— Это ведь будет улажено! Я пошла, — оповестила наставницу Шаки, выбегая в коридор.

Фаризе перед тем, как тоже покинуть хранилище, осмотрела всё, что хранилось здесь на стеллажах. Она тут была первый раз. Доступ в такие помещения у неё имелся, но женщина не утруждалась их изучением. Алхимики обязаны разбираться, какие вещества использовать в экспериментах. Ведьма убедилась, что тут имеются ценнейшие, редчайшие. О них Фаризе читала только в старинных книгах и плохо представляла, что сможет когда-нибудь пользоваться ими. Женщина провела рукой по защитному барьеру, на ощупь чуть холодному и гладкому, влажному. «Бедняга Дориан, — протянула повелительница духов в мыслях, — огромное тебе спасибо за Шекоган, но ты мне был интересен исключительно как её владелец. Как человека тебя ненавидят все. Слышала я, даже родная дочь. В алхимию девушка не подалась назло тебе, хоть и способности были. Может, после твоей смерти леди Чезигер согласится служить в Шекогане?».

Когда Фаризе закончила любоваться содержимым хранилища, Шаки уже неслась по коридору к личной лаборатории Дориана. Принц не поленился сказать колдунье, где она располагается. Последний этаж, самая большая дверь.

Она не была заперта. Мстительнице показалось, что в лаборатории никого нет. Здесь царил полумрак из-за каменных тёмных стен и пола и отсутствия окон. Помещение по размерам было внушительным, но на каждой стене горело по единственному факелу, освещения катастрофически недоставало.

— Кто соизволил ко мне подняться? — раздался голос, говорившего видно не было.

— Шаки Винсент, — отчеканила ведьма. — Моё имя вряд ли вам известно.

— Почему же? — пламя факелов внезапно стало мощнее, ученица Фаризе разглядела напротив двери стол и огромное кресло за ним, где восседал немолодой мужчина, блондин с короткими всклокоченными волосами, в тёмной мантии с очень высоким воротником. — Супруг моей дочери предупредил меня в вашем визите.

— Эзария Чезигер? — изумилась Шаки.

— У Тецарры других мужей нет, — хохотнул Дориан. — Так ты, значит, собралась меня убивать, долго и мучительно?

— Вы другого не заслуживаете, — заявила ведьма, вытаскивая из игрушки первую булавку.

— Справедливость, — взмахом мужчина вырвал у неё из рук оружие, — штука ненадёжная. Мы можем сходиться во мнениях, чего достойны окружающие нас люди, но вот насчёт нас самих у нас взгляды собственные.

Отвечать на это Шаки не намеревалась, а он и не думал настаивать. Дориана веселила беспомощность девчонки, разом растерявшей всю наглость и самонадеянность. Он ждал, что Шаки залепечет что-нибудь умоляющее.

Молчание завершилось вопросом чародейки:

— И что же положено мне, мистер Ласкаро?

— Извлечь из данного события урок и больше не пытаться самовольно восстанавливать справедливость, — усмехнулся отец жены принца. — Ты сейчас жалкая и нелепая. Уходи.

— Ни за что, — вырвалось у Шаки. Оскорбление только увеличило её решимость, существовавшую отдельно от осознания того, что она ничего предпринять не может.

— Хорошо. Тебя унесут.

Дориан вытянул из игрушки сразу все булавки, положил их на стол, одну медленно вонзив ей в лапку. Мужчина не догадывался, что вещь заколдована и никто, кроме Шаки, пользоваться ею как оружием вуду не может. Ученица Фаризе не почувствовала даже укола в ногу, но вовремя сообразила: об этом алхимику знать не нужно. Она не забыла, как её скручивало от боли, пока проклятие не сняли. Издав вопль, ведьма припала на якобы повреждённую ногу, пытаясь вспомнить что-нибудь грустное, чтобы выступили слёзы. На ум пришла печальная песня, которую она иногда слышала от Теоны. Приём помог, глаза моментально налились, Шаки осталось постанывать. Пока чародейка напрягала воображение, представляя, как звучит эта баллада, на лице её, судя по довольному оскалу Дориана, возникла гримаса, удачно дополнившая образ.

