— Кхе-кхе… — подозрительно закашливается Леня, но, вынырнув из-за кустов, Татьяна уже приближается к дому.

Она идет чуть прихрамывая, но босые ноги ее ступают твердо и решительно.

— Здравствуйте, — сухо говорит она, быстро оглядывая пустую террасу, стоящего у перил Леню и поникшую головой Динку. — А ну, Диночка, где моя Федорка? — воинственно начинает она, вытирая двумя пальцами рот и тяжело дыша от быстрой ходьбы.

— Нема вашей Федорки, — тихо и скорбно отвечает ей Динка, вытирая кончиком платка глаза.

— Як то нема? Погавкала, погавкала, як собака, да и нема? Навела такого сорому на свою хату, со всей экономии бабы сбежались, последними словами доброго человека облаяла, да и нема? — уже не сдерживаясь, кричит Татьяна, но Динка прерывает ее тихим воем.

— Ой, боже мни, боже мий… — причитает она, раскачиваясь из стороны в сторону. — Тож не вона его ругала, а я… Вона ж, моя голубка, валялася у хаты, як та чурка бездыханна… Закрылися ее глазоньки ясны, побелело лыченко, як та звестка… Ой, боже мий, боже мий…

— Шо то ты кажешь, Диночка? С чого ж то вона така бездыханна валялась? — растерянно спрашивает Татьяна.

— А с того, что жизни хотела себя решить… Хорошо, набежала я на ту пору, — горестно рассказывает Динка. — Заскочила я в хату, кричу: «Федорка! Федорка!» А вона, подруга моя, закрутила на шее полотенце, накинула его на гвоздочек да и висит, як мертвое тело…

— Ой боже!.. — с ужасом прерывает ее Татьяна. — Да чи-то правда, Диночка, что ж ты лякаешь меня, голубонька… Где моя Федора? Дэ вона, доню моя?..

Динка быстрым взглядом окидывает ее из-под платка и замечает под мышкой Татьяны свернутое в узелочек платье, которое она бросила в хате на печку.

— Жива ваша Федорка… Сняла я ее с гвоздя. Чуть сама памяти не лишилась, взопрела вся, пока снимала. Брызгала ее водой, аж платье на мне взмокло, бросила я его у вас на печке… — удрученно рассказывает Динка.

Глаза у Татьяны делаются круглыми и медленно наливаются слезами.

— Вот же ж и платье твое… Ох, доню моя, неужели ж справди на такое дело вона решилась? Не обманюй меня, Диночка, бо я ж маты… Кажи, моя дитына, где Федора? Ленечка, где Федора?

Но Леня мрачно смотрит в пол. Он находит, что Динка уже переигрывает, но, боясь испортить ей игру, молчит. Но Динка и сама уже меняет тон.

— Нема чого вам плакать, Татьяна! Жива моя подруга Федорка, только не пойдет она к вам больше! — сердито говорит Динка. — Вы ж ей все косы вырвали за того сивого дурня! А он же с дракой на меня полез, машет руками, как граблями, и последними словами клянет! Чтоб, каже, була проклята эта хата, да чтоб она сгорела до черного угля, да чтоб все дети в ней погорели и очи бы у всех полопались! Ну? Вот какой злодий ваш жених!

— Та с чего же он як собака с цепи сорвался? Человек як человек… Казалы бабы, ще с подарунком приехал… — недоумевает Татьяна.

— Эге! С подарунком! Мешок жвачки привез, да и тот обратно забрал! Я ему кажу: «Занедужала ваша невеста, прогуляйтеся до коровника, там ее маты». А вин мини зараз таки слова: «Хай вона, каже, сгорыть, та маты!»

— Ах ты ж варнак! Каторжна твоя душа! — хватаясь за сердце, кричит Татьяна.

Динка мгновенно оживляется.

— Ну, вин на мене, а я на его! «Геть, кажу, видселя, як ты саму матку не повожаешь!» А вин — в драку… Ну, ухватила я горшок с квашеным молоком да в него! Да в него!..

