Когда они поднялись на вершину, Дальгард обернулся и посмотрел на беспокойное море. Какой вид! Возможно, Иные соорудили этот город для защиты, но, конечно, и они должны были гордиться таким подвигом. Такого поразительного зрелища он никогда не видел, и его сообщение займет достойное место в записях Хоумпорта.

Прямо от верха лестницы из гигантских уступов уходила дорога, она прямо шла в глубь местности, не обращая внимания на ее рельеф, с обычным высокомерием инженеров-строителей чужаков. Но Сссури не пошел по ней. Напротив, повернул налево, избегая легкого пути, пробираясь спутанными зарослями, которые когда-то были садами, или открытыми полями.

Они далеко ушли от города, когда заметили первого прыгуна, взрослого самца со странной светлой шерстью. Не проявляя обычного бесстрашного интереса к незнакомцам, животное бросило на них быстрый взгляд и убежало, словно по пятам за ним гнался ящер-дьявол. И Дальгард воспринял острую волну ужаса, как будто прыгун увидел в них страшную угрозу.

— Что?.. — искренне удивленный, он в поисках объяснения посмотрел на Сссури.

Прыгунов можно приучить. Они крадут любые яркие предметы, привлекающие их интерес. Но их можно уговорить меняться, и обычно они не боятся ни колонистов, ни водяных.

Покрытое шерстью лицо Сссури почти не способно на выражение эмоций, но Дальгард сразу понял, что водяной не меньше его самого поражен поведением зверька.

— Он боится того, кто ходит прямо, как мы, — наконец ответил Сссури.

«Того, кто ходит прямо». Дальгард тут же понял смысл.

Он знал, что Иные двуногие квазигуманоиды, более близкие внешне к колонистам, чем к водяным. И поскольку колонисты ни разу не заходили так далеко к северу, а соплеменники Сссури никогда не соглашались посещать запретную территорию, остаются только чужаки. Странные существа, которых колонисты боятся, сами не зная почему, которых ненавидят водяные, и ненависть эта нисколько не ослабла за годы свободы. Итак, слухи, принесенные переселяющимися бегунами, правдивы: прыгун тоже боится двуногих. И причина для такого страха должна была появиться и подействовать недавно, иначе всякое воспоминание о страхе выветрилось бы из сознания животного.

Сссури остановился на участке травы, достигавшей ему до пояса.

— Лучше подождать дотемна. Но Дальгард не согласился с ним.

— Лучше для тебя, с твоим ночным зрением, — возразил он. — Но у меня нет твоих глаз.

Сссури вынужден был признать справедливость его слов. Он может идти безлунной ночью так же уверенно, как и при свете солнца. Но непрактично вести за собой спотыкающегося Даль-гарда по незнакомой местности. Однако они могут передвигаться скрытно, и они так и поступили, пошли зигзагами, это замедляло продвижение, но так они переходили от одного кустарника к другому, от одной рощи к следующей, шли полями, подальше от дороги.

На ночь остановились в углублении у ручья, костра не разжигали. Дальгард оставался настороже, хотя знал, что мозг Сссури заглядывает гораздо дальше, пытается установить контакт с прыгуном, бегуном, с любым животным, способным дать ответ на их вопросы. Наконец Дальгард уже не мог держать глаза открытыми; последнее, что он запомнил: его спутник сидит неподвижно, как статуя, положив на колени копье, чуть склонив вперед голову, словно прислушивается к жужжанию ночных насекомых.

Когда на следующее утро разведчик колонистов проснулся, его спутник лежал растянувшись во всю длину по другую сторону ручья. Но как только Дальгард пошевелился, Сссури поднял голову.

— Мы можем идти вперед без страха, — заверил он. — То, что тревожило эту землю, ушло.

— Давно ушло?

Дальгард не удивился отрицательному ответу Сссури.

— Они были здесь несколько дней назад. И нам хорошо бы узнать, что им тут было нужно.

— Может, они решили снова основать здесь базу? — Дальгард открыто высказал опасение, нависшее над колонией, когда земляне узнали о том, что Иные уцелели, пусть за морем.

