И сейчас Президент США, позволив своим помощникам провести определенные приготовления, очень скоро получил уведомление о том, что линия подготовлена. Российский коллега уже не первую неделю находился в больнице и его голос показался Президенту слабым и неуверенным. Зато переводчик был весьма бодр и даже самым негромким фразам своего шефа придавал очень напористый характер.

— Как ваше здоровье, Владимир? — поинтересовался американец после обмена обычными приветствиями. То, что Президенты обращались друг к другу по имени не было свидетельством их особого взаимопонимания или дружбы, как это всегда подчеркивали официальные источники, но именно того ожидала от своих руководителей общественность обеих стран и желаемое получала. На самом деле они недолюбливали друг друга и любое личное общение было в тягость и тому и другому. Американец считал своего русского коллегу рано состарившейся бездарностью, алкоголиком, не отдающим себе отчет в происходящих событиях и полностью манипулируемым своим окружением. Русский же, в свою очередь, оценивал американца как молодого и бездарного выскочку, пустозвонного политикана и бабника, как ничтожество, провозглашающее громкие речи. На самом деле ни тот, ни другой полностью не соответствовали своим портретам в сознании коллеги, но в общении каждый должен был преступить внутри себя определенный порог.

— Спасибо, лучше — последовал ответ и, предвосхищая следующий вопрос, дополнение — на следующей неделе собираюсь отсюда убраться.

— О, это было бы прекрасно! — с наигранной радостью отреагировал американец — мы все с нетерпением ждем вашего возвращения к активной работе!

— Работы и здесь хватает — проворчал Владимир.

— Это точно. Кстати, о работе. Не хотелось бы вас лишний раз обременять, но я надеюсь, вы проинформированны об инциденте со шведским лайнером?

— Да, мне докладывали. Делом занимаются ФСБ и Главный Штаб Авиации. Похоже, изменений пока нет.

В трубке было смутно слышно, как Президент к кому-то обращается по-русски. Переводчик молчал. Наконец вновь послышался негромкий, но, как обычно, грубоватый голос:

— Да, пока всё попрежнему. Убрать этого засранца пока не удалось. Если бы что изменилось, я бы знал!

„Он так и сказал „убрать засранца“ — отметил про себя американец. „А переводчик перевел.“

— Срок ультиматума, поставленного террористами, подходит к концу. Какие действия вы намериваетесь предпринять?

— Ну, я полагаю, что те, кто занимается этим проишествием, делают всё необходимое. А почему собственно это так интересует именно вас? Самолет-то шведский!

Президент США готов был поклясться, что его собеседник осклабился.

— Дело в том, что по нашим сведениям на борту самолета находятся американские граждане и это нас обязывает держать ситуацию на контроле.

О ком именно идет речь, Президент умолчал, хотя по словам Майкла русские и так должны это знать. Но то, что знают некоторые русские, совсем не обязательно должен знать их Президент… Во всяком случае стоило рискнуть!

Политика сенатора Робертса создала ему немало врагов и в Штатах, в России его должны просто ненавидеть. Эта страна сама ищет сближения с набирающим силу Китаем, так что помешать заключению полномасштабного военного договора о котором мечтал сенатор они постараются любой ценой. Может быть даже и такой… Сам Президент тоже ничего хорошего от сенатора не ожидал. Его политика была авантюрной, а шансы стать противостоящим кандидатом на следующих выборах велики. Но если русские позволят сбить „Боинг“, на их голову свалится громадный скандал и в своё оправдание они наверняка заявят на весь мир, что американское правительство было оповещено. И тогда его, Президента США, обвинят в том, что он руками русских убрал важного политического соперника. Пресса договорится до того, будто он сам предложил русским сбить лайнер. Кошмар! И что этого идиота сенатора погнало на шведский рейс? Наверняка опять какие-нибудь шашни с китайцами! В такой ситуации не делать ничего означало рисковать смертельным политическим скандалом. Делать что-то означало риск принять неправильное решение и рисковать тем же. А в конечном итоге всё-равно всё зависит от русских, которым ничего не прикажешь! Им, конечно, тоже достанется, но в их положении одним скандалом больше, одним меньше…

— Американские граждане? Я ничего об этом не знаю…

„Ну и кто кому врет?“ — мелькнуло в голове у президента — „Ты мне сейчас или твоё ФСБ тебе раньше?“

— Однако это так — отказать себе в удовольствии съязвить Президент не мог — и правительство США хочет получить от Вас гарантии, что для спасения самолета будет сделано всё возможное.