— Эге! Эге! Люды ж так и казалы: вылез он с нашего двора, як мыша в сметане… От, значить, якэ дило… пострадала ты за нас, Диночка…

— А что я? Мне подругу жалко. Росли мы с ней, как дне былинки в поле… снова жалостно затянула Динка. — Только несчастна ее доля, ридна маты пожалела ей кусочек хлеба, повыдергала ее долги косы, выгнала с хаты на все четыре стороны… Ни, тетю Татьяна, нема у вас больше дочки, не пойдет до дому Федорка, преклонит вона свою бидну голову у чужих людей…

— Ой боже мий!.. Яки слова у тебя… Та хиба ж я своей дитыне добра не желала? Мы ж от роду, вот как есть, босы и голы. А я ж ей богатого человека нашла. Но як такой шкандал получился, я и слова больше не скажу… Федорка! Донечка моя! Выйди до матки, дитына моя! Бог с ним, с тым женихом! Выйди, доню! Не трону я тебя, даже пальцем не трону! — заливаясь слезами, умоляет Татьяна.

— Кхе! Кхе! — нетерпеливо кашляет Леня, но Динка не спеша поднимается со ступенек.

«Ничего, ничего… пусть поплачет, пусть прочувствует», — думает она, заглядывая в комнату.

«Как бы Федорка не подвела. Может, хихикает тут…» Но Федорка не хихикает. Жалостливые слова Динки проникли в ее сердце и возбудили в ней такую обиду за свою несчастную судьбу, что, притулившись к двери, она давно уже обревелась самыми искренними слезами и, выглядывая оттуда распухшими щелочками глаз, даже сказала:

— Не пиду я…

Но Динка вывела ее на террасу и, словно передав в верные руки свою роль, спокойно уселась на перила.

— Не пиду я, мамо, до дому… Вы ж мени вси косы выдрали, кусочек хлеба для меня пожалели, за старого да поганого замуж гнали… — жалуется словами Динки Федорка.

— А то что за комедия? — раздается неожиданно под террасой голос Дмитро. Никуда она не пойдет, тетка Татьяна, бо я вам заявляю: як вы таку панику делаете, то я вашу Федорку зараз возьму за себя! Вот и бумаги я схлопотал; потому как ей еще шестнадцати нету, так поп велел сотню яиц принести або поросенка, и он нас обвенчает. А вы как хочете, тетка Татьяна. Хочете считайте меня зятем; не хочете — ваше дело! А нам от вас ничего не нужно. Руки, ноги у нас есть, мы на свою жизню всегда заработаем! Вот вам и весь мой сказ!

Появление Дмитро является неожиданным даже для Динки, но она быстро смекает, в чем дело.

— Поздравляю тебя, Федорка, с законным женихом Дмитро…

— Наливайко… — важно подсказывает Дмитро. Он стоит в новой свитке, в чистой вышитой рубашке и в сапогах, которые дал ему безногий солдат.

— Поздравляю тебя, подруга, — говорит Динка.

Федорка крепко стискивает ее шею.

— Не забуду… Скольки проживу, не забуду… — бормочет она, заливаясь слезами и не смея поверить в свое счастье.

Но Динка торопится закрепить эту минуту.

— Поздравляю вас, тетя Татьяна, с законным женихом! — говорит она, целуя сухие щеки Татьяны.

— Поздравляю вас, тетя Татьяна! — подходит и Леня.

Татьяна стоит, опустив руки, и не то радостная, не то горькая улыбка трогает ее собранные в складочки губы.

— Поздравляю тебя, Дмитро!

— Поздравляю, Федорка! — изо всех сил торопится Леня.

И, словно предвестник Федоркиного счастья, из комнаты слышится чистый, светленький голосок Мышки:

— Как я рада за тебя, Федорка! Как я рада! Будь счастлив, Дмитро! Поздравляю вас с радостью, тетя Татьяна!

И сломленная Татьяна сдается.

— Ну, так тому и быть! — говорит она. — Засылай сватов, Дмитро! А ты, доню, проси на заручены! А теперь, диты мои, пора и людям спокой дать. Ходимте до дому. Иди ты, дочка, по леву мою руку, а ты, сынок, по праву! Нехай не скажут про нас люди, что мы всех женихов упустили!

Когда процессия удаляется, Леня хватает в охапку Динку и кружится с ней по террасе.

— Поздравляю тебя, Макака, поздравляю!

— Он, я так боялась, что она переиграет! — говорит Мышка.

— Ну да! Я знаю меру… — самодовольно улыбается Динка.