Дашка втиснулась между Марикой и Эриком. Он продолжал уничтожать ужин с невероятной скоростью, равно как и остальные парни: сегодня они долго тренировались перед охотой.

— Но ты поосторожней, — вдруг произнёс Роджер, — от твоего поведения зависит, поедете ли вы домой или нет. Не разочаровывай никого.

— Ни за что на свете, — Дашка посмотрела ему в глаза.

При упоминании о доме друзьям стало веселей. Когда все увидели, что от мысли о возвращении Шаки просто расцвела, то сделались совсем счастливыми. Теперь народ хотел потратить последние часы, когда ещё можно было ходить по кварталу, на прогулку с забеганиями «на пять минут» ко всем, с кем были знакомы не слишком поверхностно, а чуть глубже. Вспомнилось, что многим соседям что-то должны по мелочи, кого-то следовало за что-то отблагодарить, у кого-то недавно была неприятность и надо узнать, всё ли в порядке сейчас, ну а с некоторыми просто давно не общались. Наскоро привели собственный домишко в порядок (в результате жилище даже стало казаться не такой уж и развалиной), и начали «обход».

Дашке энтузиазма хватило ненадолго. Суета начала раздражать. Когда толпа ввалилась в дом, где жила Акира Самери, она через минут пять незаметно выскользнула обратно на улицу. Ждать никого не вампирша не собиралась: на острове играла компания детей, нестерпимо громко вопивших, а Дашке хотелось если не уединения, то хотя бы тишины. И ещё свободы.

Ладно, в последний раз — на остров Одиночества.

На острове оказался Томас, расхаживающий взад-вперёд и о чём-то размышляющий. За ним семенила кучка живых скелетов всяких разных мелких зверьков — самые последние его творения. Если он внезапно останавливался — существа останавливались тоже и поднимали головы, будто бы на хозяина смотрели.

Дашка опасалась показываться на глаза кому-либо из хороших знакомых. Подождала, пока Томас уйдёт — следила за ним из-за дерева. Когда остров опустел — кинулась туда. Сразу стало спокойнее. Она только поняла, что на этот остров посторонние звуки будто бы не долетают. Или это сила самовнушения? Дашка попробовала уловить из разговоров вокруг хоть что-то связное, но, кроме отдельных слов, разобрать ничего не могла. Из головы улетучивались неприятные, мешающие мысли, а лёгкостью наполнялось всё тело. Дашка лежала на земле, а ей казалось, будто она на воде и её выталкивает куда-то вверх. Вампирша окунулась в дремоту.

Разумеется, Дашка очнулась глубокой ночью. Её разбудил лунный свет, который начинал казаться совсем осязаемой материей. Вампирша решила не баловать себя и не сидеть на острове всю ночь. Она попробовала прочувствовать лунную свежесть как можно глубже, словно надеялась, что ощущения ей хватит на несколько дней вперёд, но, когда она шагнула на мост, остановилась.

Не могла она заставить себя идти дальше. Хотелось вот так стоять, чувствовать, растворяться… Дашка себя уговаривала: «Ещё минута — и я лечу отсюда… Ну ладно, ещё одна… И ещё… Вот это точно последняя… Нет, следующая…»

Ушла она, когда начало светать, ругая себя на все лады и ощущая вину перед всеми. Сколько она проблем друзьям создаёт! Компания над ней трясётся, а она так себя запустила. Промывание себе мозгов переросло в апатию, вытянув все силы. Когда Дашка ступила на порог дома, ей было уже всё равно, что ей скажут.

Но все промолчали. По глазам было видно: сердиты, отчасти разочарованы, хотят высказать всё, что о ней думают, но почему-то сдерживаются. Иногда кто-нибудь вопросительно смотрел на Марику, и взгляд её сразу леденел. Наверное, она отвечала: «Нет». Дашка поняла: старшая вампирша убедила всех, что с младшей говорить бесполезно. Ей стало совсем плохо. Даже когда она зарылась под одеяло (откуда-то пришла сонливость), то ей казалось, что взгляды друзей скоро его прожгут.

Осознание масштабов бедствия наступило, когда вампирша проснулась с наступлением темноты. Превосходно. Перешла на ночной образ жизни.

