- Ну, как ваш пятилетний план? - спросил Кондратьев у Сергея после короткой беседы.

- Да вот мы и зашли по этому делу,- заговорил Федор Лукич, подсаживаясь к Кондратьеву.- План-то есть, но составлен он без всяких реальных возможностей… Рассуди, Николай Петрович…

- А с районным планом ты ознакомился? - спросил Кондратьев у Сергея.

- Ознакомился…- Сергей встал.- Но поймите, товарищ Кондратьев, по тому плану устьневинцам строить-то нечего.

- Как же нечего? - спросил Федор Лукич.

- На три колхоза одна конюшня и три кошары.- Сергей положил перед Кондратьевым папку.- А посмотрите этот план! Тут намечается строительство электрической станции… да и не только станции. Вот весь список объектов строительства.

Кондратьев взял список и, склонившись над столом, стал его рассматривать. Савва сидел в конце стола, молчал, не сводя глаз с Кондратьева. Федор Лукич взял Сергея под руку и отвел в сторонку.

- На весь район нам занаряжено восемь вагонов лесу,- шепотом проговорил он,- вот тут и выкручивайся как знаешь… А ты на одну станицу требуешь шестнадцать!.. Сергей Тимофеевич, где же тут реальность? Лес-то на дороге не валяется, и достать его невозможно.

- Да ведь вы же еще не пробовали? - спросил Сергей.

- Опять упрек? Эх, Сергей Тимофеевич, говорил я, что шумит у тебя в голове война, и был прав… Ты как-то странно рассуждаешь. Ты думаешь так: захотел и достал. А наше государство плановое и этого как раз не любит. Если государство само найдет нужным - оно даст тебе и сто вагонов и скажет: стройте, а мало будет, еще дадим. А ежели найдет нужным не дать, и не даст, и тогда будь хоть золотой, а раз тебе не положено по наряду, все равно ты уже ничего не сделаешь… Удивляюсь, как ты этого не понимаешь?

- Я отлично все понимаю,- сказал Сергей, глядя в лицо Федору Лукичу.- А вот одного не пойму; где это вы взяли такую выгодную теорию - ни печалей, ни беспокойств. Да вас за это всякий бездельник расцелует! Чего еще желать лучшего? Жизнь спокойная. Живи себе и ни о чем не думай, а государство о тебе само побеспокоится и скажет, что тебе делать сегодня, а что завтра. Так ли я понял ваши слова?

- Ты опять свое…

- А о чем вы там спорите? - спросил Кондратьев, вставая.- Федор Лукич, чего ж тут обсуждать? Надо рассмотреть на исполкоме… Мне такой план положительно нравится.

- И мне он тоже нравится,- недовольно проговорил Федор Лукич, подходя к Кондратьеву.- Если стоять в стороне и любоваться - очень хороший план. А мы должны его утвердить, взять на себя ответственность. Узнают в крае, газеты распишут, а выполнить мы все это так или иначе не сможем. Тогда что? Кому придется краснеть перед краем? Нам с тобой, Николай Петрович… Сергей Тимофеевич был да уехал, Савва тоже останется в стороне, а мы с тобой в бороне…

- Так вот вы чего боитесь! - сказал Сергей.- Тогда знайте: никуда я не уеду, пусть вас это не пугает.

- Тутаринов, не горячись,- строго сказал Кондратьев.- Давайте вместе подумаем, как и где достать лес. Именно об этом беспокоится Федор Лукич, и не без основания.

- В Чубуксунском ущелье есть лес.

- Знаю. Но им распоряжается край.

- Поеду в край…

- А если в крае откажут?

- Не может быть.- Сергей задумался.- Если откажут, поеду в Москву.

- Хорошо, Тутаринов,- сказал Кондратьев.- Мы командируем тебя в край и будем считать, что пятилетний план Усть-Невинской нами одобрен… Так, что ли, Федор Лукич?

Федор Лукич не ответил. Он сидел на диване и держался рукой за грудь.

- Возьми с собой план,- наказывал Кондратьев.- Я на этих днях буду в крайкоме и тоже поговорю… А когда вернешься, тогда уже и примем решение о мерах по практической реализации плана. Я думаю, это и будет самое правильное.

Федор Лукич, держась рукой за грудь и часто вытирая платком потное лицо, сидел молча. Когда Сергей и Савва, попрощавшись, вышли, Хохлаков встал и подошел к Кондратьеву.

