Лэнгли, штаб-квартира ЦРУ, время 08:04

Директор Управления был в бешенстве. Русские вели себя совершенно непредсказуемо и это уже начинало выходить за их обычные рамки. Согласно всем прогнозам, они не могли не выполнить требования террористов, раз уж ситуация не позволяла иным способом обезопасить жизни трехсот человек. Но начальник отдела зарубежных операций пять минут назад с перекошеным лицом ворвался в его кабинет и сообщил… Нет, в это невозможно было поверить! Согласно донесению Мак Рейнолдса из Мадрида, русские, будучи не в состоянии иным путем спасти лайнер, отказываются выдать картины! Даже вне зависимости от особой заинтересованности ЦРУ в этом рейсе, случай из ряда вон выходящий. И теперь он, директор Управления, опять должен информировать Президента о новой стороне дела. Достаточно того, что Президет был в шоке от самого факта подобной угрозы гражданскому самолету, присутствие на борту сенатора Робертса ему тоже ничего хорошего не обещало. А теперь такой оборот!

Проклиная про себя всё на свете, Директор поднял трубку:

— Соедините меня с Президентом Соединенных Штатов!

Через несколько минут связь была установлена.

— Сэр, мне только что стали известны новые обстоятельства, касающиеся этого злополучного рейса…

— Я надеюсь, всё в порядке, Майкл? — голос Президента звучал обеспокоенно — в смысле, самолет не потерпел катастрофу?

— Нет, сэр… Пока во всяком случае.

— Что значит „пока“? Вы не могли бы выражаться яснее?

— Видите ли, сэр, русские ведут себя иначе, чем мы этого от них ожидали и иначе, чем обычно правительства реагируют на подобные инциденты.

— То есть как?

— Дело в том, что они не нашли способа избавить лайнер от угрозы, однако на уступки террористам идти категорически отказываются. Честно говоря, мы этого от них не ожидали.

— Одним словом, вы хотите сказать, что у вас нет предложений по спасению самолета — голос Президента повысился на полтона.

„Начинается“ — с неприязнью подумал Директор.

— Именно об этом я и хотел поговорить с вами, сэр. У нас слишком мало времени, чтобы использовать обычные для ЦРУ каналы. Поэтому могло бы оказаться разумным, вам самим выйти на связь с русским Президентом и потребовать от него конкретных действий и гарантий. Может быть, он просто недостаточно информирован об инциденте.

— Может быть — задумчиво проговорил Президент — я вообще с трудом себе представляю, насколько он сейчас в состоянии усваивать информацию. О том, что происходит с ним в больнице вы меня недостаточно хорошо оповещаете, Майкл!

Шутка прозвучала плоско.

— Мы делаем всё, что в наших силах, сэр — отрезал Директор. Вступать с Президентом в неотносящуюся к делу дискуссию он считал сейчас излишним. Времени оставалось немного…

— Хорошо, Майкл. Я выйду с ним на связь, это потребует несколько минут. О результатах разговора мой секретарь вас проинформирует. Однако — Президент запнулся — реакцию своего коллеги я предсказать не могу. Его способность сейчас принимать и выполнять решения кажется мне невысокой. А на его окружение мы влияния не имеем — усмешка в голосе Президента не казалась слишком веселой.

— Постарайтесь проявить настойчивость, сэр. Мы оказались в тупике из которого пока не видно выхода.

„А если пресса узнает, что об инциденте мы были осведомлены и ничего не смогли сделать, нам придется делить с русскими ответственность за сбитый ими самолет.“ — Президент молча выругался.

— Вам не кажется разумным оказать давление на лицо, непосредственно руководящее действиями русской стороны в Москве?

— Нет, сэр. Во-первых, мы не знаем точно, кто это, а навести ясность нет времени. Во-вторых, не исключено, что приказы отдаются на самом верху и тогда мы просто бессильны. И наконец нам неизвестно, как различные политические силы России, точнее их представители, воспринимают этот инцидент. Возможно, узнав о причинах особой заинтересованности американской стороны кое-кто посчитает выгодным позволить террористам сделать своё дело.

