Почему нью-йоркская фирма в буквальном смысле слова посадила под замок своего гранильщика номер один? Зик предложил на выбор две теории: первая – владельцы фирмы имели все основания полагать, что он может стать осведомителем, или вторая – боялись, что он исчезнет вместе с коллекцией.

А теперь случилось что-то такое, из-за чего, если, конечно, Шерли Хатчинсон говорит правду, он может стать мишенью для убийцы…

Зик сказал Ньютону:

– Мы обязаны его предупредить. Но не знаю как. Войти с ним в контакт, не обнаружив себя, мы не можем, и он связаться с нами не в состоянии. Телефона там нет, даже если бы у него была возможность позвонить. Записку из окна он выбросить тоже не может. Все окна забраны тонкой металлической сеткой, чтобы окрестные мальчишки не побили стекла камнями.

Ньютон спросил:

– А нельзя ли передать ему рацию на транзисторах?

– Не уверен, что можно обеспечить связь. Здание фабрики из стали и бетона, да еще рядом работает электростанция…

Ньютон прервал его:

– Предложение снимается. Даже если бы связь была технически возможна, риск слишком велик. За ним следят во все глаза и если заметят, что он с кем-то разговаривает, или найдут при обыске в вещах транзистор… – Он покачал головой, затем лениво произнес: – Похоже, нужен почтовый голубь.

– У меня есть, – сказал Зик.

Ньютон вскинул голову.

– Большой, черный, четвероногий.

– О ком это вы говорите?

– Помните большого кота, которого мы использовали по делу Хелен Дженкинс?

Ньютон помнил – чересчур хорошо. Он вспомнил, как пытался объяснить циничному и ехидному куратору из Вашингтона суть ситуации, потребовавшей привлечения агента Х-14. За исключением кота, дело было из рядовых. Двое грабителей захватили заложником женщину-кассира из банка. Походу дела Д.К., гуляя по кварталу, забрел в квартиру, где ее прятали. Женщине удалось надеть коту на шею часы. Их заметили Рэндаллы и на следующее утро уведомили ФБР. Агенты идентифицировали часы, и за котом – агентом-информатором Х-14 – было установлено наблюдение в надежде, что во время одного из своих обходов он придет в это тайное убежище, что он и сделал.

Зик сказал:

– Мне этот раскормленный котяра нравится не больше, чем вам, но выбора у нас нет. Ночью мы запустим его на фабрику. Там есть небольшой лаз – отверстие для удаления золы из мусоросжигателя. Уверен, что кот моментально направится прямо туда, где люди, а мы заложим ему в ворот ошейника записку, и туда же Меморандум положит ответ.

Ньютон бросил на Зика полный недоверия взгляд.

– Думаю, кот прямо-таки кинется к вам. Особенно если учесть, как он вас любит.

– Кинется. Выход оттуда только один, а из дому он уходит лишь на несколько часов. Гарантирую, что на фабрике он не останется. Он протянет лапку, чтобы с ним поздоровались, побегает там не больше часа и пойдет назад. Я исследовал его модель поведения, как это делаю с любым информатором, и именно так он ведет себя, когда шляется по окрестностям.

Ньютон чуть не поперхнулся.

– Модель поведения!

– Привычки у них почти такие же, как и у более высокоорганизованных позвоночных.

– Не морочьте мне голову, Зик. И вот еще что: вы уверены в Меморандуме? Уверены, что он додумается искать записку в кошачьем ошейнике?

– На этот счет у меня есть одна идея. Доверьтесь мне. Помешать может только одно.

– Одно?

– Размер лаза. Он может оказаться не слишком большим, и если он застрянет…

– Я бы сказал, что наш информатор не в своем уме, если он будет открыто оповещать всех окрест о своем и вашем местопребывании. – Ньютон проглотил ком в горле. – Вы рехнулись. Абсолютно рехнулись.

Зик упрямо возражал:

– Бюро заявляет, что ему нужны люди с инициативой.

– Поймите меня правильно, – торопливо пояснил Ньютон. – Я восхищаюсь вашей изобретательностью и вашим умом, хотя, возможно, мы оба упремся в тупик.

Он откинулся в кресле.

– Итак, в нашем распоряжении три информатора: абсолютно не заслуживающий доверия жулик, страстная блондинка и попрошайка-кот.

