— По плану огласки быть не должно — задумчиво произнес Хорев — а если всё же будет?

— Тогда — помолчав, ответил Моргунов — от нас потребуется только большая осторожность. Документы надежны.

— Ты тут всё говорил „мы“. Кто задействован ещё?

— Человек, который нашел покупателя и ведет с ним переговоры.

— Ты в нем уверен? — будучи знаком с Моргуновым едва ли час, Александр чувствовал с ним удивительное единство. Очевидно, они оба слеплены из одного теста…

— Он трус, но далеко не дурак. Да и рискует меньше всех — вопрос летчика совершенно не удивил Моргунова. Подсознательно он тоже чувствовал куда большую близость с этим человеком, чем со своим старым партнером. Находить общий язык с Роговым было куда сложнее.

— Ну что ж — к некоторому ещё удивлению Моргунова, летчик взял инициативу на себя — я думаю, стоит рискнуть. По рукам?

Моргунов удовлетворенно кивнул и пожал протянутую руку.

— Я чувствовал, что мы с тобой поладим. Итак?

— У меня краткосрочный отпуск, награда за хорошие летные показатели. Через неделю я возвращаюсь в часть.

— Прекрасно. Скоро у тебя будут такие летные показатели, что твоё начальство враз поседеет — Моргунов уже совсем по-дружески ткнул Александра кулаком в плечо.

Хорев ответил ему загадочной улыбкой. Василий Петрович достал из дорожной сумки пакет с деньгами и документами и прикрыв всё это от посторонних взглядов полою пальто, приложил туда же спутниковый телефон с зарядным устройством.

— Здесь всё, что тебе нужно. Сможешь пронести это на базу и в самолет?

Хорев бросил оценивающий взгляд.

— Смогу.

— Ещё одна проблема — Моргунов потер ладонью небритую со вчерашнего дня щёку — какие условия для выхода на связь?

— С базы я говорить не могу, только единственный раз, перед вылетом. Там всё пеленгуется. Но воскресенье у меня всегда свободно и я бываю в городе. К радиотелефонам у нас ещё не очень привыкли, так что ты мне не звони, ещё заметит кто-нибудь. Выходить на связь буду сам.

— Вот номер — Моргунов протянул летчику заранее надписанную бумажку. — Выучи наизусть и спали. Трепаться во время полета нам всё-равно нельзя будет. Никто не должен знать, что у нас вообще есть такая возможность.

— Естественно. Частота будет к тому моменту уже запеленгована, к тому же чёрный ящик в кабине отмечает любые звуки. Какая разница во времени с твоей европейской резиденцией? — Хорев смотрел на него с легкой издевкой и Василий Петрович понял намек.

— Я в Испании сейчас болтаюсь, там же будет выставка — это откровение далось Моргунову легко, они и без того уже наговорили по российскому законодательству на пятнадцать лет тюрьмы каждый, а лишний кредит доверия всегда себя окупит.

— Ну и как там? Тепло?

— Тепло — хмыкнул Василий Петрович и поёжился.

— Ты в искусстве-то шаришь? Знаешь, что брать? — из чистого любопытства поинтересовался Хорев.

— Знаю. Там на каждой экспозиции есть ценности на десятки миллионов.

— Когда примерно планируется операция? Имей в виду, рейс „САС 3314“ летает по понедельникам, средам и пятницам.

— Я через три дня улетаю в Испанию, ты на следующей неделе уже будешь в части, так?

Хорев молча кивнул.

— По возвращении сразу свяжусь с напарником, обговорим конкретную выставку. Пошлю ему список выставляемых там полотен, чтобы они с покупателем могли обсудить цену и составить заказ. Потом нужно будет подготовить самолет, временное укрытие, заказчик соберет наличные деньги… Что-что, а торговаться мой напарник умеет.

— Понял — Хорев хлопнул себя ладонями по коленям, давая понять, что разговор закончен — может пойдем ко мне и обмоем такую грандиозную сделку?

— Я бы с удовольствием — совершенно искренне ответил Моргунов- но не забывай, я здесь иностранец и вряд ли местная контрразведка посмотрит сквозь пальцы на то, что я с тобой шляюсь. Если всё получится — Василий Петрович далеко отбросил щелчком недокуренную сигарету — тогда и посидим. Хоть разок, когда деньги тебе повезу.

— Должно получиться — решительно сказал Хорев — иначе хана нам. Позвоню тебе как договорились, в воскресенье. Надеюсь, тогда уже многое прояснится.