— Вы действительно не исключаете такую возможность? — даже в политически изощренном мозгу Президента нечто подобное представлялось немыслимым.

— Мне очень жаль сэр, но с такой реальностью мы должны считаться. Я полагаю разумным действовать именно через русского Президента. Только гарантии, полученные от него могут дать некоторую надежду.

„Далеко не полную“ — хотел добавить директор, но счел за благо промолчать, чтобы не охлаждать пыл своего собеседника.

Секунду Президент США молча размышлял.

— Хорошо, Майкл. Есть ещё что-нибудь срочное?

— Нет, сэр. Наша главная проблема сейчас этот рейс и… и всё, что с ним связано — ловко вывернулся директор. Информировать Президента о главном источнике своей заботы он не собирался ни сейчас, ни позже. Задача Президента США — представлять страну, заниматься политикой и произносить зажигательные речи. Ставить под угрозу сложные и тщательно разработанные операции своего Разведывательного Управления из-за сиюминутных интересов правительства он не намеревался. Если Президент узнает о тайной миссии агентов на борту и возможном скандале, он может сгоряча потребовать вообще закрыть „Китайскую сеть“, подобные прецеденты уже случались. Так что пусть каждый занимается своим делом — связь отключилась и Директор положил трубку.

г. Вашингтон, Белый дом, Овальный кабинет, время 08:19

Система кодированной и высокосекретной трансатлантической связи между Вашингтоном и Москвой была установлена в те времена, когда цепь определенных, даже относительно незначительных конфликтов и инцидентов могла привести к началу всемирной ядерной катастрофы. Карибский кризис отчетливо продемонстрировал, что в конечном итоге решающей является позиция людей, отдающих последний приказ. И поскольку эти люди озабочены своей жизнью ничуть не меньше, чем граждане, чьи интересы они представляют, хотя и гораздо лучше последних защищены, есть надежда, что в самый последний момент им хватит разума и мужества сказать „нет“. Хрущев и Кеннеди это в полной мере продемонстрировали, но тот сложный и сбивчивый механизм, который они использовали в своих переговорах, доказал обеим сверхдержавам и всему миру, что слишком рисковано ставить судьбу человечества в зависимость от посланников наделенных особыми полномочиями, курьерской почты, телетайпов и прочего. Впрочем, телефонная и телеграфная связь между Москвой и Вашингтоном существовала и много раньше, однако она не была „специальной секретной правительственной связью“, что делало её практически бесполезной для непосредственного контакта высшего руководства СССР и США. Таковы уж правила, по которым в современном мире люди играют в политику — даже при угрозе всемирной катастрофы один президент никогда не позвонит другому и не скажет: „Хэлло, Леонид, мне кажется, мы зашли в наших противоречиях слишком далеко, поэтому давай от греха подальше отменим боевую тревогу на ракетных базах.“ Но так не делается, правила игры важнее. Поэтому одним из следствий Карибского кризиса было рождение совместной советско-американской комиссии по решению проблемы быстрой и надежной связи между руководством обеих стран. Когда насущные интересы того требовали, обоюдосторонняя бюрократия оказывалась в состоянии принимать быстрые решения, в данном случае, очевидно, из целей самосохранения, и очень скоро два важнейших кабинета Кремля и Белого дома оказались связанными высокочастотной телефонной связью, которой высшее лицо соответствующего государства могло воспользоваться из любой точки своей страны. Линия считалась абсолютно надежной, подключиться к ней могли только официально допущенные переводчики, ибо на изучение иностранных языков у политиков, как правило, времени нет. Постепенно процедура таких переговоров стала сравнительно регулярной, а не только прерогативой политических кризисов. В период холодной войны их интенсивность была невелика, ну а в последнее время наоборот, достаточно частой.