4

Темно-зеленая улица перед домом Рэндаллов отходила ко сну. Шел двенадцатый час ночи. Тяжелый июньский воздух наполнен запахом роз, сладкого горошка и апельсиновых деревьев.

Зик тихо затворил дверцу машины. Бесшумно прошел по узкой, выщербленной дорожке, из-под трещин которой пробивалась сорная трава. Высокий, худощавый, он двигался легко и быстро, хотя уже отработал без передышки семнадцать часов. Он приехал прямо с последней из назначенных на этот день встречи – с подругой некоего субъекта, разыскиваемого «за незаконное уклонение от расследования по поводу убийства». Девушка пообещала, что позвонит, если узнает о местопребывании субъекта. Не исключено. Бывает, что они это делают, бывает, что нет.

В поле его периферического обзора попала тень, скользнувшая в гостиной соседнего дома. Это бдит миссис Макдугалл. Она никого не пропустит. Если бы взломщику вздумалось похозяйничать в этом квартале, это был бы дохлый номер.

Из кустарника вылез Приблудный Кот и начал рассказывать душераздирающую сказочку о вечном голоде. Он бросил быстрый взгляд на ноги в брюках, тут же оборвал слезливую историю и вернулся в кусты. На этого парня нечего тратить усилия. Это – кремень.

Пэтти открыла дверь после первого же стука. «Привет!» – произнесла она на одном дыхании. Даже в столь поздний час она выглядела свеженькой, утренней, глаза ее сверкали. На ней было бледно-голубое легкое платье, так и порхавшее вокруг нее. И он почувствовал, как в небытие уходит прошедший тяжкий, жаркий трудовой день.

Когда он вошел, они быстро поцеловались, затем взгляд ее устремился мимо, в сторону опущенных штор на окнах соседнего дома.

– Твой приход, по-моему, уже зафиксирован.

Он улыбнулся.

– Когда обручусь в следующий раз, то выберу девушку, у которой нет таких любопытных соседей.

Шесть месяцев назад он нацепил ей обручальное кольцо. В этот момент они ели гамбургеры у «Боба» – в ресторанчике для автомобилистов на Ван-Нюйс-бульваре. Кольцо это он только что купил и не мог дождаться вечера. Внизу в машине орало радио, вверху ревел реактивный самолет. И все же атмосфера была чудесной. Благодаря ему. С ним всегда легко. Ей не надо думать, что надеть, что сказать, не надо бояться обидеть его случайно произнесенным словом. Она могла быть сама собой, чего не могут многие даже в счастливых браках.

Ингрид внесла на подносе горячий шоколад. Поздоровалась, поставила поднос на конце стола и налила ему чашку. Как-то холодным декабрьским днем он обмолвился, что ему очень нравится, как она готовит горячий шоколад, и теперь она угощала им в июньскую жару. Ингрид обожала его с головы до пят, как и Грега, который был для нее первым «взрослым ее мечты». Конечно, у Грега белая открытая машина, в которой он подвозил ее по утрам в школу. Пусть ревнует! Но в Зике было что-то такое… в общем, она надеялась, что Пэтти по-настоящему честно, глубоко, искренне, без обмана способна оценить его. А Пэтти бывала весьма критична по отношению к мужчинам.

Из ниоткуда возник Майк. Минуту назад его не было, и вдруг он оказался тут как тут. Обстановка сразу же преобразилась.

– Эти помои пить необязательно, – заявил он без лишних слов.

– Майк! – воскликнула Пэтти. Она уселась на диван рядом с Зиком и вложила ладонь в его крупную, грубую руку. – Так что там насчет Д.К.? – хитро спросила она.

– Знаю, что ты сочтешь меня сумасшедшим. Я сам считаю себя сумасшедшим. Но мы попали в отчаянное положение. Объяснить не могу. Если бы я имел право! Одно я могу сказать: мы запустим Д.К. в заброшенное фабричное здание. Его придется просунуть в отверстие для удаления золы, чтобы он проник туда…

– Просовывать никого не надо, – заметила Пэтти. – Кто-нибудь видел кошку, не желающую лезть в дыру?

– Он, наверное, будет нам нужен каждый вечер в течение недели, – продолжал Зик. – Будем забирать его сразу, как стемнеет, а начнем завтра. Домой будем привозить его после полуночи.