Настало время экзаменов. Лорна нервничала, несправедливо обвиняла во всем мать.

– Честное слово, мама, в эти дни ты ведешь себя как злая медведица!

Мона переносила упреки со стоическим терпением, как и полагается матери, у которой дочка сдает экзамены.

– Софи еще хуже, чем мне, – как-то за завтраком сообщила Лорна. – Хотя она такая юная, но уже собирается поступать в Гарвардский университет и боится, что пройдет.

– Боится, что поступит? – удивленно откликнулась Мона.

– Ну да. Она не хочет ехать куда-то под Бостон, но ее отец только и мечтает об этом. О, ты глянь, мама! Вот и он!

– Где? – дернулась Мона.

– Можешь не подскакивать. В газете.

Мона уставилась на газетную полосу, которую дочь протянула через стол, и увидела фотографию своей работы, иллюстрирующую рекламное объявление о книге «Женщины, опасайтесь мужчин» – та через неделю должна была выйти в свет. Ниже шла информация о предстоящем телеинтервью с автором.

– Мы должны посмотреть эту передачу, – оживленно заявила Лорна.

– Смотри, если хочешь, – небрежно бросила Мона. – Мне есть чем заниматься.

В конечном счете она случайно наткнулась на дающего интервью Гарленда – переключая каналы, увидела его улыбающееся лицо.

– Ученым издавна известно, что на самом деле сильный пол – это женщины, – проникновенно говорил он. – Они куда лучше мужчин переносят экстремальные условия, жару и холод, терпеливы к боли. Короче, они выносливее.

Интервьюерша, молодая женщина, продолжала наседать на собеседника.

– Тогда почему же ведущие роли в обществе принадлежат мужчинам?

– Потому что нам свойственна физическая мощь. Вы, женщины, способны на длительные испытания, но мы сильнее на коротких дистанциях, в течение которых, как правило, и приходится принимать решения. Я представляю себе пещерную женщину, которая тысячи лет назад в погоне за пищей загнала оленя. Как только она освежевала его, на нее навалился какой-то мускулистый бездельник, ударил по голове и воспользовался плодами женского труда. С тех пор мы вас и обворовываем.

– Но вы уверены, что сейчас положение дел не изменилось?

– Отнюдь. Просто сместилось в другую плоскость. Новые свободы, обретенные женщинами, мужчины используют для того, чтобы облегчить свою жизнь. Так что всегда опасайтесь мужчин, которые говорят, что они на вашей стороне.

– Относится ли это и к вам, мистер Гарленд?

– О, еще бы! Меня вы должны опасаться больше, чем кого-либо другого.

Он рассмеялся заразительным смехом, и интервью завершилось на доброй юмористической ноте. Мона, жалея, что все же увидела передачу, выключила телевизор. Экранное изображение властно напомнило ей о реальном человеке, от которого – ох, чуяло ее сердце! – не будет спасения.

Близилось лето. Сокурсники Эвана по случаю окончания семестра устраивали бал, на который он собирался пригласить Софи. Как-то вечером, когда Мона уже собиралась спать, брат вернулся со свидания.

– У меня письмо для тебя, – сообщил он радостно. – От отца Софи. Он взял с меня обещание, что ты обязательно прочтешь его.

Даже не читая письма, Мона представляла себе его содержание, но Гарленду все же удалось удивить ее. Вежливое, отпечатанное на машинке послание носило прямо-таки деловой характер.

«Уважаемая мисс Хэмилтон! Я уверен, что пришло время познакомиться поближе. Ваш брат соизволил играть недвусмысленную роль в жизни моей дочери, и, хотя они еще молоды для свершения каких-либо серьезных шагов, встреча наших двух семей будет в данное время как нельзя более кстати.

Исходя из вышесказанного, предлагаю вчетвером посетить мероприятие по случаю завершения семестра Эваном. Надеюсь, что ответ не заставит себя ждать и заранее благодарю.

Искренне ваш – Арни Гарленд».

После подписи на нескольких строчках перечислялись должности и ученые степени автора. Они дополняли впечатление о письме как о сугубо официальном документе.

