Я поднял веки и тяжело вздохнул: увы, я никогда не страдал развитым воображением. Чурбан, он и есть чурбан… Странно, почему я продолжаю слышать шум прибоя?

Прислонив ухо к камням завала, я прислушался. Тяжелые вздохи волн зазвучали будто усиленные репродуктором. Мы у берега и нас отделяет от спасения лишь груда камней!

– Хорош ночевать! – Я грубо пнул ногой коленопреклоненного турка. – Принимайся за работу… – И начал отбрасывать в сторону камни покрупней.

На удивление безропотно, Азраил начал мне помогать. Он работал, как автомат, безмолвно и отрешенно. Похоже, надежду на благополучный исход наших блужданий в лабиринте он похоронил вместе с последними словами покаянной молитвы.

Время шло. Я пахал, как папа Карло, когда тот строгал Буратино. Не обращая внимания на пот, заливавший глаза, я с остервенением отшвыривал камни и битый кирпич. Он был обожженным, и это меня радовало – римляне строили свои сооружения в основном из кирпича-сырца. Значит, тут поработали в более поздние времена.

Увлекшись, я едва не похоронил сам себя. Только отменная реакция спасла меня от обвала, когда я сдуру залез чересчур далеко в углубление, чтобы вытащить приглянувшийся камень. Откатившись в сторону и при этом ободрав до крови ногу, я зачихал, как кот, освобождая легкие и гортань от пыли. В конце концов продрав глаза и продышавшись, я посмотрел на завал – и с трудом задавил в себе радостный вопль, при этом прикусив язык. Оброненный фонарик, который уже едва тлел, высвечивал круглое желтое пятно на стене сбоку, а впереди, в черном домотканом полотнище завала, сверкал голубой бриллиант. Звезда!

Мы выбрались на поверхность в четыре часа утра. Развалины замка чернели на расстоянии около километра. Несмотря на ночное время, там царила суета: ездили машины, слышались приглушенные расстоянием команды, скрещивались лучи фонарей, высвечивая светло-серые стены древней твердыни. Заваленный выход в подземелье находился у подножия скалы среди огромных валунов, лежащих здесь, наверное, еще с ледникового периода.

– А ты счастливчик, Волкодав. – Тяжело дыша, Азраил бинтовал обрывками рубахи раненую руку.

– Временами. – Я с наслаждением вдохнул морской воздух и попытался сориентироваться; до мыса, где нас должны были ждать ребята из команды "Скат", было не менее часа ходу, и то налегке.

Твою мать! Неужели все наши страдания пойдут коту под хвост?!

– Нам пора, Азраил. – Я достал свою походную аптечку.

– Что… что ты хочешь сделать? – Голос турка дрогнул.

– Не волнуйся. Свое слово я держу всегда. Ты слегка вздремнешь… эдак часика три-четыре, пока мы не окажемся там, где нужно. Прощай, коллега… – С этими словами я воткнул иголку шприца в его предплечье; Азраил даже не поморщился.

– Прощай… – буркнул он, похоже, во власти нехороших подозрений. – Приятно было познакомиться… – И он мягко завалился на бок.

– Мне тоже… – Я криво оскалился. – Сукин ты сын, Азраил… Спи, мне тут недосуг с тобой трали-вали разводить. – С этими словами я потормошил его, чтобы убедиться, что снадобье подействовало. – А вообще, если честно, то у меня просто руки чешутся от желания придушить тебя, как клопа. Увы, мы иногда бываем такими сентиментальными…

Сняв поясные ремни – свой и Азраила, – я привязал Акулу к спине и со всех ног припустил в сторону мыса. Теперь все зависело от моей выносливости и быстроты ног. Акула был в сознании и даже слабым голосом сокрушался, что не в состоянии мне помочь. Я только изредка мычал ему в ответ, чтобы не терять силы на пустую болтовню.

Я бежал, и лишь одна мысль билась в моей пустой черепушке: где-то там, в море, совсем близко; где-то там, в море, совсем близко…

В море…

Близко…

Рядом…

Быстрее!!!

