В Кризисном центре лучше, чем в больнице, решила Терри. Во-первых, лучше само помещение — большой старый дом, в котором когда-то, видимо, жили богатые люди, возможно, семейство какого-нибудь железнодорожного магната, потому что располагался дом на углу улицы, называемой Вокзальной, и когда детектив Кардинал вез ее в Центр, они проезжали закопченное и заколоченное здание вокзала. Судя по количеству комнат, в семье, наверное, было около десяти детей, и Терри даже пожалела эту викторианскую мученицу, жену магната, наверняка вертевшуюся как белка в колесе всю свою жизнь, работавшую как проклятая, чтобы потом умереть, рожая одиннадцатого ребенка.

Заведующий Центром Нед Феллоуиз также произвел на нее неплохое впечатление. Раньше он был священником, как сообщил один из постояльцев. Но никакой показной набожности, никакого высокомерия она не обнаружила в этом худощавом сорокалетнем лысеющем мужчине с такой приятной улыбкой. Зарегистрировал он ее быстро и без всякого шума, занеся ее данные в компьютер, со всех сторон обложенный шаткими кипами психологической литературы.

Предназначение их Центра, как объяснил он ей, — это в первую очередь реабилитация подвергавшихся супружескому насилию жен, но принимают они и других клиентов, если есть свободное место. Пулю в голову они, очевидно, посчитали причиной уважительной.

— У нас не тюрьма и не больница, — сказал он ей весело и бодро. — Мы считаем, что все наши клиенты взрослые люди и способны себя обслуживать и отвечать за свои поступки. Правил у нас здесь немного, но мы ждем, что они будут выполняться.

Комната Терри была удивительно большой для казенного учреждения. Матрас на двуспальной кровати с алым покрывалом оказался вполне сносным, а мягкое кресло даже удобным. Древний, почти без ворса ковер на полу. Ванная в конце коридора общая, но чистая.

Кое-кто из так называемых клиентов показался ей симпатичным. Но Терри ни единой минуты не считала себя чем-то на них похожей. У одной женщины рука была в гипсе, у другой подбиты оба глаза. О своем пулевом ранении она им не сказала, а люди здесь тертые и о такого рода вещах не расспрашивают.

Так что совершенно определенно уж лучше здесь, чем в больнице. Пространство не ограничивается палатой и террасой. Вместо автомата с карамельками — настоящая кухня. И все-таки это было похоже на домашний арест.

Выходить на улицу ей не разрешалось — так требовал детектив Кардинал, и Нед Феллоуиз был абсолютно с ним согласен.

— Здесь не тюрьма, — не уставал повторять он, — и мы не ваши родители. Но совершенно ясно, что, пока не засадят за решетку того, кто так с вами поступил, вам грозит серьезная опасность, поэтому выходить из здания не надо.

Почти весь день она проводила в своей комнате. Попробовала было выйти в общую гостиную, но там ее забросали вопросами — откуда она родом и чем занимается. А ей не хотелось отвечать. Она углубилась в книжку в бумажной обложке, забытую кем-то из «клиентов», но чтение не отвлекало от беспокойных мыслей. В конце концов она отшвырнула книгу в угол, встала, надела синюю «кофтушку» и оглядела себя в зеркале. То, что надо.

Едва выйдя на улицу, она сразу почувствовала себя лучше. Вечерний воздух еще пах весной: он был напоен ароматом распустившихся цветов и влажной земли. Дул сильный ветер, и ей приходилось придерживать завязки капюшона.

До Мэйн-стрит было всего пять минут хода. Транспорта на улицах немного, но перед так называемым «Капитол-сентер» были припаркованы машины — шел какой-то концерт. После одного-двух неверных поворотов она отыскала бар, в который однажды привел ее Кевин. «Козел в сапогах» — так он назывался и, по словам Кевина, служил ему убежищем, когда хотелось скрыться от Рыжего Медведя и остальных. Едва войдя, она почувствовала, как ноздри ее щекочет дым, и закашлялась. Типичный, английского стиля паб, показавшийся ей ничуть не опасным. Терри откинула капюшон и подошла к стойке.

Барменшей была молодая, очень хорошенькая блондинка.

