Инид Джохансон

Не бойся сказать «люблю»

Пролог

Брак Маргарет оказался неудачным.

Ей было тридцать восемь лет, когда родилась девочка, которую назвали Элен. Как только ребенку исполнилось семь лет, отец ушел из семьи. Видимо, он с самого начала не желал иметь детей и нести за них ответственность. Маргарет никогда не отличалась крепким здоровьем, и после родов ей пришлось уйти из оранжереи, где она работала цветоводом, взвалив этим еще больший груз обязательств на мужа, которыми он и без того тяготился.

Элен очень смутно помнила своего отца, она вряд ли узнала бы его, повстречав сейчас на улице. Но она не забыла, как в преддверии выходных, когда ему не надо было идти на работу, в их доме неизменно воцарялась напряженная атмосфера. Не забыла, как мама боялась отца, его внезапных вспышек гнева, которые оканчивались долгими приступами дурного настроения.

Однажды, спустя много лет, когда развод был уже давно оформлен, Элен спросила у матери, почему она так долго терпела. Маргарет озадаченно взглянула на дочь, словно подобная мысль ни разу не приходила ей в голову. Она ведь вполне искренне давала супружеские обеты и считала, что не должна нарушать их, так она и ответила дочери. Тогда Элен поняла, что ее отец женился на наивной, доверчивой, любящей женщине и превратил ее в коврик для вытирания ног. И тут же поклялась себе, что никогда не допустит, чтобы подобное случилось с ней.

После ухода мужа Маргарет пришлось снова искать работу, чтобы было на что жить. Она любила дочь горячо и нежно и не могла допустить, чтобы ее ребенок был лишен хорошей пищи и приличной одежды. Они переехали в маленькую квартирку, потому что нечем уже было платить за дом, который они снимали прежде. Но тем не менее в детстве у Элен не было недостатка в развлечениях. Каждое лето они ездили на океанское побережье, на дни рождения Элен приглашались все ее подруги, на Рождество она получала замечательные подарки, и мама водила ее в театр.

И за все ее мать платила своим здоровьем. Элен поняла это, лишь став взрослой.

Хрупкая и болезненная, Маргарет смогла устроиться только горничной в гостиницу на неполный рабочий день, потому что хотела обязательно быть дома, когда дочь возвращалась из школы. Из-за этого ее бессовестно эксплуатировали, а платили совсем мало. Маргарет не получила достаточного образования, чтобы подыскать более доходную или менее изнурительную работу.

1

Удобно устроившись на кушетке, покрытой шелковой парчой, Элен Леман вела междугородный разговор.

– Да, я звоню тебе из Лос-Анджелеса, так что вскоре увидимся. Нет, Эдуарда сейчас нет дома… Пока я ему не сказала. Мы поговорим об этом при встрече. Сейчас мне надо спешить, но ты увидишь меня очень скоро, обещаю тебе…

Элен положила на рычаг телефонную трубку, и на ее губах появилась нежная улыбка, смягчившая классическую правильность черт ее красивого личика. Но почти тут же она ощутила смутную тревогу, с окаменевшим лицом, вся во власти неясного предчувствия, она медленно повернула голову и – о Боже! – ее зеленовато-голубые глаза встретились с серыми глазами Эдуарда, прищуренными и мрачными. Он стоял в дверях!

– Но ведь ты сейчас в Оттаве, – пробормотала она и тут же мысленно выругала себя за сорвавшиеся с языка неосторожные слова и рассердилась еще сильнее, потому что эта несчастная реплика дала ему возможность иронически приподнять темную бровь и проговорить с ленивой насмешливостью:

– Как мило, что ты объяснила мне, где я нахожусь. Я-то полагал, что сейчас я в Лос-Анджелесе.

Элен машинально проследила взглядом, как он оторвался от дверного косяка, прислонясь к которому только что стоял и слушал ее телефонный разговор… Хотела бы она знать, как долго он тут находился. Но, Бог мой, до чего же он красив! Каждый раз, глядя на него, Элен снова оказывалась во власти его мужественного обаяния, настоящий таинственный незнакомец, о котором втайне мечтает каждая женщина, воплощенный идеал мужского совершенства.

