– Очень жаль, – сказал Саймон с сожалением в голосе. – В таком случае я просто предложу ей разделить со мной стакан пунша. – Саймон кивнул головой в направлении стола. – Добрый вечер, дамы.

– Даниэль, дорогой, ты можешь не беспокоится, что я опозорю тебя на балу. Леди Эвелина и Эдвард научили меня танцевать. В конце концов, как твоя жена я должна буду обучиться всем этим женским штучкам, правда?

– Жена?

В этот момент голос Даниэля был таким задушенным, что Порция с трудом понимала.

– Конечно, дорогой, невесты становятся женами, разве нет? Ты знаешь, жены – это те женщины, с которыми мужчины делятся своими… тайнами.

После этого Порция повернулась к Яну, невинно опустив руку под скатерть в поисках своей салфетки. Когда ее пальцы потихоньку скользнули вдоль бедра Даниэля, она почувствовала, как дрогнули его мускулы. У него вдруг перехватило дыхание, и эта потеря самообладания была очевидна почти для каждого.

– Ох, дорогой, тебе нехорошо? – Порция убрала руку и сочувственно положила ее Даниэлю на лоб. – Похоже, у тебя лихорадка.

Она заботливо посмотрела на хмурую складку между его бровями.

– У меня нет лихорадки. Ничего страшного. Я просто… голоден. Когда эти чертовы официанты соблаговолят принести нам поесть, Ян?

– Не беспокойся, Дан, наша еда здесь. Виктория, тебе понравится форель, которую я заказал. Ее поймали сегодня утром и привезли в отель во льду, чтобы она была свежей. А вот свежий горошек и картофель, прямо из сада.

– Ах, Ян, – сказал Вильям Тревильон, качая головой, – рыба прекрасна, но если вы хотите хорошо поесть, нет ничего лучше молодой жареной свинины. Миссис Тревильон устраивает прекрасный стол. Хотя Виктория предпочитает все эти французские блюда.

– Папа, пожалуйста. Я уверена, что Ян не хочет слушать про жареную свинину. Когда я была в Австрии, мы ели самые чудесные маленькие пирожные, покрытые сахарной глазурью.

– Лично я неравнодушен к рыбе с жареным картофелем, – заметил Эдвард. – Ничто так не возбуждает, как покупка его у уличного торговца. Я уверен, что вам понравился бы Лондон, мистер Тревильон.

– Нет, спасибо. Пока вы не поймаете этого Джека-Потрошителя, я уж лучше останусь здесь.

Ни Порция, ни Даниэль почти не ели ни форель, ни суп, ни десерт, который был потом. Даниэль успокоился, наблюдая за ней темными глазами, в которых видна была досада.

Порция чувствовала, что у нее начинается головная боль. Это было не из-за работы. Она в точности исполнила план леди Эвелины, верившей, что следование ее сценарию приведет ее к успеху. Быть леди оказалось нетрудно, но было сознание, что то, что она делает, стыдно.

Эдвард начал оживленное обсуждение чудес науки и преддверия перемен:

– Я прочитал об исследованиях Дориана Грея у Оскара Уайльда, давшего первую живую картину Нью-Йорк-Сити. У нас сейчас есть мощные машины и электрический свет, и мир находится накануне перемен.

– Пока они не начнут дурачиться с этим бейсболом, – комментировал Вильям Тревильон, – они могут делать все, что им нравится.

– Ты не разговариваешь, Даниэль. Может быть, тебе выпить стакан минеральной воды? – спросил Ян. – Ты почувствуешь себя лучше.

– Да, к вопросу о лучшем самочувствии, – вмешался мистер Тревильон. – Один джентльмен, остановившийся здесь, говорил мне о каком-то сиропе, который действительно восстанавливает силы. Его изобрел аптекарь прямо здесь, в Джорджии, называется кока-кола. Вам нужно принять в этом участие, Даниэль. Никогда не знаешь, что может оказаться выгодным.

– Нет, благодарю, я не вкладываю деньги в то, чего не понимаю.

– Чем вы занимаетесь, мистер Логан? – задала вопрос миссис Тревильон.

– Боюсь, что сейчас я не занимаюсь ничем особенным, миссис Тревильон. У меня есть два отела, один в Вирджиния-Сити, а другой в Нью-Йорке. Еще у меня есть земля и рудниковые разработки на Аляске.

– На Аляске?

Порция на мгновение забыла, что играет очаровательную шалунью, и позволила себе изобразить интерес.