— Я ищу парня по имени Кевин Тейт, — сказала Терри. — Он мой родной брат. Длинные темные волосы, рост — около шести футов. Всегда носит при себе блокнот. Часто посещает ваше заведение.

— Похоже, я знаю, о ком вы говорите, — сказала барменша. — И зовут его точно, Кевин, а фамилия мне неизвестна. Сегодня его, правда, что-то не видно. И вообще он здесь давно не показывался.

— А вашу напарницу вы не спросите?

— Эй, Дора! Ты Кевина в последнее время у нас видела? Худой такой парень с длинными волосами и блокнотом.

Вторая барменша оторвала взгляд от крана и покачала головой.

— А вы, случайно, не знаете, где он живет? Это очень срочно.

— Понятия не имею.

— А кто-нибудь здесь не может быть с ним знаком? Я ведь не знаю его здешних друзей.

— Ну, а о друзьях его я и вовсе не знаю.

Барменша, сощурившись, вглядывалась в завесу дыма:

— Вот с этим парнем он несколько раз беседовал. Сама видела. Но друг он ему или не друг — не знаю.

Она показала на бородатого, небольшого роста молодого человека в дальнем конце бара. На нем были очки в тонкой оправе, а в руке книжка в бумажной обложке; он вцепился в книжку с такой силой, словно желал выдавить из нее сок.

— Спасибо.

Терри двинулась в глубь зала.

— Вы всегда читаете в пабах? — спросила она молодого человека.

Он поднял глаза от книги.

— Иногда, — отвечал он. — Это лучше, чем болтать или глазеть на экран телевизора. Единственное, почему я предпочитаю этот бар, — то, что здесь хоть телевизор не орет как бешеный.

— Вы друг Кевина Тейта, не так ли?

— Ага. Вернее будет сказано, я его знакомый. Ведь видимся мы с ним только здесь, когда он приходит. А в последнее время это случается нечасто. Мы говорим с ним о поэзии.

Слава богу, подумала Терри, это не знакомство на почве наркотиков.

— Дело вот в чем, — сказала она. — Я сестра Кевина, и меня зовут Терри.

— А я Роджер. — Он протянул ей влажную руку. — Кевин говорил мне о вас.

— Правда?

— Ага. Мы обсуждали Йейтса. Вы ведь знаете Уильяма Батлера Йейтса?

— Не очень.

— У него есть потрясающие строки:

— Вам они знакомы?

— Не думаю.

— Кевин сказал, что ему кажется, будто это про вас. А еще он говорил, что у вас чудесные ярко-рыжие волосы. И что вы по-настоящему хорошая актриса. Что у вас с головой? В вас стреляли?

Терри на секунду оторопела, но тут же поняла, что он просто шутит.

— Попала в автомобильную аварию. Очень серьезную. Мне еще повезло, что отделалась сотрясением мозга. Но в результате не могу припомнить адрес Кевина, а моя записная книжка во всей этой суматохе потерялась. А мне очень нужно его найти.

— Господи, не знаю даже, что вам сказать. Я понятия не имею, какой у него адрес. И говорили мы ведь только о поэзии. А в полицию вы обращались?

— Да. Они не смогли мне помочь. Он же не из тех, кого разыскивает полиция.

— Не знаю даже. Он ведь заядлый книгочей. Попробуйте разузнать о нем в библиотеке и книжных магазинах.

Терри была готова его расцеловать. Нашелся человек, знающий Кевина только с хорошей стороны!

— Спасибо. Наверное, я воспользуюсь вашим советом.

Он показал ей обложку своей книги:

— Бодлер. Читали когда-нибудь?

Терри покачала головой.

— Отличный поэт. Они напечатали его на двух языках: на одной странице идет текст по-французски, а напротив — английский перевод. Я владею французским достаточно, чтобы понять, какой это хороший поэт. Вызывает жажду учиться еще, чтобы понимать по-настоящему. Послушайте, а почему бы вам не посидеть здесь и не подождать его? Иногда он приходит довольно поздно.

— Нет, спасибо. Мне надо его найти. Это спешно. Если он придет, не передадите ли ему это?