Я узнаю его.

Он грозный и могучий чернокнижник.

Повергнись ниц и трепещи, презренный!

Перед тобой — и твой и наш владыка.

Ужели ты не видишь?

Сын Земли!

Прострись во прах пред троном Аримана,

Иль горе непокорному!

Я знаю.

И все ж не гну колен.

Тебя научат.

Напрасный труд. Не раз во мраке ночи

Во прах я повергал свое чело,

Главу посыпав пеплом. Не однажды

Изведал я всю горечь униженья,

Пред собственным отчаяньем склоняясь,

Пред собственною скорбью.

Ты дерзаешь

Восстать на Аримана? Отказать

Владыке в том, что воздает покорно

Ему весь мир? Не трепетать — и где же?

Пред ужасом величия и славы,

Пред троном Аримана? Ниц, безумный!

Пусть Ариман воздаст хвалу творцу,

Кем создан он не ради поклоненья.

Пусть он склонит главу: мы вместе

Склоним тогда.

Раздавим червяка!

Растопчем!

Прочь! — Владыка сил незримых,

Перед тобою смертный, не похожий

Ни на кого из смертных, как об этом

Свидетельствует вид его и то,

Что он перед тобой. Его страданья

Бессмертны, как и наши; знанья, воля

И власть его, поскольку совместимо

Все это с бренным прахом, таковы,

Что прах ему дивится; он стремился

Душою прочь от мира и постигнул

То, что лишь мы, бессмертные, постигли:

Что в знании нет счастья, что наука —

Обмен одних незнаний на другие,

Но я еще не все сказала: страсти,

Всесильные и на земле и в небе

Над всем, что только существует в мире,

Так истерзали грудь его, что я,

Не знающая жалости, прощаю

Того, в чьем сердце жалость он пробудит.

Он мой — иль твой — но ни один из духов

Не равен с ним и им владеть не будет.

Зачем он здесь?

Пусть смертный сам ответит

Вы знаете, что властен я, — без власти

Я б не был здесь, — но мне не все покорно.

Я помощи прошу у вас.

Скажи,

Что хочешь ты?

Заставь восстать усопших.

Великий Ариман! Что повелишь мне?

Дозволишь ли?

Да будет так.

Кто должен

На мой призыв покинуть мрак могилы?

В земле непогребенная — Астарта.

Дух или Призрак!

Ты, что была

Создана прахом

И в прах отошла;

Ты, что утратила

Облик земной, —

В облике смертном

Восстань предо мной!

Сердце и очи,

Голос и лик

Вырви из жадной

Могилы на миг!

Восстань! Восстань от сени гробовой!

Тебя зовет убийца твой!

И это смерть? Румянец на ланитах!

Но не живой он, — странный и зловещий,

Как тот, что рдеет осенью на листьях.

Астарта! — Нет, я говорить не в силах,

Вели заговорить ей: пусть она

Простит иль проклянет меня.

Дух, ответствуй! Заклинаю

Властью неземной,

Тайной силой, что расторгла

Плен могильный твой!

Молчанье!

Оно страшней ответа.

Я свершила

Все, что могла. Великий Ариман,

Тебе лишь покорится призрак: повели ей

Открыть уста.

Дух, говори!

Молчанье!

Бессильны мы, — над нею власть имеют

Другие духи. Смертный, покорись

Своей судьбе.

Услышь меня, Астарта!

Услышь меня, любимая! Ответь мне!

Я так скорбел, я так скорблю — ты видишь:

Тебя могила меньше изменила.

Чем скорбь меня. Безумною любовью

Любили мы: нам жизнь была дана

Не для того, чтоб мы терзались вечно,

Хотя любить, как мы с тобой любили, —

Великий грех. Скажи, что ты меня

Простила за страданья, что терплю я

Мученье за обоих, что за гробом

Гебя ждет рай и что умру и я.

Все силы тьмы против меня восстали,

Чтоб к жизни приковать меня навеки,

Чтоб я перед бессмертьем содрогался,

Пред будущим, что может быть подобно

Прошедшему. Мне нет нигде покоя.

Чего ищу, к чему стремлюсь — не знаю,

Лишь чувствую, чтó ты и чтó я сам.

Пред гибелью хоть раз мне дай услышать

Твой голос сладкозвучный, — отзовись!

Я звал тебя среди безмолвья ночи,

Я спящих птиц будил среди ветвей,

Зверей в горах, и темные пещеры

На тщетный зов, на сладкий звук: Астарта!

Мне отвечали эхом — духи, люди

Внимали мне, — лишь ты одна не внемлешь!

О, говори! Я жадными очами

Искал тебя среди небесных звезд.

О, говори! Я исходил всю землю

И не нашел нигде тебе подобной.

Взгляни вокруг — мне бесы сострадают,

Я вижу ад, но полон лишь тобою.

О, говори!.. О, говори хоть в гневе,

Но только дай хоть раз тебя услышать.

Хоть только раз!