— Хорошо бы — согласился Моргунов — буду ждать. Ты сейчас уходи, а я ещё покурю и минут через десять тоже двину. Нечего нас вместе видеть.

— Понял — летчик поднялся и стараясь быть незаметным, пожал Василию Петровичу руку — жду.

Моргунов долго смотрел вслед его растворяющейся в прохладной весенней дымке невозмутимой фигуре, размеренно отмеряющей широкие шаги. Хорев ни разу не оглянулся, даже не повернул головы и Василий Петрович ему мысленно апплодировал. Если так всё пойдет и дальше, лучшего партнера и пожелать себе невозможно. Планируемая операция всё чаще представлялась Моргунову в виде сложного станка из средневековой мануфактуры со множеством рычагов, колесиков и приводных ремней. И с каждым следующим его шагом эти колесики двигались всё быстрее и быстрее, вовлекая в орбиту своего вращения всё новых и новых людей. Он поймал себя на мысли, что даже если бы и захотел, уже не смог бы так просто остановить этот набирающий обороты механизм. Породив идею он заинтересовал ею слишком много людей, и все они связывали своё будущее с претворением её в жизнь. И в этот миг Моргунову показалось, что не он держит в руках нити управления разворачивающимся спектаклем, а сам, как марионетка, подчиняется властным движениям управляющей им судьбы.

Он тряхнул головой, отгоняя эти мысли. С излишнего философствования толку мало, а вот на денек во Львов надо съездить, дабы прилежно исполнить все пункты туристической программы. Ещё пару дней поиграть в туриста и назад, в ожидании звонка Рогова, а затем и Хорева. И если результат их действий позволит связать всё воедино… Тогда и наступит его звездный час. На мгновение он снова почувствовал себя в роли дирижера, управляющего сложным многоголосьем оркестра и подчиняющего его легкому движению своей руки. Это ощущение наполнило его почти блаженством и уверенностью в благополучном исходе предприятия. Что ж, если он дирижер, то многое, очень многое зависит от него. И все его качества и способности получат ныне свою истинную оценку. Внезапно операция показалась ему пиком собственного творческого взлёта, а вся предыдущая жизнь, весь накопленный опыт — ступенями к этой именно вершине. „Может быть, это и есть судьба? Может, так оно всё со мной и должно было произойти?“ — мелькнула мысль. „Во всяком случае“ — Моргунов улыбнулся сам себе — „я больше никогда не буду корить себя за совершенные ранее ошибки.“ Операция, ещё не состоявшись, принесла её организатору и вдохновителю большую пользу — сделала его на порядок более счастливым человеком.

Последующие два дня он самым тщательным образом разыгрывал свою роль туриста. Какая-либо ошибка была бы сейчас абсолютно неуместна. Теперь у него был план, реальный, почти готовый к воплощению план, и ради этого стоило жить. Моргунов много и с совершенно искренним удовольствием фотографировал, улыбался мелькающим за окнами автобуса людям и перед отъездом в аэропорт раздал щедрые чаевые персоналу. Он мог гордиться собой, никто и ни разу не заподозрил, что носимая им личина может быть фальшивой. Щепетильность в деталях, начиная модным в Европе одеколоном и заканчивая манерой держать себя за столом, всё было продумано до мелочей ещё перед поездкой и его тщательность и аналитические способности заслуживали самой высокой оценки. Василий Петрович немного самодовольно улыбнулся, но тут же оборвал себя. Настоящая игра начинается только сейчас. Если ему удастся продолжить ныне добрую традицию первоклассной предусмотрительности и предосторожности, когда на карту ставится всё…

Аэробус оторвался от взлётно-посадочной полосы и через полчаса мягкий голос бортпроводницы объявил, что они пересекли государственную границу Украины. Опыт удался. В голове Моргунова мелькнула мысль, не посетить ли потом, после удачно проведенной операции, Новосибирск, но от неё пришлось с явным неудовольствием отказаться. Чем сильнее тебя куда-нибудь тянет, тем больше в этом коварства и яда. Слишком много знакомых лиц, каждое из которых может оказаться иудиным. Нет, Энск действительно в прошлом, придется обживать иные места. Европой он уже сыт, спасибо. Её красоты неоспоримы, но отнюдь не самые радостные дни его жизни прошли средь её исторических ландшафтов. Моргунова тянуло дальше, туда где можно найти просторы и уединение, как в покинутой навсегда Сибири… Австралия, пусть там вместо зимы лето, вполне подошла бы ему. Да, Австралия. Моргунов улыбнулся и прикрыл глаза. На волне нынешней эйфории до неё, казалось, остался лишь шаг.