– Да, у меня есть несколько участков на Клондайке. Я намерен проверить их, когда уеду отсюда. Такой образ жизни, – он оглядел остальных посетителей, – в один прекрасный день становится утомительным. Ты полюбишь лед и снег Клондайка. Тебе придется научиться стрелять, чтобы ты смогла защититься от медведей.

– Медведей?

На этот раз интерес Порции не был игрой. Она видела медведей в передвижных цирках и почувствовала их недовольство жизнью в клетках. Было здорово увидеть их на свободе.

– Да, медведей и настоящих эскимосов, которые охотятся за ними и носят на себе их шкуры для тепла.

– Как индейцы?

– Да, только этот народ миролюбив. Они живут в домах, сделанных из кусков льда.

Даниэль и Порция словно были одни за столом. Ее глаза светились, она наклонилась вперед, жадно слушая его описание природы и жизни. Какое-то время они могли разговаривать тихо, не обращая внимания на разговоры вокруг. И для начала он понял, что она искренне заинтересовалась Аляской и ее людьми.

К окончанию трапезы Порция оставила свою первоначальную позу. Она устала, но в то же время и зарядилась новой энергией. Поняв, что она упустила возможность доказать Даниэлю и себе, что способна быть в центре внимания гостей, она простила себе свой провал и была готова исчезнуть в ночи. Но Даниэль ничего не знал об этом.

– Порция, моя дорогая, может быть, пойдем в танцевальный зал?

Воспользовавшись тем предлогом, что ему нужно сопровождать Порцию, Даниэль обнял ее за талию.

– О, спасибо, нет. У меня был довольно длинный день. Думаю, мне лучше уйти.

По крайней мере, это утверждение не было ложью. Ей казалось, что утро было сто лет назад.

Порция наклонила голову, борясь со своим волнением, поднимавшимся в ней при его прикосновениях.

– Пожалуйста, извини меня, Даниэль. Я сожалею об этом вечере. Это была ошибка.

– Почему?

– Я не гожусь для такого окружения. Я не могу быть Фаиной. И в действительности не хочу.

– И я не хочу, чтобы ты ею была, – прошептал Даниэль ей на ухо, коснувшись губами мочки. – Я предпочитаю цыганочку, которую любил сегодня утром. Если ты действительно устала, я провожу тебя отдохнуть в свою комнату.

– В твою комнату? Нет! Я хочу сказать, что, пожалуй, смогу потанцевать.

– Конечно, сможешь!

На этот раз игру затеял Даниэль. На пути из вестибюля в танцевальный зал он искал возможности, чтобы обнимать Порцию. К тому времени, когда он обнял ее для первого танца, ее нервы были натянуты в тонкую струну, которая грозила вот-вот лопнуть.

– Как ты думаешь, что ты делаешь? – сказала Порция, стараясь выдерживать приличное расстояние между ними.

– Это называется ухаживанием, дорогая. Мужчина пользуется каждым случаем, чтобы дотронуться до своей леди. Сейчас же улыбнись, а то общество подумает, что мы поссорились.

– Но, Даниэль, – на этот раз ее беспокойство было неподдельным. – Есть кое-что, чего, я думаю, ты не знаешь.

– Что такое?

– Я действительно не умею танцевать.

– Тебе и не нужно. Я научу тебя. Я буду направлять тебя руками. Просто расслабься и дай мне показать тебе.

Она повиновалась, и, прежде чем она поняла, что у нее получается, они кружились по танцевальному залу под красивую музыку. Зеркальные стены отражали их грациозные движения. Масса цветов наполняла воздух приятным ароматом, и Порция словно начала растворяться в очаровании вчера. Она не сопротивлялась ему, уступив волшебству и безрассудно прижавшись к Даниэлю.

Когда музыка кончилась, Порция сообразила, то они танцуют на террасе. От растений в кадках ложились укромные тени, где тихо шептались другие пары. В зале струнный оркестр заиграл веселую польку. Даниэль снял руки со спины Порции и повел ее прочь из этого веселья.

– Ты очень красива, Порция, – сказал он. – Ты постоянно удивляешь меня. Иногда ты строевой сержант, отдающий приказания, в другой раз – невинное дитя, а сегодня ты величественная леди.

Его рука обвилась вокруг ее талии, и тело Порции содрогнулось в его объятиях. Это замеченное им желание женщины было новым ощущением для Даниэля.