— Филипп Китинг. Между прочим, Мастерс, я думаю, нам лучшее позвать нашего друга Филиппа сюда.

Мастерс закончил говорить по телефону, и Г. М. дал ему необходимые инструкции. Девушка оставалась спокойной и дерзкой. Изучая ее, Мастерс открыл саквояж, который принес с собой. Затем достал и положил на стол Г. М. мягкую серую шляпу, внутри которой было написано имя Филиппа и револьвер 45-го калибра. При виде пистолета мисс Гейл слегка вздрогнула, но ничего не сказала. Китинг, который вошел минутой позже, был очевидно удивлен, увидев ее здесь, и выказал некоторые намеки на опасение.

— Франсис, старушка, — сердечно произнес он. — У меня не было возможности повидать тебя и сказать, как я сожалею о твоей великой…

— О черт! — Она повернула к нему пылающее лицо. — Филипп Китинг, я хочу знать, что это на тебя нашло? Ты на себя не похож. Ты выглядишь смешным и нездоровым. Ты что, сообщил этим людям, что Рон Гарднер взял пушку… — она указала на револьвер, — домой во вторник вечером? Филипп Китинг, ты прекрасно знаешь, что это не так. Я думала, что хоть ты будешь говорить правду…

— Так я и сделал, — заявил Китинг, неожиданно встревожившись. И снова Поллард заметил, что у него довольно холодные глаза. — Итак, джентльмены?..

Мастерс представился, тогда как Г. М. — Поллард готов был поклясться — сладко спал.

— Итак, сэр, — сказал старший инспектор, — мы ценим ваше предположение, что… гм… Вэнса Китинга убило какое-то механическое приспособление. — Здесь он сделал паузу, словно ожидая, что жертва схватит наживку, но Филипп только с вежливой настороженностью кивнул, и Мастерсу пришлось продолжить: — Но, насколько нам известно, это было сделано при помощи этой пушки. Этой пушки. — Он поднял револьвер. — Можете ли вы идентифицировать его, сэр? Итак, вы утверждаете, что мистер Гарднер во вторник вечером забрал его домой?

— Минуточку, — возмутился Китинг. — Я не понимаю, почему за это меня следует в чем-то обвинять. Насколько мне известно, он именно так и сделал.

— Вы в самом деле видели, как он взял его?

— Нет. Но мне об этом сказал мистер Бенджамин Соар. А с чего бы ему лгать? — Голос Китинга слегка изменился, став более деловым. Похоже, он гадал, о чем они разговаривали в его отсутствие; а может быть, тому были какие-то другие причины. Во всяком случае, Филипп Китинг утратил свою манеру доверительной сердечности. Его круглое, сияющее честностью лицо было вежливо, но не более того. Он вынул из кармана маленький перочинный нож и принялся механически открывать и закрывать лезвие, словно не знал, чем занять руки.

— Сэр, мы хотели бы услышать только о том, что вы видели лично, — пояснил Мастерс. — Когда вы в последний раз видели этот револьвер?

— На вечере убийств во вторник. Приблизительно в половине двенадцатого. Или около того.

— Почему вы можете так точно назвать время?

— Вечеринка пошла наперекосяк. Мы собирались домой. Дервент спросил нас, не хотим ли мы по-быстрому пропустить стаканчик на дорожку. Мы согласились, вышли из гостиной и направились в его берлогу. Так что я могу сказать точно: в это время пушка лежала на каминной доске. Я ее видел.

Пока, как заметил Поллард, описание Китингом вечера вторника совпадало с описанием Дервента. И снова звякнуло лезвие перочинного ножа.

— Значит, так. И кто последним выходил из гостиной?

— Дервент. Я думал, он закрывал дверь. Черт побери, я вижу, вы смотрите на меня; но мне больше нечего сказать Мы пошли к Дервенту и выпили.

— Да, сэр. И что было потом?

— Ну, во время этой выпивки мисс Гейл расстроилась, или что-то в этом роде, и ушла к своей машине. Рон Гарднер последовал за ней.

— Минуточку. Пока вы все были вместе в «берлоге» мистера Дервента, выходил ли кто-либо из комнаты до того, как вас покинула мисс Гейл?

— Нет, мы пробыли там буквально пару минут.

— Сколько прошло времени между входом мисс Гейл и тем, как мистер Гарднер последовал за ней?

Китинг задумался.

— Не могу точно сказать. Полминуты или, может быть, минута. Я советовал Рону не ходить. Я сказал ему: «Послушай, старина, когда доходит до этого, самое мудрое — оставить их в покое. Не стоит будить спящую собаку». Но он все равно пошел.