Неприятное удивление так отчётливо проступило на её лице, что Марика хмыкнула:

— А ты что думала? Привыкание будет медленное? Запомни: из-за своей стихии любые тёмные силы действуют на тебя в несколько раз быстрее. И сильнее.

— Это необратимо? — оторопела Дашка.

— С твоим упорством — да, — парировала Марика. — А вот я, как видишь, могу жить, как хочу. Могу только предупредить: если вы поедете домой, там, вероятно, у тебя сильно ухудшится самочувствие без той энергии, которую ты черпаешь на острове Одиночества.

Дашка откинулась на подушку. Страшными фактами и перспективами её завалило, как камнями, но она про себя радовалась тому, что необходимость задуматься потребует времени и поэтому сможет удержать её от посещения зловещего острова.

— Дом… Неужели мы, наконец, отдохнём от этих проклятых вылазок в лес, — Джейк растянулся на постели. У парня была перевязана рука выше локтя. — Сегодня чуть калекой не остался.

— Что произошло? — виновато спросила Дашка.

У меня под носом жизнь кипит, а я ничего не знаю.

— На него дракон огнём дыхнул, — вздохнул Дерик. — Еле увернулся.

— Ещё вопрос, кто от кого! — довольно воскликнул Роджер. — Ваш брат — превосходный воин. Если бы я вам не верил — подумал бы, что он у кого-нибудь из мастеров обучался. Джейк заметил, что ранен, только тогда, когда снёс дракону голову.

— Ну так некогда мне замечать было, — смущённо улыбнулся парень. — Только глаза опустишь — и тебя сожрут. Вы же сами нас учили!

— У меня когда-то свой отряд был, — пустился в воспоминания Роджер. — Ты мне одного из моих учеников напоминаешь, Даймена Оллена. Он в бою тоже о себе не помнил. Драться за кого-то был готов постоянно. Именно за кого-то. Поговаривали, что он просто искал славы, потому что вырос, как и ты, в бедной семье. Нет, по этой самой причине он хотел бороться за справедливость. Ему не составляло труда отправиться в место вроде леса, окружающего Денаувер, чтобы принести оттуда какое-нибудь магическое растение, необходимое для приготовления зелья знакомой колдунье, которая не может позволить себе нанять собирателя. Или атаковать группу «зелёных мантий», уводящих невиновного человека. Он погиб, сражаясь с красным драконом. Мартину пришлось пожертвовать одним ради того, чтобы покончить с Дайменом. По-другому его поймать не могли.

— Красного дракона натравить ради одного человека? — ужаснулся Джейк. То же самое хотели воскликнуть и остальные, но парень всех опередил.

Роджер объяснял друзьям, кто такие красные драконы, ещё в самом начале пребывания компании здесь. Именно из-за этих страшных существ в лес можно было входить только группами по пятнадцать человек, ни больше, ни меньше. Всё потому, что у красных драконов по пятнадцать голов, и, так как взгляд у них гипнотизирующий, один человек бороться больше, чем с одной головой, не может; а если у красного дракона свободна хотя бы одна голова — на его стороне огромное преимущество, а люди обречены на смерть. Если хоть один человек подоспеет на помощь — шансы появятся у людей. Но красные драконы гордые. Самая позорная смерть для них — быть умерщвлёнными человеком, поэтому они всю свою жизненную силу, если на стороне человека возникнет преимущество, тратят на то, чтобы призвать полчище демонов. Дракон умирает, а демоны уничтожают людей. Правда, существуют чёрные маги, которые обладают даром подчинять себе красных драконов, и все они служат у короля. В королевской армии есть красные драконы, но, так как приручить их — дело долгое, дорогостоящее и кропотливое, их ведут в бой только в самых исключительных случаях, ведь они могут демонстрировать свою мощь лишь единожды…

— И с Дайменом нельзя было справиться по-иному? — поразилась Алина.

— На иную смерть он бы не согласился, — вздохнул Роджер. — Нам пришлось смотреть, как он умирает. Кинуться к нему на помощь мы не могли: это означало бы, что дракон призовёт демонов, которые уничтожат всё вокруг. Мы, конечно, порывались броситься к Даймену, но он успел крикнуть, что не простит нам этого.

— Так Мартин догадывался, что Даймен настолько благороден, и поэтому дракон останется жив? — рассвирепел Дерик.