- Вы из ЮАР?

- Возможно. Но это не имеет значения.

- Для меня имеет.

- Для нас обоих имеет значение только одно: где Коноваленко?

Последние слова он произнес с особым нажимом. Полицейский понял. В его глазах опять мелькнул страх.

В ту же секунду Виктор Мабаша замер. Разговаривая с полицейским, он все время настороженно прислушивался. И теперь его чуткое ухо уловило какой-то звук за стеной склепа. Он знаком велел полицейскому не шевелиться. Вытащил пистолет и прикрутил лампу.

За стеной кто-то был. Причем не животное. Движения казались рассчитанно осторожными.

Виктор Мабаша быстро наклонился к полицейскому и взял его за горло.

- Последний раз спрашиваю, - прошипел он. - За вами был хвост?

- Нет. Не было. Клянусь.

Виктор Мабаша разжал пальцы. Коноваленко! - в бешенстве подумал он. Я не понимаю твоих поступков. Зато хорошо понимаю теперь, почему Ян Клейн хочет взять тебя на службу.

Оставаться в склепе нельзя. Он взглянул на лампу. Вся надежда на нее.

- Когда я открою дверь, бросайте лампу налево, - сказал он полицейскому, развязывая ему руки, открутил вентиль на полную катушку, сунул ему лампу и прошептал: - Прыгайте вправо! Пригнитесь. Не попадите под пулю.

Заметив, что полицейский хочет возразить, он жестом остановил его. Валландер промолчал. Виктор Мабаша снял пистолет с предохранителя, и оба приготовились.

- Считаю до трех, - сказал Виктор.

Он распахнул железную дверь, и тотчас полицейский швырнул лампу налево. Одновременно Виктор Мабаша выстрелил. Полицейский у него за спиной споткнулся и едва не потерял равновесие. В ту же секунду грянули выстрелы - стреляли по меньшей мере двое. Виктор метнулся вбок и укрылся за ближайшим памятником. Полицейский отполз в другую сторону. Лампа осветила склеп. Виктор Мабаша приметил возле склепа движение и спустил курок. Пуля ударила в железную дверь и с визгом исчезла внутри. Следующий выстрел разбил лампу, и все погрузилось во тьму. Кто-то бегом помчался прочь по дорожке. И опять настала тишина.

Курт Валландер чувствовал, как сердце молотом стучит в груди. Он задыхался и сперва подумал, что ранен. Но крови не было, боли тоже, только саднил прикушенный язык. Он осторожно отполз к высокому памятнику и замер. Сердце по-прежнему стучало как безумное. Африканец исчез. Уверившись, что остался один, Валландер бросился прочь отсюда. Спотыкаясь, бежал по дорожкам - к уличным огням и шуму редеющего потока машин. Бежал, пока не очутился за кладбищенской оградой. На автобусной остановке ему удалось поймать такси, шедшее порожняком из Арланды.

- Гостиница «Сентраль», - простонал он.

Шофер подозрительно посмотрел на него:

- Не очень-то охота вас сажать. Весь салон перепачкаете.

- Я полицейский, - рявкнул Валландер. - Езжайте!

Шофер на полной скорости рванул с остановки. Возле гостиницы Валландер расплатился и, не дожидаясь ни сдачи, ни квитанции, прошел в холл, взял ключи у портье, который с удивлением воззрился на его одежду. Было уже за полночь, когда Валландер закрыл за собой дверь номера и рухнул на кровать.

Успокоившись, он позвонил Линде.

- Почему ты звонишь так поздно? - спросила она.

- Занят был. Раньше позвонить не мог.

- У тебя такой странный голос. Что-то случилось?

У Валландера вдруг перехватило горло, он едва не разрыдался. Но сумел совладать с собой.

- Ничего не случилось.

- Все правда в порядке?

- Да, конечно. А что могло случиться?

- Тебе лучше знать.

- Разве ты не помнишь, что я всегда работаю в самое неурочное время?

- Верно. Об этом я забыла.

И в этот миг он решился:

- Я еду к тебе в Бромму. Не спрашивай почему. После объясню.

Он взял такси и поехал к дочери в Бромму. Потом они сидели за кухонным столом, пили пиво, и он рассказывал о том, что произошло.

- Говорят, хорошо, когда дети знают о работе родителей, - сказала Линда, покачав головой. - Ты не испугался?