— Если таков их план, они этого еще не сделали. — Сссури лег на спину и потянулся. Он утратил напряженность охотничьей собаки на поводке, которая была так заметна накануне. — Это одно из их тайных мест, здесь хранится их знание. Они могут еще вернуться за ним.

И Дальгард сразу ощутил потребность торопиться. Если предположение Сссури справедливо, если Иные собираются восстановить знания, которые в опустошительной войне превратили в пустыню весь восточный континент… Вооруженные даже крохами прежних знаний, они превратятся в противника, против которого колонистам с Земли не устоять. То немногое оружие, которое беженцы принесли с собой в отчаянном полете к звездам, давно стало бесполезным, и у них не было возможности создать новое. С самого детства Дальгард не видел иного оружия, кроме лука и меча-ножа; все, кто уходил из Хоумпорта, вооружались так. А какая польза от лука или одного-двух футов заостренного металла против оружия, которое убивает на расстоянии или превращает скалу в расплавленную реку?

Дальгарду не терпелось идти, побыстрее добраться до города, где, по уверениям Сссури, скрываются тайные знания. Может, и колонисты могут ими воспользоваться, как Иные.

И тут он вспомнил — и не только вспомнил, его поправил Сссури.

— Не думай об их оружии в своих руках. — Формулируя это предупреждение, Сссури не поднимал головы. — Давным-давно отцы твоих отцов поняли, что знание Иных не для них.

Дальгард смутно вспомнил рассказ, предупреждение, полученное им во время первого похода в развалины вблизи Хоумпорта. Да, он знает, что есть вещи, запретные для его племени. Например, лучше не разглядывать пристально многоцветные полосы, которые служили Иным письменностью. Записи Иных отыскивались и сохранялись в Хоумпорте. Но никто из колонистов не пытался их изучить, расшифровать, понять, что в них записано. Когда-то такой эксперимент чуть не привел к катастрофе, и теперь такие исследования считались слишком опасными.

Но не будет вреда, если он заглянет в этот город; к тому же он должен сообщить Совету, что здесь находится, особенно если Иные здесь или бывают здесь.

До середины утра Сссури держался полей, избегая дороги, потом неожиданно повернул, и они вышли на дорожное покрытие, занесенное слоем почвы. Местность казалась совершенно пустынной. Птицы-бабочки больше не исполняли свой воздушный балет, не встретилось ни одного прыгуна. Так было до тех пор, пока дорога не углубилась в низину, и они увидели перед собой пространство, заполненное зданиями. Река, дельту которой они видели раньше, петлей огибала город. И никаких следов войны, разрушившей порт.

А посредине дороги лежал окровавленный клубок шерсти и расколотых костей, над ним гудели насекомые. Сссури копьем расправил маленькую тушку; она оказалась безголовой. И еще до первых зданий города путникам встретились еще четыре так же изуродованных тельца прыгуна.

— Это не ящер-дьявол, — заключил Дальгард. Насколько он знает, только огромные пресмыкающиеся и их меньшие летающие родичи охотятся па животных. Но ящер-дьявол от такого маленького животного вообще ничего бы не оставил, это всего лишь один укус для его вечно гложущего голода. А летающий дракон очистил бы добычу до костей.

— Они! — Ответ Сссури был короток. — Только они охотятся для забавы.

Дальгарда слегка затошнило. Для него прыгуны — друзья. Только с ящерами-дьяволами и летающими драконами колонисты вели вечную войну. Неудивительно, что прыгун вчера в ужасе убежал от них!

Здания впереди не купола одиноких ферм, а устремленные к небу башни. Путники прошли сквозь дыру на месте исчезнувших ворот; их проход сопровождался слабым шорохом песка, нагроможденного ветром миниатюрными дюнами.

Город оказался в лучшем состоянии, чем любые другие виденные Дальгардом. Но у него не было никакого желания заходить в зияющие двери. Город словно отвергал его и весь его род, как будто для сохранившегося здесь прошлого он все равно что прыгун или короткоживущая порхающая птица-бабочка.

— Все древнее, древнее…, и во всем знания… — уловил Дальгард мысль Сссури. Он был уверен, что водяной испытывает то же тревожное ощущение, что и он сам.