- Николай Петрович, что поделаешь с этими горячими головами? Беды не оберемся…

- Федор Лукич,- сказал Кондратьев,- если тебе надо полечиться - возьми путевку и езжай… Мне было просто стыдно. Ведь как ты ни рассуждай, а Остроухов и Тутаринов правы, они-то, оказывается, дальше нас видят. И не удивительно, что наш районный план их не удовлетворяет. Вот что, иди и заготовь Тутаринову документы, чтобы он смог выехать в край завтра же…

Федор Лукич махнул рукой и молча вышел.

Сергей и Савва уселись в тачанку и выехали со двора. Навстречу им шел Рубцов-Емницкий, размахивая брезентовым портфелем, как всегда, веселый и улыбающийся.

- Друзья, ну, как ваши успехи, для ясности? - спросил он, поставив парусиновый сапожок на подножку тачанки.- Как вас принял Федор Лукич?.. Я уже спешил на выручку.

- Федор Лукич принял не очень любезно,- ответил Сергей,- а Кондратьев хорошо. Завтра еду в край, и там все будет решено.

- Милый человек! - сказал Рубцов-Емницкий, взобравшись на тачанку.- Зачем же ехать в край? Совсем не надо туда ехать, а завтра же поезжай ты в Пятигорск. Там обосновалась краевая контора по сбыту леса. Так что все равно тебе придется ехать в Пятигорск. А зачем терять время? К тому же, как я тебе говорил, там живет мой друг Ираклий Самсонович. Я черкну записочку, и он все сделает. Пока ты попьешь нарзану и погуляешь по склону Машука, все твои дела будут сделаны… Заедем-ка на минутку ко мне.

В конторе райпотребсоюза еще все было испачкано глиной, известью. Пахло красками, сосновой стружкой, олифой.

- Навожу порядочек,- сказал Рубцов-Емницкий, провожая гостей в кабинет.

Пока Рубцов-Емницкий писал, усевшись за стол, Сергей смотрел в окно и размышлял: «Если это так и там находится краевая контора, то в самом деле нужно ехать в Пятигорск и все решить в какие-нибудь три - пять дней…»

Рубцов-Емницкий вложил записку в конверт и, вручая его Сергею, сказал:

- Для ясности, никакого секрета… Можешь прочесть.

Читать Сергей не стал, а сунул конверт в боковой карман гимнастерки, даже не посмотрев, кому он адресован.

- Эх, Савва,- сказал Сергей, когда тачанка, миновав мост, катилась по степной дороге.- Теперь бы нам утвердить в крае намеченные нами объекты и получить наряды на строительный материал… И это надо сделать побыстрее… Эй, Дорофей! - обратился он к кучеру.- Завтра мы с тобой едем в Пятигорск. Готовься в дорогу.

Дорофею не надо было говорить, что и как готовить в дорогу. Ему все это было давно знакомо. Он всю ночь не спал: то кормил лошадей, подсыпав им лишнюю порцию овса, то мазал колеса, то чинил сбрую, то укладывал овес для лошадей и харчи для себя и своего пассажира. Все было готово, и на заре тачанка со звоном выкатилась из Усть-Невинской и загремела по степи…

Ехали хорошей рысью и уже к полудню увидели на горизонте, точно в тумане, очертания Пятигорья… Горы синели и манили взгляд. И тут Сергей вспомнил о записке Рубцова-Емницкого, и ему захотелось узнать, что в ней написано. Конверт был не заклеен. «Ираклий Самсонович! Для ясности, буду краток,- гласила записка.- Податель сего - Герой Советского Союза, будущий мой заместитель, так что ты это понимаешь, и так и далее, ясное море! Будь ласка, чернуша, устрой ему насчет лесу, как свой своему… Твой заказик будет реализован на пять! А то и больше! Привет от Иллариона - и что за каналья, обосновался в Москве, и теперь она есть высокая шишка, ты тоже - шишка, но я тебя не дразню, и так и далее…»

Дальше Сергей читать не мог. Он невольно улыбнулся и подумал: «На каком это языке написано?.. - И я - будущий заместитель? Значит, он еще не выбросил из головы эту глупую затею?..»

Сергей еще раз посмотрел на записку, потом разорвал ее на мелкие кусочки и бросил под колеса.