- Конечно испугался. Эти люди в грош не ставят чужую жизнь.

- Почему ты не напустишь на них полицию?

- Я сам полицейский. И мне надо подумать.

- А они между тем могут убить кучу людей?

Он кивнул:

- Ты права. Поеду на Кунгсхольмен. Но я чувствовал, что сначала должен поговорить с тобой.

- Хорошо, что ты приехал.

Линда проводила его до двери.

- Почему ты спрашивал, дома ли я? - вдруг сказала она, когда он уже стоял на пороге. - Почему не сказал, что был здесь вчера и искал меня?

Валландер недоуменно посмотрел на нее:

- О чем ты?

- Когда приехала домой, я встретила соседку, госпожу Нильсон. И она мне сказала, что ты вчера заходил и спрашивал, дома ли я. У тебя же есть ключи!

- Я вовсе не говорил с госпожой Нильсон.

- Что ж, наверно, я не так ее поняла.

Внезапно Валландер похолодел.

Что она сказала?

- Ну-ка, повтори. Ты пришла домой. Встретила госпожу Нильсон. И она сказала, что я спрашивал о тебе?

- Да.

- Повтори слово в слово, что она сказала.

- Твой папа спрашивал о тебе. Это все.

Валландер испугался:

- Я никогда не видел госпожу Нильсон. Откуда она знает, как я выгляжу? Откуда знает, что это был я?

Линда поняла не сразу.

- По-твоему, это был кто-то другой? Но кто? И почему? Кто прикидывался тобой?

Валландер серьезно посмотрел на нее. Потом погасил свет и осторожно прошел к окну гостиной.

Улица была пуста.

Он вернулся в переднюю.

- Я не знаю, кто это был. Но завтра ты поедешь со мной в Истад. Не хочу, чтобы сейчас ты оставалась тут одна.

Он говорил совершенно серьезно, и она это почувствовала, потому что коротко сказала:

- Хорошо. А нынче ночью мне надо бояться?

- Бояться вообще незачем. Просто в ближайшие дни тебе не стоит быть здесь одной.

- Не говори больше ничего, - попросила Линда. - Сейчас я хочу знать как можно меньше.

Она постелила ему на матрасе.

Потом он лежал в темноте, слушал ее дыхание и думал: Коноваленко!

Удостоверившись, что Линда уснула, он встал и подошел к окну.

Улица по-прежнему была пуста.

Валландер позвонил в справочную, узнал, что поезд до Мальмё отходит в семь часов три минуты, и в начале седьмого они выехали из Броммы.

Ночь он провел тревожно, временами проваливался в сон и тотчас же просыпался как от толчка. И теперь мечтал поскорее очутиться в поезде. Лететь самолетом - значит добраться до Истада слишком быстро. А ему надо отдохнуть и подумать.

Не доезжая до Мьёльбю поезд без малого час простоял из-за неполадок тепловоза. Но Валландера это нисколько не раздосадовало. Временами они с Линдой разговаривали. Потом она опять открывала книгу, а он погружался в свои мысли.

Четырнадцать дней, думал он, глядя, как трактор распахивает поле, которому словно конца-краю нет, а над бороздой вьются чайки. Сколько же их - не сосчитаешь.

Четырнадцать дней с тех пор, как пропала Луиза Окерблум. Ее образ уже начинает стираться в памяти двух маленьких девочек. А Роберт Окерблум, будет ли он верить своему Богу? Какой ответ даст ему пастор Туресон?

Он посмотрел на свою дочь - Линда спала, прислонясь щекой к окну. Как выглядит ее самый одинокий страх? Есть ли такое место, где встречаются их одинокие, сиротливые мысли, хоть оба они об этом не подозревают? Мы никого не знаем, думал он. И меньше всего - самих себя.

Знал ли Роберт Окерблум свою жену?

Трактор исчез в ложбине. Валландер представил себе, как он медленно проваливается в бездонное море глины.

Внезапно поезд тронулся. Линда проснулась, посмотрела на него.

- Приехали? - спросила она. - Я долго спала?

- Минут пятнадцать. - Валландер улыбнулся. - Мы еще и до Несшё не добрались.

- Хочу кофе. - Линда зевнула. - А ты?

Они пошли в вагон-ресторан и просидели там до самого Хеслехольма. Впервые Валландер рассказал дочери всю правду о двух своих прошлогодних поездках в Ригу. Линда слушала как завороженная.