Лондон, Ноттинг-Хилл, отель "Портобелло"

Арч Беннет, развалившись, сидел на диване в шикарном гостиничном номере, пил что-то прохладительное и старался делать вид, что его вовсе не интересует, как относится к содержанию служебной записки шеф, – "ростовщик" читал ее так основательно, будто это были Господни заповеди. Сегодня Беннет выглядел как заправский бонвиван на отдыхе: белый костюм, темнокрасная рубаха, черный в мелкий цветочек шейный платок и модные солнцезащитные очки. Этот живописный и дорогой наряд агент МИ-6 надел отнюдь не в экзотических целях, а для маскировки: достаточно скромный на вид "Портобелло" был модным отелем, где часто останавливались кино и иные звезды, не желающие селиться в снобистских районах. Номер был квартирного типа, с гостиной. Его интерьер прямо-таки кричал, кичась своей роскошью и дороговизной.

"Интересно, кто оплачивает эти апартаменты? – меланхолично думал Арч, с отвращением отхлебывая безалкогольный напиток, – он воспользовался невиданно "щедрым" гостеприимством шефа, чтобы чем-нибудь занять руки и не выдать волнение, столь несвойственное его прагматичной холодной натуре. – Номер стоит не менее ста семидесяти фунтов в сутки. Неужто в нашей МИ-6 наступили так долго ожидаемые лучшие времена? Насколько я знаю, такая конспиративная квартира внешней разведке не по карману… по крайней мере, стала не по карману после окончания "холодной войны". Финансирование урезали почти наполовину… Черт бы их всех побрал!" Беннет беззвучно выругался, на миг вспомнив свой изрядно отощавший счет в банке. Если так дело пойдет и дальше, придется предложить свои услуги какой-нибудь иностранной спецслужбе… например, русским – КГБ… нет, у них сейчас ФСБ. Впрочем, они тоже стали прижимисты; говорят, что и в России сплошная демократия, при которой особо не разгуляешься, если зависишь от бюджета.

Арч невесело ухмыльнулся, представив лицо шефа, если бы тот вдруг узнал, что его самый лучший агент – "крот". Беннет незаметно скрестил указательные пальцы – прочь, соблазны! Может быть, он и не настолько патриот, как книжный Джеймс Бонд, но и не кандидат в "кембриджскую пятерку"[22].

Между тем шеф Беннета еще раз перечитывал отчет Арча по первой фазе операции "Троянский конь":

"…Наиболее подходящая кандидатура – Доди аль-Файед. Возраст сорок два года, сын египетского миллиардера Мохаммеда аль-Файеда, владельца многих магазинов (в том числе и лондонского универмага "Хэрродс"), парижского отеля "Ритц", футбольной команды и недвижимости во многих странах мира. Мать Доди Самира приходится сестрой международному торговцу оружием Аднану Кхашогги; с Мохаммедом аль-Файедом в разводе.

Доди аль-Файед окончил Королевскую академию в Сэндхерсте, был представителем Лондона в Объединенных Арабских Эмиратах. В 1987 году женился на богатой американке Сьюзен Грегард, но через восемь месяцев брак распался.

Известен как кинопродюсер (фильмы "Мир по Гарпу", "Хук" и др.). Плейбой, любитель быстрых машин и красивых женщин.

Любовные связи: Брук Шилдс, Джулия Робертс, Дэрил Ханна, Джан Уэлли…

Последнее увлечение – манекенщица Келли Фишер.

Доди аль-Файед – мусульманин, хотя его семья ведет богемный, светский образ жизни…"

– Вы неплохо потрудились, Арч. – "Ростовщик" удовлетворенно покивал. – Идеальный кандидат. Диана и Доди знакомы?

– Да. Я выяснил, что они первый раз встретились около десяти лет назад в Виндзоре на матче в поло. Доди, как сообщили информаторы, был тогда от принцессы без ума.

– Великолепно! – с воодушевлением воскликнул шеф Арча. – Нужен еще один маленький толчок, и мы наконец сдвинем гору.

– Сэр, я бы не был столь оптимистичен. Доди аль-Файед практически сделал предложение манекенщице Келли Фишер. А это такая штучка, которой палец в рот не клади – отхватит всю руку по локоть.

– Чепуха! – безапелляционно заявил "ростовщик". – Вы помните скандальную историю со взяточничеством в правительстве? Она, кстати, еще не похоронена, несмотря на усилия весьма влиятельных заинтересованных лиц.