— Один?

— Нет. С ним вместе к парадной двери пошел Дервент.

— Значит, если мистер Гарднер взял пушку, он должен был взять ее в промежуток времени между тем, как оставил вас в «берлоге», и тем временем, когда вышел из дома с мистером Дервентом?

— Полагаю, что так. Я их не видел. — Китинг явно волновался: казалось, после беспорядочных вопросов Г. М. он почувствовал в тяжелой безличной важности Мастерса что-то тревожащее. — Вы все еще хотите знать больше? Да, конечно. Мы с Соаром остались в «берлоге». Соар двинулся за Дервентом и Роном; он стоял в дверях. Я последовал за ним, чтобы взять мою шляпу. Я думал, что оставил ее в столовой, так что пошел за ней туда. Но ее там не оказалось. Когда я снова вышел в холл, Соар как раз шел от дверей гостиной к входной двери дома. Это — все, что я знал.

— Знали, сэр?

— Да, знал. Соар еще мне сказал: «Поражаюсь я этому парню, Гарднеру, в конце концов он забрал пистолет». Я поинтересовался, что он хочет этим сказать. И Соар пояснил, что Рон обещал одолжить ему эту пушку для какой-то постановки, и сказал, что Соар может забрать ее в конце вечера. А потом Соар повторил: «Но в конце концов сам его забрал. Интересно, он что, хотел меня этим оскорбить?» И показал на дверь гостиной. И точно, в этот момент на каминной полке пушки уже не было. Вот все, что я знаю. Соар вышел через переднюю дверь, а я направился в гардеробную в холле и наконец нашел мою шляпу. Могу вам сказать, что Соара это довольно сильно разозлило.

Мастерс обдумывал услышанное. Китинг резким щелчком закрыл перочинный ножик и убрал его, наконец, в карман жилетки.

— Скажите, мистер Китинг, — прочистив горло, попросил Мастерс, — по вашим словам, мистер Соар сказал: «Интересно, он что, хотел меня оскорбить?» Что он имел в виду под этим?

— О нет, нет, тут все в порядке. Это просто Соар. Он уэльсец, понимаете ли. Обидчивый. Горд, словно Сатана. Полон воображаемых идей. Не то чтобы у Бена мозги были набекрень, не подумайте! Должно быть, он напал в своем бизнесе на золотую жилу. У него такая манера, которая удержала бы на плаву любую компанию в Сити: он внушает доверие. Хорошая голова и хороший нюх, в таком роде.

Мастерс неожиданно сбросил маску большой терпимости.

— В вашей истории много интересного, сэр. Как вы считаете, мистер Соар мог проникнуть в гостиную и взять там револьвер, пока вы искали вашу шляпу в столовой? А?

— Полагаю, мог. Но, ради бога, я не думаю, что он это сделал.

— Значит, так. А насчет столовой, сэр, она находится с той же стороны от холла, что и гостиная?

— Да. О, я признаю, что не мог видеть двери гостиной. Но…

— В ней есть дверь, сообщающаяся с гостиной?

— Да. А что?

— Только предположение, мистер Китинг, которое, я знаю, не может обидеть человека вашего ума, — убедительно сообщил ему Мастерс. — Но если вы не могли видеть мистера Соара, он также не мог видеть и вас. Вы ведь тоже могли проникнуть в гостиную и взять этот револьвер.

Мгновение Филипп таращился на старшего инспектора. Затем по его пухлому животу прошла судорога, пошевелив полы его жилета и оживив его пухлое лицо таким весельем, что слезы навернулись у него на глаза. Он закрыл один глаз и хихикнул. Затем закрыл оба глаза и расхохотался. Но все, что после этого сказал, было:

— Но я этого не делал. А вчера после полудня я был на коктейле. Могу вам дать имена и адреса, если желаете. Надеюсь, мне удастся доказать, что я был там.

— Через минутку мы возьмем у вас эти имена и адреса, с вашего позволения. Но могу ли я спросить, сэр, что вас так развеселило в моем вопросе?

— То, что, по-вашему, я мог бы быть убийцей, — ответил Филипп.

— Разумеется, зачастую это трудно бывает представить. А теперь, мистер Китинг, как я понимаю, вы неожиданно обнаружили вашу шляпу в гардеробной мистера Дервента? Так? Эту самую шляпу? — поинтересовался Мастерс, приподнимая со стола серый предмет.