– Он сказал, что я могу пригласить Софи лишь в том случае, если ты примешь его предложение и мы отправимся все вместе, – сказал Эван, из-за плеча сестры читая письмо. – О боже! Ну разве можно писать такие канцелярские послания?

– Понимаю, – усмехнулась Мона. – Интересно, сколько ему потребовалось усилий, чтобы составить столь вычурный текст?

– Почему ему захотелось выражаться, как старой перечнице?

– Конечно же, чтобы я не могла отказать ему.

– Ну а чего ради тебе-то отказываться? Ведь ты поедешь, да?

– Да, милый, поеду. Меня ловко обложили со всех сторон, и придется воспринимать ситуацию с достоинством. И не спрашивай, что я имею в виду, потому что ты и половины не поймешь.

3

Поскольку мероприятие носило торжественный характер, все собравшиеся были в вечерних нарядах. Смокинг и бабочка Эвана явно не соответствовали его детскому лицу; он напоминал безгрешного херувима. Софи, которая с отцом приехала в дом Хэмилтонов, чтобы забрать своего ухажера и его сестру, была в длинном платье из белого шифона.

Мона предпочла цвет синего сапфира, зная, что он очень идет ей. Ее стройная фигурка казалась выточенной из хрупкого материала, а глаза блестели и искрились. Причиной тому была возможность после долгих недель самоограничений снова увидеть Гарленда.

Едва только он предстал перед ее взглядом, Мона поняла, что каждая секунда последних недель была безвозвратно потеряна. Она так много думала о нем, будто этот человек постоянно находился рядом. Наконец она увидела Арни во плоти, и его неповторимое обаяние снова поразило ее.

Все эти недели Мона избегала его, но он расчетливо и терпеливо преследовал ее, и вот она оказалась загнанной в угол. Мона уже столько пережила, что даже вежливость и предупредительность Гарленда вселяла в ее душу подозрения.

Влюбленные взгляды, которыми обменивались Эван и Софи, заставили ее на мгновение испытать зависть и саднящую боль. Они были так юны и беззащитны в своей слепой уверенности, что счастье продлится вечно.

– Вы готовы? – раздался у нее над ухом голос Гарленда. – Вот уже минуту я тщетно пытаюсь привлечь ваше внимание.

– Я смотрела на них, – показала Мона на юную пару, которая старалась держаться от взрослых в отдалении.

– И в то же время думали о чем-то своем, что заставило вас опечалиться.

– Я думала, что всегда немного грустно смотреть на детей, которые считают, что влюблены друг в друга. Они так уверены, что это чувство никогда не покинет их, но мы-то знаем, что это не так.

– Согласен. Но на вашем лице читается что-то большее… какая-то грустная история.

– Не пора ли ехать? – торопливо перебила она Гарленда. Он подошел слишком близко к тайнам, о которых ей совсем не хотелось говорить…

Огромный зал, арендованный для вечеринки, был ярко освещен и украшен цветочными гирляндами. Танцы уже начались, и Эван с Софи, взявшись за руки и забыв обо всем на свете, влились в толпу танцующих.

– Почему бы и нам не последовать их примеру? – спросил Гарленд.

– А я думала, нас ждет серьезный разговор. Вы, кажется, этого хотели?

Позже. Сначала я хочу выяснить: так ли приятно держать вас в объятиях наяву, как в моих мечтах. – Рука Гарленда легла ей на талию, он привлек Мону к себе, и у нее перехватило дыхание, когда она почувствовала жар его тела.

Наступил момент острой и сладостной муки, которой Мона так опасалась. Подняв голову, чтобы посмотреть Арни в лицо, Мона поняла, что и он испытывает нечто подобное. Глаза, встретившие ее взгляд, сияли, и она чувствовала, как подрагивают обнимающие ее руки.

– Давайте зайдем в бар, – неожиданно предложил он, – а то я не смогу удержаться от желания поцеловать вас.

Она последовала за ним в бар. Когда, взяв по бокалу пива, они уселись за маленький столик в углу, Мона сказала:

– Я думаю, что вы, без всякого сомнения, самый хитрый, самый бесчестный, самый…