— У тебя три попытки, чтобы уйти, — известил Дориан, вытягивая следующую булавку.

Стиснув зубы, Шаки замотала головой. Песня звенела в ушах вовсю, щёки не успевали высыхать, вдобавок блондинка нарочно сделала несчастный страдающий вид. Следя за действиями Дориана, точнее, за тем, куда алхимик втыкает булавки, она схватилась за живот, потом за горло, всхлипывания сменила на хрип и стон. Завершила притворство Шаки, изобразив, будто лишилась чувств.

Дориан переложил её на стол.

— Всё, девочка моя, шансы кончились. Теперь я испытаю на тебе одно своё изобретение, ещё не доведённое до совершенства. Возможны ощущения, далёкие от приятных, — произнёс он, склонившись над ней.

Его шаги отдалились, скрипнула дверца шкафа, зазвенело стекло банок и бутылок, наполненных веществами, залязгали инструменты. Шаки чуть-чуть разомкнула веки. С той стороны стола, куда она смотрела, оружия не было, так что она стала ощупывать поверхность с другой. Игрушка быстро нашлась. Не поворачивая головы во избежание лишнего шумка, выдавшего шевеление бы, чародейка продолжала действовать.

На булавку, торчавшую у тряпичного котёнка в груди, там, где находится сердце, она надавила осторожно, чтобы она входила медленно. После падения Дориана и протяжного крика Шаки рывком села. На чёрной рубашке его не было видно кровавого пятна, но красная жидкость стекала на пол, и там в ней отражался огонь.

— Ты ведь ничего обо мне не знаешь, не так ли? — Шаки взяла какой-то нож, поблескивающий рядом с ней.

Хозяин Шекогана взвыл, как только режущий предмет попал в пальцы мстительницы. Дориан представлял, зачем он ей понадобился.

— Деревня Фривелл — ничего не вспоминается? Или ты не озаботился даже узнаванием названия поселения, которое решил уничтожить?

Мужчину затрясло в истерике. Красная струя побежала ещё из горла — Шаки нажала на булавку снова.

— Я жила там, мистер Ласкаро. Пока вы не возжелали себе новую алхимическую лабораторию. Я несколько лет страдала от жуткого проклятия. Посреди ночи меня могло разбудить такое, — она скомкала в кулак одну лапу игрушки, Дориан от этой манипуляции почувствовал, очевидно, что кость в его руке раздробили всю. Крик не вырывался из него, ведьма позаботилась, закрыв ладонью на страшненькой мордочке игрушки стежки грубых ниток, обозначавших рот. — Или вот такое, — она смяла другую лапу. — А теперь объясни, за что я пострадала? Почему ты запретил мне иметь родителей и здоровье? — нож коснулся оружия. — Почему ты лишил меня счастья? — раздался треск пропарываемой ткани.

Она слишком увлеклась, забыв о мерах предосторожности. Кисть, не дающая воплю разнестись по коридорам, соскользнула с игрушки, жуткий предсмертный вой заставил ученицу повелительницы духов вздрогнуть, орудие пытки, плавно переходящей в казнь, отлетело к стене. Шаки не промедлила ни секунды, рванув к отброшенной вещи, но только ведьма вернула тишину, прогремело восклицание другого человека.

— Прекрати!!! — Джессика подбежала к сестре, но схватила воздух: та завела руку с игрушкой за спину.

Клариссе удалось разбить чары, запиравшие дверь лаборатории, где их оставили. Сделай женщина это раньше — трагедию можно было бы предотвратить. Увы, не получилось.

Мстительница быстро свернула игрушке шею. В теле Дориана хрустнули кости, мужчина навсегда замер.