— Ну конечно будет сделано. Его ведут четыре истребителя и при первой же возможности…

— Такой возможности может не оказаться и тогда единственным способом обеспечить безопасность лайнера будет уступить требованиям террористов.

— Пойти им на уступки?! — в голосе русского Президента звучало нескрываемое возмущение.

— Но это ваш пилот и ваше воздушное пространство! — американец чувствовал, что сейчас сорвется, хотя ни в коем случае не должен себе такое позволить — хотя бы ради будущих отношений. — а если вы в крайнем случае, уступите террористам… временно… я обещаю вам полную поддержку нашей страны в их поимке и возвращении украденных ценностей.

— Удовлетворение требований террористов чрезвычайно обострит внутриполитическую ситуацию в нашей стране. Вы же понимаете…

Президент понимал. Выборы на носу и исчезновение картин шансы нынешнего хозяина Кремля отнюдь не повышает. Но ведь и у него выборы тоже не за горами!

— Я считаю, что российский народ и политические движения с пониманием отнесутся к гуманному поведению руководства вашей страны.

На той стороне линии послышалось нечто вроде смешка, замаскированного покашливанием.

— Господин Президент — от употребления этого титула американец ничего хорошего не ожидал — вы недооцениваете накал политической борьбы в нашей стране. Если вы рискуете одним самолетом, то мы стоим перед лицом возвращения коммунистической диктатуры. В конечном итоге это и вам принесет несравненно больше бед, чем… чем… горечь потери нескольких сограждан, скажем так — голос, произносящий незнакомые русские слова казался теперь много бодрее.

Президент США понял, что настало время выдвинуть главный аргумент:

— Я не могу себе представить, что отдаленные политические перспективы могут оказаться важнее дарованных свыше человечеких жизней. И если ваше правительство не проявит мудрость и гуманность, я гарантирую вам, что любая поддержка, которую США предоставляют России, оказывается под угрозой. Под очень большой угрозой. Для нас в США человеческая жизнь является наивысшей ценностью и не может ставиться на кон в политической игре — это была явная выспренная ложь, но очень эффектная и Президент мысленно похвалил себя. Нужно запомнить фразу, пригодится ещё куда-нибудь ввернуть.

Американец знал на какую кнопку нажать. Проект миллиардного кредита России встречал большие трудности в конгрессе, а в случае катастрофы „Боинга“ при таких обстоятельствах на нем можно было бы поставить крест навсегда. В то же время этот кредит был главной надеждой нынешних российских властей перед грядущими выборами. Придержать повышение цен на продукты… Выплатить месяцами задерживаемые зарплаты и пенсии… Кредит был главным условием победы на выборах нынешнего Президента и это вполне отвечало американским интересам. Но коли на кон ставились собственные выборы, можно и постращать…

— Мы уважаем позицию Соединенных Штатов и не хотим чтобы наши отношения осложнялись в связи с подобной проблемой…

— Решение остается за вами, господин Президент. Мы очень рассчитываем на ваше благоразумие.

— Я лично предприму все возможные меры для спасения самолета…

— Американский народ доверяет вам и рассчитывает на вас, господин Президент. Мы надеемся, что под „всевозможными мерами“ вы понимаете и уступку террористам в случае если все другие меры не окажутся эффективными. Мы задействуем свои лучшие силы, чтобы задержать и выдать вам террористов и полотна — Президент начал повторятся, но это было главным в его речи.