И сам Эдуард прекрасно сознавал это. Но избыток обаяния вряд ли пошел ему на пользу, ведь только им объяснялось его высокомерие по отношению к противоположному полу. Каждая встречавшаяся на пути Эдуарда женщина неизменно попадала во власть этого обаяния. Даже собственная мамочка Элен… Когда она смотрела на Эдуарда, в ее глазах загорался романтический блеск, хотя она имела больше оснований не доверять сыновьям Адама, чем многие другие. Он был богат, имел в своих руках власть, обладал несомненной привлекательностью, темпераментом, все это способно было вскружить голову самой здравомыслящей женщине.

Элен поднялась с кушетки. Она уже успела взять себя в руки и снова стала такой, как он хотел, даже не хотел – требовал: хладнокровной, знающей себе цену, всегда безукоризненно одетой. Она была высокого роста, черно-белый костюм из плотного шелка выгодно подчеркивал изящные линии стройного тела, блестящие темные волосы были собраны в пучок.

– Я не ждала тебя раньше чем через пару дней.

Ей удалось придать голосу невозмутимость, но в нем все же послышались укоризненные нотки. Они вырвались наружу, несмотря на ее старания казаться спокойной, и Эдуард, конечно, не замедлил обратить на них внимание, так как произнес довольно сухо:

– Я догадался. Кому ты звонила? Или же муж не имеет права задать подобный вопрос своей жене?

– Это была Маргарет, – ответила Элен чересчур поспешно.

Сощуренные серые глаза мужа мрачно блеснули. Вряд ли он поверил, что она разговаривала со своей матерью.

Наблюдая, как он медленно двигается по роскошной гостиной их квартиры, снимая на ходу великолепно сшитый пиджак из дорогой ткани, женщина упрямо подняла подбородок. Глаза ничем не выдали тревоги, охватившей ее, оттого что сердце вдруг повело себя очень странно – оно забилось в груди быстро и сильно, и Элен невольно испугалась.

– Ну и как она поживает? Хорошо? – Эдуард подцепил узел галстука, обхватывавшего тесным кольцом жесткий белый воротничок, и потянул его вниз. – Я неожиданно освободился на два дня раньше. Наверное, нам следует навестить ее? Я мог бы убедить ее поделиться со мной секретами, о которых ты никак не осмеливаешься мне сказать.

Итак, он слышал достаточно. Откровенная насмешка в его глазах заставила Элен покраснеть. Чувствуя себя слишком растерянной, чтобы вот так сходу придумать подходящий ответ, она решила перейти в наступление.

Ее тонкие пальцы уверенно взяли с чайного столика розового дерева свернутую вчетверо газету. Вот уже несколько раз за это долгое воскресенье она, будучи не в силах удержаться, снова и снова раскрывала газету, будто опять и опять трогала языком больной зуб.

На сей раз газета сама открылась на нужной странице – наверное, это вошло у нее в привычку, подумала Элен. Ее глаза помрачнели при виде успевшей стать знакомой до мельчайших подробностей фотографии мужа, который прямо смотрел на нее с серого печатного листа, а его руки тем временем обнимали женщину поразительной красоты.

– Совмещаешь бизнес с развлечениями?

В глазах Элен запрыгали буквы заголовка:

«Вырвавшийся из своей жаркой Калифорнии мультимиллионер Эдуард Леман и душа высшего общества, несравненная графиня Луиза де Буало».

– У господина Лемана выдался очень удачный день, – язвительно проговорила Элен, постукивая по фотографии овальным жемчужным ноготком. И тут же, заметив легкую усмешку, с которой муж рассматривал фотографию, нахмурилась, и в груди ее закипел гнев.

– Ты ревнуешь? – Смеющиеся глаза секунду удерживали ее взгляд, потом скользнули вниз по ее тонкой фигуре. За густыми черными ресницами по-прежнему угадывалась насмешка. Элен поняла, что он сравнивает ее изящные формы с соблазнительными округлостями тела графини, откровенно подчеркнутыми эффектным вечерним туалетом, в котором та была изображена на фотографии.