увечий, потому я на некоторое время лишил их голоса, локтем "погладив" кадыки.
Сопровождаемый хрипами и шипением, я затащил охранников в плохо освещенный коридор, упирающийся в железную дверь с глазком. Это было неожиданное и серьезное препятствие, не предусмотренное в моих планах.
Пока я в некоторой растерянности думал, что делать дальше, дверь вдруг отворилась и на пороге появился телохранитель Груздя.
В руке он держал пистолет, но без лишнего напряга, дулом вниз. – Оставь их. И проходи.
Его голос был низким и гортанным. – Только без фокусов…
Не спуская с меня глаз, он попятился, и я наконец вступил в заветную обитель.
Дверь за моей спиной лязгнула. Я очутился в просторном кабинете, обставленном офисной итальянской мебелью.
В правом, противоположном от меня, углу стоял массивный, сверкающий никелем сейф с цифровым набором. На стенах висели картины, как на мой взгляд – примитивная мазня. Скорее всего, это были творения местных художников.